– Расскажи о своем доме в Чарлстоне.
Джеймс украдкой посмотрел в сторону выхода.
– Его построил мой дед. Это прекрасный дом, за которым уже много лет присматривает моя сестра, так что могу заверить вас – там сейчас все в безупречном порядке.
– А комната для гостя найдется? Если отставной английский адмирал приедет навестить вас.
– Конечно! В доме десять спален, и мы обязательно подберем вам лучшую. Онория будет рада принять такого высокопоставленного гостя, тем более что я должен отплатить за ваше гостеприимство.
Адмирал тяжело вздохнул:
– Знаешь, Джеймс, я так устал! Война была долгой, и я надеялся хоть здесь найти прибежище, но потом…
– Появился я, – закончил Джеймс. – Разрушил ваш покой, да еще дочь собираюсь украсть.
– Я лишь хочу видеть ее счастливой. Эдвард сделал все возможное, чтобы испортить ей жизнь.
Джеймс начал говорить, что обязательно станет лучшим и единственным для нее, если она позволит, но тут в комнату опять вошла Диана с тарелкой, полной еды. Сильное волнение заставило ее ненадолго забыть о непонятном разговоре отца с Джеймсом.
– Отец, – подавленным голосом сказала она. – Что-то случилось, я не могу разбудить лейтенанта Джека.
Они быстро побежали наверх. Первой мыслью Джеймса было возможное злодеяние Блэк Джека, перед тем как уйти из жизни. Нет, это глупо: миссис Прингл обнаружила труп Мэллори в постели рано утром, до того как разговаривала с лейтенантом.
Когда Диана услышала о смерти Блэк Джека, ей будто стало легче, но затем она почувствовала себя отвратительно. Она не знала «Джессапа» так же хорошо, как отец, но этот человек был очень добр к ней и дружил с Изабо. С другой стороны, узнав, что он убил жену Пола Ардмора, Диана сильно разгневалась. Быть может, теперь, когда Мэллори мертв, душа Джеймса избавится от жестокой боли.
Не желая, чтобы Изабо видела эту страшную картину, Диана повела дочь купаться в океане. Девочка заплакала, узнав, что ее друга больше нет.
Сейчас она стояла на самой верхней ступеньке, в беспокойном ожидании перегибаясь через перила, пока Диана, Джеймс и адмирал поднимались. Затем она повернулась и впереди всех побежала по коридору к маленькой спальне Джека.
Его комнатка располагалась в задней части дома, почти упиравшейся в утес; из окошка можно было разглядеть сад и пляж. Этой спальней прежде не пользовались, и в ней, как и у Джеймса, стояли только кровать, шкаф и умывальник.
Лейтенант Джек лежал не двигаясь.
– Мне сперва показалось, что он просто спит, – сказала Диана. – Но это смертельно бледное лицо…
Джеймс подошел и положил руку ему на грудь.
– Он дышит. Эй, Джек! Давай просыпайся, – сказал он, с силой тряся лейтенанта за плечо.
Джек никак не реагировал. Он был так бледен, что на фоне лица золотые волосы казались совсем темными. Джеймс оттянул его веко, затем хмуро посмотрел на адмирала:
– Плохи его дела.
Локвуд подошел к кровати.
– У него была очень глубокая рана, и я боюсь, нам не удалось ее вылечить до конца. Или, что еще хуже, она открылась внутри.
– Что мы будем делать? – спросила Диана, подходя к ним.
Бедный лейтенант Джек. Он и так себя неважно чувствовал, а они таскали его по всему острову, вовлекали в приключения. Диана так сильно увлеклась своими любовными коллизиями, что совсем перестала заботиться о нем. Бедняга, он так и не смог ничего вспомнить. Хоть он и был всегда жизнерадостным, она видела боль и страдание в его глазах.
Терзаемая виной, Диана ждала, пока отец хоть что-нибудь скажет.
Джеймс повернул голову Джека и с мрачным видом ощупал место возле уха, где была рана.
– Ему нужен врач.
– Причем как можно скорее, – добавил адмирал. В комнату вбежала миссис Прингл.
– Я сразу заподозрила что-то неладное, – с тревогой сказала она. – Я говорила с ним сразу после того, как вы с Изабо спустились, леди.
– У него болела голова? – спросил Джеймс.
– Да, он жаловался на нестерпимую боль.
Джеймс потрогал его лоб.
– Рана горячая, но лицо холодное. Адмирал, вы делали когда-нибудь трепанацию?
– Нет, только видел один раз, издалека. Врач был профессионалом, и я понятия не имею, что и как он делал.
– Что такое трепанация? – спросила Диана, в отчаянии ломая руки.
– В черепе делают несколько дырок, чтобы ослабить давление или выпустить жидкость – я точно не знаю, – сказал Джеймс. – Должно помочь.
– А ты можешь? – спросил адмирал.
– Я всегда нанимал опытного врача, который знал свое дело.
– Да, я тоже.
Капитаны двух кораблей серьезно посмотрели друг на друга.
– Мы могли бы попробовать, – сказал адмирал.
– Нет, я не знаю, откуда начинать, и боюсь убить его. Но у вас есть судно.
Локвуд в надежде просиял:
– Точно, на нем ты отыщешь свой французский фрегат!
– Возможно, если получится догнать его. Или доберусь до Плимута… сколько до него, сто миль? Конечно, лучше найти кого-нибудь поближе.
– Да уж, английский корабль, например. Они будут счастливы схватить тебя. Я должен пойти, – решительно заявил адмирал.
– Я управляю судном быстрее, чем вы, – сказал Джеймс. – Кроме того, Диане здесь понадобится ваша помощь.
Адмирал сердито посмотрел на него:
– Другими словами, я уже слишком стар для этого?
– Думайте, как вам нравится, но гордость сейчас неуместна – речь идет о жизни Джека.
Локвуд замолчал, и тут в разговор вмешалась Диана:
– Извините, но, по-моему, вы оба спятили!
Веки Джеймса потяжелели, и он сказал утомленно:
– Твои мысли мне и так хорошо известны, будь уверена. Но это сейчас единственный выход.
– Я могла бы пойти. Судно дается мне легко, как любому офицеру, я им часто управляю.
– Нет!!! – в один голос вскрикнули Джеймс и адмирал. Она стиснула зубы.
– Я отличный моряк, меня учили лучшие! И меня не разыскивает британский флот.
– Ты уверена? – спросил Джеймс и, не дав ей выразить гневный ответ, продолжил: – Я точно знаю одно: команда будет визжать от восторга, наткнувшись на тебя, одну, такую рыжеволосую и в панике. А что будет с Изабо, если ты погибнешь?
Диана замолчала, понимая, что Джеймс был прав: навредить себе – значит погубить Изабо. Его ироническое замечание относительно одиноких моряков, изголодавшихся по женщине, тоже сильно охлаждало пыл. Да, она была дочерью адмирала Локвуда, но не все же корабли в океане принадлежали Англии.
– То есть ты хочешь сам пойти, – пробурчала она, – потому что думаешь, на твою смерть всем будет плевать, да?
– Видимо, именно это я и хотел сказать.
– Ну, тогда ты надменный заносчивый идиот, Джеймс Ардмор!
– Да, я помню, ты говорила.