— Что-нибудь беспокоит сеньора? — осведомился бармен.
— Нет, просто чертовски жарко. Очень жарко.
— Девяносто семь градусов. К полудню может дойти до ста.
— С ума сойти!
Слокум оторвал глаза от портрета, уронил голову на руки и заглянул на дно бокала. Его мысли снова вернулись к той ночи, когда взрыв уничтожил тайник Форда Сирлза на потолке туалета головного вагона, посыпая мир долларовым дождем.
Всего оказалось двенадцать тысяч. Намного меньше, чем они предполагали. Но при воспоминании о том, что пришлось пережить ему, И. В., Ханикатту, Вэйду Симпсону и остальным на «Железном мустанге», это все-таки служило — пусть небольшим— но все-таки утешением. Конечно, не для Ханикатта или Вэйда Симпсона, но близкие Вэйда получат его треть от всей суммы доли.
Слокум, И. В., Дэйзи Джан и все остальные девушки обшарили обломки вагона, но не нашли больше ничего, кроме шести трупов — четырех людей Барлоу, самого Рэйли и Элоизы О'Лири. Очевидно, остальные девочки остались вместе с Кассиди около разбитого паровоза.
Пятнадцать бандитов, отправившихся грабить Территориальный банк в Альбукерке, так и не вернулись. И. В. высказал предположение, что их выследили и арестовали или перестреляли как куропаток при выходе из банка. Удалось им совершить ограбление или нет — теперь это уже было невозможно установить.
Слокум, И. В. и одиннадцать женщин отправились в Пакуато. Но Слокум туда не добрался. Через два часа он отделился от основной группы с твердым намерением держать курс на юг. Дэйзи Джан умоляла его взять ее с собой, но он был непреклонен.
— Хотите повторить, сеньор?
— Давай.
Горлышко бутылки легло на край стакана, и коричневая жидкость тонкой струйкой хлынула на дно.
— Десять сентавос американос.
Слокум засунул руку в джинсы, вынул квортер и швырнул на стойку. Затем он снова взглянул на портрет. Бедная Дэйзи Джан. Она так хотела уехать с ним, остаться с ним, связать с ним свою жизнь.
Но конечно, это было невозможно, его жизнь не для нее. Она вообще ни для какой женщины. Стоя тогда рядом с лошадьми, он пытался объяснить это ей как можно мягче. Но она его почти не слушала. Затем начала умолять, а в конце вышла из себя.
Он попрощался со всеми, запихал четыре тысячи, принадлежащие Вэйду Симпсону, в карман, пообещав И. В. отправить их в Ашланд с первой почтовой станции, пожал ему руку, поцеловал Дэйзи Джан и уехал.
— Ты мне никогда не простишь, правда? — спросил он у портрета. Он представил себе, как девушка на портрете отрицательно качает головой. Наполнив бокал, он снова произнес тост в ее честь. Затем отставил его в сторону и извлек из нагрудного кармана сложенное пополам письмо. Развернув листок, он снова начал читать. В двадцатый раз.
«Дарагой Джон!
Я надеюс, что эта письмо застанит тебя на почте в Эль-Пасо куда ты сказал поедешь после. Мэри Мэй Белл помагает мне исправить ашибки так как я много лет никому ничего не писал.
Мы осели на своем ранчо в Сан-Фиделе. За 1600 долларов я купил большой дом с харошей крышей и окнами. Мэри собирается открыть публичный дом. Дэйзи Джан, Дженнифер и некатарые другие принесли необходимые вещи для начала: музыкальный ящик «Регина» с набором псалмов, стулья и прочие.
Они девочки откроются на следующей неделе. Я купил себе новый черный кастюм и шелкавую рубашку и так далее. Я выгляжу как настоящий банкир. Если у тебя будет время, заезжай к нам, здесь ты всегда найдешь убежище.
Твой друг И. В.»
Слокум сложил письмо и засунул его обратно в карман. Четыре тысячи, принадлежавшие Вэйду Симпсону, он отправил его семье по почте из Магдалены. Его совесть была чиста, за исключением воспоминаний о Дэйзи Джан. Слокум купил себе свежую лошадь, новую одежду, ботинки, седло, револьвер с костяной ручкой и отправился искать приключений на юг, лежавший в тени Элефант-Батт.
Набитый битком наличными, он не упускал случая перекинуться в карты ни в одном из населенных пунктов. Покер в Аррее, крупная игра в Салеме, «чак-э-лак» в Эль-Пасо, фонтан и «очко» в Жуарезе, снова покер — две ночи и два дня в публичном доме в Касас-Грандес.
Он выигрывал, он проигрывал. Но больше последнее.
Отставив в сторону бокал, Слокум выскреб из кармана на стойку все деньги, которые остались у него от четырех тысяч Форда Сирлза. Собрав их в кучу, он не торопясь пересчитал их. Затем посчитал второй раз. Общая сумма сходилась.
Четырнадцать долларов семьдесят пять центов.
Засунув деньги обратно в карман, он поднял свой бокал, обращаясь к нарисованной даме, и осушил его до дна.
«Может, в самом деле, — подумал Слокум, — пора серьезно подумать о перемене образа жизни, устроиться на работу. Ничего выдающегося, ничего, сулящего крупные заработки. Любая работа сойдет».
Кроме железной дороги.