Виктор был молчалив И мрачен, как суслик, обнаруживший, что его запасы исчезли в неизвестном направлении, но после завтрака послушно вышел провожать Катерину вместе со всеми. Моя подруга заметно нервничала, несколько раз проверила сумки – не забыла ли чего, раз двадцать пообещала Александру вернуться сразу после сдачи экзаменов и нигде не задерживаться по дороге, и вообще совершала кучу совершенно ненужных движений. Но время не резиновое, и растянуть его еще никому не удавалось. Тяжко вздохнув, Катерина вскочила в седло, улыбнувшись Даниле самой обаятельной улыбкой, от которой Виктора перекосило так, словно у него болел зуб.
– Поехали, Данила. – Катерина подобрала поводья, а ее провожатый уже направился к открытым воротам. Она нехотя последовала за ним.
– Неужели на какое-то время в замке станет немного спокойнее? – облегченно вздохнул советник.
Вот даже в плохом настроении он не может удержаться от едких замечаний. А ведь мог бы девушке что-нибудь приятное на прощанье сказать. Я же вижу, что она чего-то ждет от него. Ага, как бы не так! Не на того напали!
– Виктор, а когда у тебя день рождения? – полюбопытствовала я, глядя на закрывающиеся за Катериной ворота.
– В конце осени, – машинально ответил он, но тут же почувствовал какой-то подвох. – А что?
– Хомячка тебе подарю, – усмехнулась я.
Александр тоже взглянул на меня вопросительно. Он так пока и не научился следить за ходом моих Мыслей и с интересом ждал дальнейших разъяснений.
– Зачем мне хомячок? – удивился советник.
– Для тренировки. Чтобы ты научился ухаживать и заботиться хоть за кем-нибудь. Если ты его загубишь или он от тебя сбежит, то будет не так жалко, да и разочарований меньше. С девушками у тебя пока как-то не очень получается.
Князь от нас поспешно отвернулся, и по его вздрагивающим плечам я поняла, что живописная картина «Виктор и хомячок» слишком ярко встала у него перед глазами. У меня, собственно, тоже.
– Да, Виктор, – наконец высказал свое мнение Александр, безуспешно стараясь скрыть улыбку, – тебе действительно не мешало бы быть немного поучтивее с дамами.
– Почему ты всегда поддерживаешь ее? – Виктор возмущенно ткнул в меня пальцем.
– А мне до сих пор казалось, что вам обоим доставляет удовольствие пререкаться друг с другом. Или я не прав?
Я фыркнула, а Виктор махнул на нас рукой и, насупившись, ушел. Мы с Александром переглянулись и, недоуменно пожав плечами, в обнимку направились к замку.
А через пару дней уехали и Александр с Виктором, оставив меня на попечение Сеньки. С кота взяли клятвенное обещание за мной присматривать и не дать разрушить замок до основания. Кот опрометчиво такое обещание дал, в чем потом очень раскаивался, потому что, по его словам, со мной быть в чем-то уверенным до конца нельзя никогда.
– Поездка займет, самое большее, дней пять. – Мой жених уезжал с явной неохотой. – Но я постараюсь сократить ее до минимума.
– Да ладно тебе, – напутствовала я его. – Что со мной сделается? Я же как никак Баба-яга!
– Вот именно поэтому.
Такое впечатление, что он оставляет меня не в своем родовом замке, напичканном самыми древними, а оттого самыми мощными охранными заклинаниями, а в диком лесу, где под каждым кустом меня поджидает особенно кровожадный монстр. Ну что со мной тут может случиться? Тем более я себе уже и занятие нашла – у меня давно наметилось несколько интересных снадобий, которые нужно доработать и, соответственно, приготовить. Даст бог, скучать не буду, да и Сенька рядом.
А вот на общество мохнатого бабника я зря понадеялась. Он нервно продержался ровно сутки, развлекая не столько меня, сколько поддерживая себя рассказами о своих очаровательных избранницах, и на утро следующего после отъезда князя дня удрал по своим амурным делам. Наверное, его успокоило мое хорошее поведение (я никуда не влезла и ничего не разгромила), и он посчитал, что может ненадолго оставить меня один на один с моими баба-ягинскими экспериментами, наивно полагая – руки заняты, голове легче. Это он про приготовление снадобий так выразился.
