Во время выхода из квартиры С. кинулась драться с сестрой Вячеслава. Последний стал разнимать их. С. при этом скатилась с лестнице. Встав после этого, она обвинила Вячеслава в том, что упала и в том, что он выгнал из своего дома. После чего сказала, что отомстит за это. М. был причинен легкий вред здоровью (по критерию длительности расстройства здоровья), а телесные повреждения С. не повлекли вреда здоровью. По заявлению супругов М. и С. Вячеслав был привлечен к уголовной ответственности по ч.1 статьи 213 УК РФ[590]. В приговоре суда был подтвержден факт противоправных действий заявителей[591].
Вопросы мотивации насильственного поведения являются сложными и до сих пор нерешенными. По результатам проведенных нами исследований, из опрошенных сотрудников РОВД – мужчин, 100 % утвердительно ответили, что причинение насилия без какой-либо цели возможно. Из женщин – работников РОВД утвердительно ответили на данный вопрос 92 %. Среди студентов старших курсов юридического факультета также большинство согласны с такими утверждениями. Вместе с тем с ответом на вопрос, что же дает субъекту причинение насилия без цели, возникли серьезные затруднения. До 12 % респондентов ответили, что ничего не дает, 5 % студентов-юношей ответили, что это привычка, 10 % студентов-девушек – удовлетворение внутренних потребностей, до 12 % считают – для достижения внутреннего спокойствия и освобождения от отрицательной энергии, до 24 % (кроме работников РОВД – мужчин) отнесли к самоутверждению личности, около 15 % – для удовольствия, до 20 % студентов расценивают таких людей как психически больных.
Результаты опроса свидетельствуют о том, что в сознании даже специальной категории людей такие понятия, как удовлетворение внутренних потребностей, душевное спокойствие, освобождение от отрицательной энергии, самоутверждение, привычка или, наконец, получение удовольствия, не считаются важными, способными оказывать на человека регулятивное значение.
Исследования также выявили серьезную проблему: до 86 % опрошенных работников РОВД и 100 % судей не смогли ответить на вопрос, что же дает субъекту причинение насилия без цели. Данный аспект требует своего законодательного разрешения. В настоящее время причины и условия, способствующие возникновению насильственных действий, если и рассматриваются, то формально. Более того, в принятом Уголовно-процессуальном кодексе РФ причины и условия совершения преступлений, как доказательства, подлежащие доказыванию в уголовном судопроизводстве, были заменены на «обстоятельства, способствующие совершению преступления»[592]. Представляется, что данное изменение не будет иметь положительного влияния на ситуацию, так как ясности становится еще меньше.
До сих пор юристы и криминологи, отмечают Ю. М. Антонян, М. И. Еникеев и В. Е. Эминов, «очень редко обращались к сфере бессознательного для установления действительных мотивов многих преступлении» [593]. Тем не менее именно здесь можно наити ответы на вопросы, почему и ради чего совершаются насильственные и корыстные преступления: из хулиганских побуждений, по мотивам ненависти, вражды либо по «внезапно возникшему» умыслу[594].
Такой подход ведет к определенному расхождению теории с содержанием конкретного поведения лица. В частности, преступная деятельность нередко разделяется на два вида, состоящих из волевых и импульсивных действий. Импульсивными в уголовном праве принято считать действия с внезапно возникшим умыслом. Считается, что в импульсивных действиях мотивация отсутствует, но такое утверждение не является точным отражением реальности. Еще Аристотель утверждал, что «неверно называть непроизвольными действия, совершаемые под влиянием страсти или сильного стремления… В страсти и стремлении заключается источник человеческой деятельности»[595]. Поэтому можно сказать, что импульсивные действия выявляют истинное лицо, скрытую сущность человека, установку его генерального поведения, жизненную цель и мотивы, отношение к ценностям, пусть и не столь определенно. Следовательно, мотивация и при аффективной разрядке присутствует, но в свернутом виде, не вполне осознанном для самого субъекта.
