Читать интересную книгу Сочинения Козьмы Пруткова - Козьма Прутков

С восходом этого дневного светила настает торжественный для меня и для моего товарища день! Я и товарищ мой намерены дать сегодня новый род драматического представления.

Драматическими представлениями условились называть представления, которые бывают на театрах, а именно: в С.-Петербурге — на Большом, неосновательно называемом «Каменным»; на Александрийском, Михайловском и в цирке; а в Москве — на Большом и Малом.

Представления подразделяются на многие отрасли, как-то: на комедии, трагедии, драмы, оперы, пантомимы, водевили и хороводы.

Мой товарищ и я посвятили всю жизнь нашу и все наши зрелые лета на изобретение нового рода драматического представления. Мы с товарищем решились назвать его, после долгих соображений, скажу: страданий! — «естественно-разговорным представлением». Произведение наше называется: «Опрометчивый Турка, или: Приятно ли быть внуком?» (Восходит на холм.)

Дай бог, чтоб это произведение было принято с тою же чистотою и откровенностью, с какими мы предлагаем его зрителям! Пора нам, русским, ознаменовать перевалившийся за другую половину девятнадцатый век новым словом в нашей литературе! Это, столь ожидаемое всеми, новое слово будет высказано сегодня мною с товарищем!.. Нужно ли повторять, что мы посвятили ему всю нашу жизнь и наши зрелые лета?! Кроме того, я отказался для него от выгодной партии с дочерью купца Громова, уступив ее другому моему товарищу.

Итак, пусть начинают пьесу!.. Дай бог, говорю я, чтоб она принята была с тою же душевною чистотою и с сердечною откровенностью, с какими мой товарищ и я предлагаем ее нашим зрителям! (Сходит с холма, распускает над собою зонтик и удаляется со сцены.)

Иван  Семеныч

(в одном из наших гражданских мундиров, стоявший все это время спрятавшись,  выходит на авансцену со  скрипкою в руках, оглядываясь по сторонам)

Дочь купца Громова за мною... У меня много детей, не считая рожденных от первого брака и нечаянно. Но это в сторону! — Автор ушел. Предлагаемая пьеса начинается. Надо играть увертюру. Вот ноты в этом веке написанного романса: «Не шей ты мне, матушка, красный сарафан»... (Бросает ноты перед собой на землю и готовится играть на скрипке. Камердинер подносит ему что-то на блюдечке.) Не надо: я всегда без этого!

Камердинер уходит. Иван Семеныч играет, но ничего не слышно. Через несколько времени занавес опускается.

Примечание:

[1] Из объяснения к этому драматическому произведению, напечатанного в журн. «Современник» 1864 г., № IV (в отделе «Свисток»), видно, что от этого произведения Козьмы Пруткова уцелел только отрывок, найденный в портфеле покойного, обозначенном печатною золоченою надписью: «Сборник неконченого (d'inacheve) № 1». В «Прологе» к этому произведению, под именем «известного писателя», Козьма Прутков, судя по некоторым признакам, изобразил самого себя.

ОПРОМЕТЧИВЫЙ ТУРКА ИЛИ ПРИЯТНО ЛИ БЫТЬ ВНУКОМ?

Естественно-разговорное представление

Действующие лица:

Миловидов.

Князь Батог-Батыев.

Кутило-Завалдайский

Либенталь.

Г-жа    Разорваки,    вдова.

Иван   Семеныч.

Действие происходит в   С.-Петербурге, в    гостиной    г-жи    Разорваки.   Она

разливает чай. Все сидят.

Миловидов (говорит мягким басом, плавно, важно, авторитетно)

Итак, нашего Ивана Семеныча уже не существует!.. Все, что было у него приятного, исчезло вместе с ним!

Кутило-Завалдайский (со вздохом)

Сколько у него было душ и десятин пахотной земли?

Миловидов

Главное его имение, село Курохвостово, не помню: Астраханской или Архангельской губернии? Душ по последней ревизии числилось пятьсот; по крайней мере, так выразился, говоря со мною, заседатель гражданской палаты Фирдин, Иван Петрович.

Кн.  Батог-Батыев (с подвязанною щекою; говорит шепелявя и с присвистом)

Фирдин?.. Какой Фирдин? Не тот ли, который ранен был на дуэли ротмистром Кавтыревым?

Либенталь (говорит   торопливо,   большею   частью  самолюбиво-раздражительно)

Нет, не Кавтыревым!  Кавтырев мне свояк. С ним действительно был случай; но он на дуэли не убит, а просто упал с лошади, гоняя ее на корде вокруг павильона на даче Мятлева. При этом еще он вывихнул безымянный палец, на котором носил чугунный перстень с гербом фамилии Чапыжниковых.