А у меня в тот день как раз все буквально валилось из рук и ничего не получалось. То нужные травы не желали находиться, то почему-то я бросала в зелье совсем не те ингредиенты, которые собиралась, а то и вообще с дозировкой перебарщивала. Уговорить меня отложить столь сомнительное дело до лучших времен было некому, а я уступать так не вовремя проснувшейся невезучести не собиралась. Я упертая. И только когда ближе к вечеру весь замок заволокло едким желтовато-зеленым дымом, а слуги в ужасе выбежали на улицу, чихая и кашляя от удушливого навозного запаха, я поняла – сегодня не мой день и надо завязывать с варевом, пока я всех тут не перетравила.
Ночью я никак не могла уснуть, а когда уснула, мне снились русалки, леший, Сенька, Забытки и прочие мелочи, связанные с моей теперь уже прошлой жизнью. Сны были короткими и отрывочными, никакой взаимосвязи между ними не прослеживалось, но душу они мне разбередили основательно. Остаток ночи я протаращилась в окно на полную луну и звезды, а на рассвете не выдержала и встала. Валяться в постели дальше сил уже не было, все бока отлежала.
Первое, что я решила сделать, – завершить то, что не удалось вчера (не люблю оставлять дела незаконченными), и направилась к своей маленькой ведьминской лаборатории, но моим планам не суждено было осуществиться. Словно из ниоткуда нарисовался дворецкий и распластался по двери, раскинув руки, прежде чем я успела взяться за ручку.
– Не пущу! – высоким голосом возопил он.
Я даже в сторону шарахнулась с перепугу. А еще говорят, что это я чудовище.
– Вы чего? – Мне не сразу удалось привести свою нервную систему в относительный порядок. Хорошо еще, что я немного тормозила после почти бессонной ночи, а то бы и магией воспользовалась. Ему повезло.
– Госпожа Алена! – взвыл живой щит, практически втираясь в дверь. – Я очень прошу вас пока отложить на время ваши эксперименты. Хотя бы до приезда его сиятельства.
– Почему? – Просьба показалась мне несколько странной.
– После вчерашнего я до сих пор собираю по всему замку мух в коматозном состоянии. Уж насколько я не люблю насекомых, но на этих смотреть – сердце кровью обливается от жалости. На кухне вся посуда имеет отвратительный зеленоватый налет, а даже самые свежие продукты пахнут плесенью. Вся прислуга кашляет, чихает и вообще проявляет все признаки неудавшегося массового уничтожения. Если бы у нас водились привидения, они непременно умерли бы вторично.
Выслушав эту животрепещущую речь, я пришла к выводу, что я, наверное, все-таки чудовище. Но не свинья же распоследняя! Портить отношения с обитателями замка, пусть это даже и прислуга, мне не хотелось, поэтому я постаралась как можно убедительнее пообещать, что до приезда князя химичить больше не буду. Не знаю, насколько дворецкий мне поверил, но от двери не отлип, пока я не пропала из его поля зрения. Ишь подозрительный какой.
За завтраком я смогла убедиться на собственном опыте, что защитник кащеевского имущества был не так уж неправ. Еда действительно пахла несколько… необычно, и я рисковать своим здоровьем не стала. Тем более что есть в одиночестве было скучно и непривычно, и аппетита мне это, естественно, не прибавило.
Не зная, чем себя еще занять, я выползла на улицу и углубилась в утренний щебечущий лесок. Настроения не было никакого, желания что-то делать тоже, и я, бестолково послонявшись между деревьями, устало присела рядом с прудом, глядя на искрящуюся водную поверхность. Глаза закрылись сами собой.
И вот я стою на поляне. Вокруг устремляют ввысь свои кроны многовековые деревья, трава мягким ворсом оплетает ступни ног, пьянящий запах леса кружит голову. Передо мной избушка, маленькая, покосившаяся, ветхая, никому не нужная. И пусть у нее нет куриных ножек и она не огорожена частоколом из человеческих костей, как любят описывать впечатлительные сказочники, но это самая настоящая избушка Бабы-яги. Моя избушка. Такая родная, такая знакомая, такая удивительная. И пусть на рынке недвижимости за нее не дадут ни копейки, я не продам ее ни за какие сокровища мира. Здесь моя душа, мое наследство, мое богатство.