Представляется также, что деление умысла на заранее обдуманный и внезапно возникший может быть лишь условным. Если применять такое деление к конкретной жизненной ситуации, то оно отражает истину только в определенных пределах. Но если такую классификацию распространить на предшествующую жизнь исследуемого субъекта, то здесь как раз получается абсолютизация истины и, как следствие, доведение до абсурда или заблуждения.
Исходя из изложенного следует сказать, что внезапно возникшего умысла, если понимать его буквально, на совершение определенного преступления просто не может быть[596]. Человек не может внезапно захотеть причинить кому-либо насилие, если в его психике отсутствуют установки, допускающие насильственные модели разрешения ситуаций вообще, либо по отношению к конкретному лицу. Если же такие установки имеются, то никакой «внезапности» не может быть и они могут в определенный момент реализоваться во внешней действительности. В этом случае субъект напоминает «ходячую бомбу», готовую взорваться от внешнего детонатора. Роль последнего выполняет возникающая жизненная ситуация, при которой происходит лишь нажатие спускового крючка заложенного в человеке механизма. То есть у субъекта заранее существует ориентация на совершение насильственной модели поведения в свернутом состоянии.
Мотивы поведения человека определяют сформированные у него потребности[597], которые Е. П. Ильиным выделяются как состояние отсутствия определенного блага[598]. В свою очередь потерпевший от насилия не может согласиться с тем, что является лишь средством для достижения чьих-то целей. Здесь круг насилия замыкается. Одновременно субъект, в психике которого заложены существующие в семье и обществе ценности, модели человеческих отношений и методы достижения поставленных целей, среди которых наиболее эффективными являются насильственные действия, встает перед выбором: либо достигать одобряемых формально или неформально в обществе ценностей, прибегая к насилию, либо отказаться от достижения необходимых, по его убеждению, результатов своей деятельности.
В последнем случае преступление в рассматриваемый момент не происходит, но оно, вполне очевидно, приводит к недовольству субъекта и стрессу, дальнейшему нагнетанию тревожного состояния. Исследователями отмечено, что «в стрессовых ситуациях совершаются многие насильственные… преступления»[599]. Сам по себе отказ от совершения насильственного преступления в одной ситуации никак не может гарантировать от применения насилия в последующем, пока у субъекта существуют определенные, сформировавшиеся в обществе жизненные установки, мотивы и модели поведения.
«Характер решения в каждом случае зависит от направленности взглядов и ориентации личности. Поэтому один человек стремится разрешить конфликт законным путем, а другой – противоправным»[600]. В. В. Мироненко и В. Т. Носатов выделяют шесть групп конфликтных ситуаций, как правило, предшествующих преступлениям и возникающим: 1) на основе неадекватности социальных представлений личности о реальной действительности, когда лицо поступает в соответствии с нормами группы, к которой принадлежит, но в данный момент находится в другом обществе, для которого такие отношения неприемлемы; 2) как результат переоценки своих возможностей или недооценки их другими; 3) на почве личных отношений; 4) из-за недостаточной информации; 5) как результат острой необходимости правильного выбора между двумя или несколькими значимыми жизненными действиями; 6) как результат неадекватности социальных устремлений личности и социальных убеждений людей, мнением которых человек дорожит[601].
Мотивы, подчеркивает В. П. Власов, формируются «при непременном осознании цели деяния»[602]. К. В. Шундиков отмечает, что цели человека возникают на основе его практического опыта и представлений о необходимых и объективно возможных преобразованиях материальной действительности[603]. Если человеку не предоставлены законные средства достижения сформированных им в обществе целей, то остаются незаконные средства, среди которых насильственные являются наиболее эффективными для достижения ближайшего материального результата. Цель преступления, по определению О. Л. Дубовика, является: а) концентрированным выражением потребностей человека, моделью потребностей будущего; б) внутренней действующей информационной причиной выбора преступного поведения; в) отражением необходимости и реальной возможности для субъекта совершения преступления[604].