руками и сразу обняла себя за талию.
– А из-за кого во вторник Клим выпотрошил Раву?
Нахмурилась, всеми силами стараясь найти связь между мной и этими двумя. Да, во вторник была стычка в коридоре, но не припомню, чтобы где-то были слухи о том, что кто-то кого-то «выпотрошил». Хотя, Раву в коридорах я стала замечать всё реже, а если и пересекалась с ним взглядами, то в его отчетливо видела, с какой неприязнью он на меня смотрел. Будто что-то в тот день от меня подцепил.
– Чё, прям выпотрошил? – вернулась Карина с мечтательных небес.
– Точно сказать не могу, но говорят, что разбирался Клим с ним один на один, – нервно поправил Женя очки и пропустил нас вперед, когда мы вошли в узкий коридор, ведущий в холл. – Теперь сами видите, как у Равы поджат хвост.
– Может, у парня осеннее обострение сошло на нет, – предположила я.
– И так бы я тоже не шутил, – поучительно уточнил Женя и заговорил так тихо, что пришлось прислушиваться, чтобы хоть что-то разобрать. – Вы, первачи, ничего не знаете, старых слухов не слышали. Но говорят, что из-за Равы в позапрошлом году в больнице оказались двое парней. Один, кстати, стал «овощем». Второй, отделался реанимацией и сразу после этого перевелся в другой универ. То же самое, правда, без реанимации, сделали ещё четыре девчонки. Все говорят, что это дело рук Равы, но никто не смог этого доказать, а те, кто перевелись ничего никому не рассказывают. Потом Клим взял его под своё крыло и, вроде как, больше за ним такого никто не наблюдал. Но лучше Раву не провоцировать.
– Ты жути-то не нагоняй, – нахмурилась Карина. – Я тоже эти слухи слышала, но кажется, что это сам Рава всё придумал, чтобы баллов себе накрутить и перед пацанами рисоваться.
– Я вам рассказал только то, что знаю сам. Так что шутить я с вами, в любом случае, буду только шепотом и только в общаге. Мало ли…
– Пухляш!
– А! – вскрикнул Женя, подпрыгнув на месте, когда его резко окликнул Данияр.
– Ты опять тут со своим сладеньким? – нарочито забасил парень, откровенно насмехаясь над ним.
– Это было варенье, – вздохнул Женя и предпочел ретироваться от нас подальше.
– Привет, красавицы, – «подплыл» к нам Данияр, судя по всему, по сиропу, в который превратилась Карина. – Яся, ты сегодня просто огонёк.
– Угу, – бросила ему в ответ и предпочла отойти к расписанию, понимая, что этим двоим нужно больше места, чтобы начать ворковать.
У стенда с расписание стояли около семи девчонок, вглядываясь в строки. Встала за их спинами и стала делать то же самое, надеясь на то, что в понедельник пары будут не до позднего вечера. Бежать затем на остановку, чтобы успеть в кафе, не очень хотелось.
Изменения в парах есть, но заканчиваются они так же в четыре. Отлично. Успею заглянуть в общагу, переодеться и, возможно, даже перекусить. Заполненный блокнотик закинула в рюкзак, затянула кожаный шнурок и неосознанно напряглась, выпустив рвано воздух носом.
Спины коснулось тепло. Градус его нарастал, словно кто-то подносил ко мне всё ближе и ближе источник огня.
Девочки впереди оглянулись мне за спину и начали подхихикивать и краснеть.
Только не это. Только не он.
Решил, что волчьих взглядов издалека и «случайных» касаний в коридорах между парами – мало, и нужно на прощание добить меня парой резких фраз?
Выпрямила спину, резко накинула рюкзак на плечо, чтобы ненавязчиво ударить его за несоблюдение личных границ. Казалось, я каждой своей клеточкой чувствовала, как он дышит у самого моего уха: мерно, глубоко и очень, очень близко.
– Красиво, – прошелестел Климов в затылок.
Он меня не касался. Но даже через толщу одежды я чувствовала жар его тела. Климов стоял, возможно, в миллиметре, но не задевал меня. Словно этот ничтожный миллиметр был оставлен мне, чтобы я сама решила его преодолеть и вжаться в горячее тело спиной.
Судорожно вдохнула и сделала вид, что всё ещё изучаю расписание. Боковое зрение уловило, что Карина флиртовала с Данияром, хоть и прикидывалась, что он ей безразличен.
Но мы-то обе знаем, в чьей толстовке она уже несколько ночей спит.
– Мне отойти? – спросила я Климова, не оборачиваясь.
– Зачем?
– Чтобы дать тебе больше обзора на красивое расписание.
– Если хочешь дать мне больше, – понизился его голос. – Не уходи.
Шумно сглотнула. Сердце забарабанило по ребрам и эхом отразилось в ушах.
«Не уходи»…
Если бы любая, из впереди стоящих девушек, услышала, с какой интонацией Климов сказал эти два слова, то мне вырвали бы ухо, в которое эти слова были произнесены.
Но затем включился разум и догнал меня эхом других его слов: «Если хочешь дать мне больше…»
Что это? О чем? Дать больше? Дать что? Больше тому, кто взял под своё крыло садиста Раву?
Нет.
Сделала шаг в сторону, избегая соприкосновения с ним и двинулась к гардеробу, чтобы затем без оглядки покинуть универ.
* * *
Поздно вечером, когда, освободившись от пар, работы и бесконечно медленного автобуса, приняла душ и, наконец, почувствовала свободу, в которой ноющие мышцы были приятным дополнением. На глаза больше не давили линзы, которые ближе к вечеру хотелось выцарапать и выбросить в окно кафе.
Идеальная маскировка начинала приносить дискомфорт всё чаще, но без неё я себя уже не представляла.
Смотреть в сторону казалось пыткой. Какого-то великана вырвало на кровать Карины тонной блестящих тряпок. Стразы и блестки даже в тусклом лунном свете ранили и без того измученные глаза.
Видимо, сборы девчонок на вечеринку прошли бурно. Страшно представить, что же они всё-таки выбрали.
Проверив будильник, отложила телефон на тумбочку. Уже полночь. Завтра опять рано вставать и повторять ежедневный круг.
Свернула влажные после душа волосы в жгут и отвернулась к стене. Усталость мгновенно укутала меня в свой кокон и понесла в царство сна, которого мне последнее время очень не хватало.
Едва провалилась в сон, услышала, как на тумбочке завибрировал телефон.
Какого чёрта?