Внезапно на Крокетта снизошло вдохновение.
– Но ведь в этом-то все и дело! Он собирается ввести новый закон, запрещающий драться всем, кроме него.
Ход оказался очень эффективным. Все гномы вскочили.
– Прекратить БОРЬБУ?
Это был Гру, разъяренный и неверящий.
– Но почему? Мы же всегда дрались?
– Теперь вам придется забыть об этом, – настаивал на своем Крокетт.
– Нет!
– Конечно, да! Почему же нет? Каждый гном, которому будет подарена жизнь, освободится от склонности к спорам.
– Пойдем и побьем Подграна, – предложил Мугза, принимая от Брокли Бун горшок с горячим супом.
– Нет, это не выход из положения… Нет, спасибо, Брокли Бун, совсем не выход. Забастовка, вот что нам нужно. Мы мирными средствами вынудим Подграна дать нам то, что мы хотим.
Крокетт повернулся к Друку.
– Что будет делать Подгран, если мы все сядем и откажемся работать?
Маленький гном подумал.
– Он будет ругаться. Мне врежет.
– Угу. А потом?
– Потом пойдет и станет заколдовывать каждого встречного, туннель за туннелем.
– Угу.
Крокетт кивнул.
– Понятно. Солидарность – вот, что нам нужно. Если Подгран обнаружит несколько гномов, он сможет их заколдовать, но если мы все будем держаться вместе – дело сделано. Когда о забастовке будет объявлено, нам нужно будет собраться всем вместе в самой большой пещере.
– Это Пещера Совета, – сказал Гру. – Она находится за тронным залом Подграна.
– Отлично, там мы и соберемся. Сколько гномов к нам присоединятся?
– Все, – пробурчал Мугза и швырнул горшок из-под супа в голову Друка.
– Император не смеет прекращать борьбу.
– А какое оружие использует Подгран, а, Друк?
– Он может воспользоваться яйцами Кокатрис, – с сомнением в голосе ответил тот.
– Что это такое?
– Это не настоящие яйца, – объяснил Друк. – Это магические камни. Зеленые, я думаю, служат для превращения гномов в дождевых червей. Однажды Подгран разбил одно и заклинание распространилось примерно на двадцать футов вокруг. А красные… подождите-ка. По-моему, они превращают гномов в людей, хотя это и трудновато. Нет… да. Голубые…
– В людей?!
У Крокетта расширились глаза.
– А где спрятаны эти яйца?
– Давай драться, – предложил Мугза и кинулся на Друка, который дико взвизгнул и принялся отбиваться горшком. Горшок разбился. Брокли Бун добавила шума, пиная и того и другого. Потом вмешался Гру Магру. Через несколько минут комната гудела от возбужденных воплей. Крокетт волей-неволей тоже оказался втянутым в драку…
Из всех извращенных, невероятных форм жизни, которые существовали когда-нибудь, гномы были чуть ли не самой странной. Невозможно было понять их философию. Способ их мышления слишком отличался от человеческого. Самосохранение и выживание расы – два основных человеческих инстинкта были неведомы гномам. Они никогда не умирали и не рождались. Они только работали и дрались. Маленькие чудовища с ужасными характерами, как с раздражением думал о них Крокетт. И все же они существовали века. Возможно, с самого начала. Их общество возникло в результате гораздо более длительной, чем человеческая, эволюции. Вполне возможно, что гномов их образ жизни вполне устраивал, и тогда Крокетт, можно сказать, носил воду решетом.
И что же? Он не собирался проводить вечность за добычей антрацита, несмотря на тот факт, что он испытывал странное чувство удовольствия, когда работал. Возможно, для гномов копание и является забавным процессом. Конечно. Это ведь смысл их существования. Со временем и Крокетту предстояло распрощаться с человеческими чувствами и окончательно превратиться в гнома. Что случилось с теми, кто пережил такое же превращение, как он? Все гномы казались Крокетту похожими. Но, может быть, Гру Магру был когда-то человеком, или Друк, или Брокли Бун?
Во всяком случае, сейчас они были гномами. Они мыслили и действовали как гномы. Со временем он превратился бы в точное их подобие. Он уже почувствовал в себе странную тягу к металлам и отвращение к дневному свету. Но копать ему не нравилось.
Крокетт попытался припомнить то немногое, что знал о гномах добывают уголь и металлы, живут под землей. Существует какая-то легенда о Пиктах, карликах, которые ушли под землю, когда столетия назад в Англию вторгся неприятель. По-видимому, это обстоятельство было как-то связано с тем ужасом, что испытывали гномы при виде людей. Но сами гномы явно не были потомками Пиктов. Скорее всего, они были двумя различными расами и роднила их только одинаковая среда обитания.
Что ж, с этой стороны помощи ждать неоткуда. А как насчет Императора? Он явно не отличался высоким интеллектом, но все же был колдуном. Вся загвоздка в этих яйцах Кокатрис. Если бы ему удалось завладеть теми из них, что превращая в человека…
Но в данный момент об этом нечего было и думать. Лучше подождать, пока не будет объявлено о забастовке. Забастовка…
Крокетт уснул.
Брокли Бун разбудила его болезненными ударами. Однако, она, казалось, всерьез привязалась к нему. Возможно, тут дело было в ее интересе к поцелуям. Время от времени она предлагала Крокетту поцелуйчик, и он неизменно отказывался. Вместо этого она стала пичкать его завтраком. Крокетт мрачно думал о том, что, по крайней мере, он вводит в свой организм достаточное количество железа, хотя заржавленные обломки мало походили на кукурузные хлопья. На десерт Брокли Бун предложила особую смесь угольной пыли.
Вне всякого сомнения, его пищеварительная система так же изменилась. Крокетт хотел бы получить рентгеновский снимок своих внутренних органов. Впрочем, он решил, что это доставило бы ему слишком много неприятных минут. Уж лучше пребывать в неведении. Но не думать об этом он не мог. Может быть, у него в желудке зубчатая передача или маленький жернов? Что произойдет, если он проглотит немного наждаку? Может быть, он сможет подобным образом вывести из строя Императора?
В этом месте он потерял нить мысли. Проглотив остаток еды, Крокетт последовал за Брокли Бун по пробитому в антраците туннелю.
– Что там насчет забастовки? Как дело движется?
– Прекрасно, Крокетт.
Она улыбнулась, и Крокетт содрогнулся при виде этой улыбки.
– Сегодня все гномы соберутся в Ревущей Пещере сразу после работы.
Для дальнейших разговоров времени не было. Появился надсмотрщик, и гномы схватились за кирки. Копать… копать… копать… Один и тот же ритм. Крокетт потел и работал. Ничего, недолго осталось. Его разум задавал нужный ритм, а мускулы автоматически сокращались в нужном темпе. Копать, копать. Иногда подраться. Иногда – отдых. И снова копать.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});