Кутило-Завалдайский

Я не люблю чугунных перстней, но предпочитаю с сердоликом или с дымчатым топазом.

Кн. Батог-Батыев

Позвольте, вы ошибаетесь!.. Сердолик и топаз, в особенности дымчатый, как вы весьма справедливо сказали,— два совершенно различные именованья!.. И их не надо смешивать с малахитом, столь искусно выделываемым его превосходительством Демидовым; так, что даже могу сказать перед целым миром и своею совестью: он получил за это диплом из собственных рук парламента, с английской печатью.

Г-жа  Разорваки (говорит громко, решительно, голосом сдобным)

Насчет Демидова!.. Правда ли, что он завещал все свое богатство Ламартину?

Молчание.

Миловидов (совершенно тем же голосом и тоном, как вначале)

Итак, нашего Ивана Семеныча уже не существует!.. Все, что было у него приятного, исчезло вместе с ним!.. Был у него, смело могу сказать, один только недостаток: он был твердо убежден, что при природном даровании можно играть на скрипке без канифоли. Я вам расскажу постигнувший его случай. В день своих именин,— как теперь помню: двадцать первого октября,— он приглашает власти... Был какой-то час. Шум. Входят. Собираются. Садятся на диваны... Чай выпит... Все ожидают... «Подай мне ящик!» — говорит Иван Семеныч. Ящик принесен. Иван Семеныч вынимает скрипку, засучивает рукава и отворачивает правый борт своего вицмундира. Виц-губернатор одобрительно ожидает. Преданный Ивану Семенычу камердинер подносит на блюдечке канифоль. «Не надо! — говорит он.— Я всегда без канифоли». Развертывает всем известные какие-то ноты; взмахивает смычком... Все притаили взволнованное дыхание. Самонадеянный покойник ударяет по струнам — ничего!.. Ударяет в другой раз — ничего!.. В третий раз — решительно ничего! Четвертый удар — увы! — был нанесен его карьере, несмотря на то что он был женат на дочери купца первой гильдии, Громова!.. Обиженный губернатор встает и, подняв руку к плафону, говорит: «Мне вас не нужно,— говорит,— я не люблю упрямых подчиненных; вы вообразили теперь, что можете играть без канифоли; весьма возможно, что захотите писать бумаги без чернил! Я этаких бумаг читать не умею и тем более подписывать не стану; видит бог, не стану!»

Молчание.

Кутило-Завалдайский

Говорят, что цены на хлеб в Тамбовской губернии значительно возвысились?

Молчание.

Г-жа Разорваки (громко и сдобно)

Насчет Тамбова!.. Сколько верст от Москвы до Рязани и обратно?

Либенталь (скороговоркою)

В один конец могу сказать, даже не справившись с календарем, но обратно не знаю.

Все  отворачиваются   в  одну   сторону  и   фыркают,  издавая  носом  насмешливый звук.

Либенталь (обиженный)

Могу вас уверить!.. Ведь от рождества до пасхи столько-то дней, а от пасхи до рождества столько-то, но не столько, сколько от рождества до пасхи. Следовательно...

Все    отворачиваются    в    другую     сторону,     насмешливо     фыркая     носом.

Молчание.

Миловидов (тем же тоном)

Итак, нашего Ивана Семеныча уже не существует!.. Все, что было у него приятного, исчезло вместе с ним!

Кн. Батог-Батыев (шепелявя с присвистом)

Я знал его!.. Мы странствовали с ним в горах Востока и тоску изгнанья делили дружно. Что за страна Восток!.. Вообразите: направо — гора, налево — гора, впереди — гора; а сзади, как вы сами можете себе представить, синеет гнилой Запад!.. Наконец вы с отвращеньем въезжаете на самую высокую гору... на какую-нибудь остроконечную Сумбеку; так что вашей кобыле и стоять на этом мшистом шпице невозможно; разве только, подпертая горою под самую подпругу, она может вертеться на этой горе, как на своей оси, болтая в то же время четырьмя своими ногами! И тогда, вертяся вместе с нею, вы замечаете, что приехали в самую восточную страну: ибо и впереди восток, и с боков восток, а запад?.. Вы, может, думаете, что он все-таки виден, как точка какая-нибудь, едва движущаяся вдали?

Г-жа Разорваки (громко, сдобно и ударяя кулаком по столу)

Конечно!

Кн. Батог-Батыев