ничего нельзя сделать? – Она закусила губу и начала быстро перебирать в голове спасительные варианты.
Пока Мадлен мучалась раздумьями, Розетта покачала головой:
– Нет, мадемуазель, сделка уже состоялась. Не забивайте себе голову чужими проблемами. Я не вправе просить вас о помощи.
– Почему? – удивилась Мадлен.
– Пожалуйста, не спрашивайте об этом, мадемуазель.
Розетта решила закончить неприятный ей разговор и перевела тему.
– Вы, наверное, хотели бы помыться. Приготовить для вас горячую воду?
– Было бы замечательно.
Розетта поклонилась и торопливо выскользнула за дверь.
Приняв ванну, Мадлен почувствовала себя явно лучше. Тело перестало трястись и начало постепенно восстанавливать силы. Прислушавшись к себе, Мадлен решила лечь в постель. «Вряд ли я проведу в кровати несколько дней, как советовал Теофиль, но короткий сон пойдёт мне на пользу». Закутавшись в одеяло, девушка опустила голову на подушку и быстро уснула. Мадлен проспала всего несколько часов и проснулась ещё засветло. Потянувшись, она поднялась и сразу же почувствовала прилив сил и бодрости. «Всё-таки хороший сон – лучшее лекарство, – рассуждала фрейлина, – а теперь пора вставать и возвращаться к своим обязанностям. Но с чего мне начать?»
Из размышлений девушку вырвал быстрый стук каблуков, громко разносившийся по коридору. Прислушавшись, Мадлен перевела взгляд на дверь. Спустя пару мгновений она распахнулась, пропуская в комнату фрейлину Екатерины.
– Мадлен, боже, как я счастлива видеть тебя такой… – задыхаясь от спешки, подбирала слова Селеста.
– Живой? – улыбнулась мадемуазель Бланкар.
– Здоровой.
Глядя на Селесту, трудно было не заметить, как сильно сейчас вздымалась её грудь.
Раскрасневшиеся щёки и громкое дыхание не оставляли сомнений: фрейлина очень спешила. И, кажется, даже нарушила придворный этикет, позволив себе перейти на полубег, лишь бы скорее увидеть подругу.
– За то, что я сейчас стою здесь, я должна поблагодарить тебя.
– Меня? – удивилась Селеста.
– Месье Арно рассказал мне, что это ты нашла меня и вовремя доставила к нему. Не окажись тебя рядом, меня могло бы уже не быть в живых.
– Не говори так! – резко оборвала девушку Селеста. – Я даже представить такое не смею… Знаешь, а я ведь будто почувствовала тогда, что тебе нужна помощь.
– Правда?
– Да. Я уже была на полпути в Тюильри, как вдруг меня охватило невероятное чувство тревоги. Сначала я пыталась его игнорировать, но потом пришло осознание, что что-то действительно не так. И я захотела убедиться, что ты в порядке. Мы с месье Триалем направились в Лувр к твоим покоям. Когда я увидела тебя лежащей у двери, такую бледную и холодную, я даже испугаться не успела, лишь поняла, что нужно действовать очень быстро.
Вспоминая ту роковую ночь, Селеста заметно разволновалась. Мадлен заметила, как фрейлина в порыве чувств сделала шаг навстречу девушке. Но вдруг, засмущавшись, отступила. Пока Селеста, стушевавшись, робко отводила взгляд, Мадлен, переполненная дружеской нежности, шагнула ей навстречу. Оказавшись подле фрейлины, Мадлен раскинула руки в стороны и, обхватив ими девушку, заключила ту в объятия.
– Спасибо судьбе, что она свела меня с тобой, Селеста. Так уж вышло, что у меня никогда не было ни одной близкой подруги. Если кто-то прознавал про мой дар, то либо стремился использовать меня, либо просто сторонился.
– Это ужасно, вечное одиночество убивает. Я знаю, о чём говорю. У меня тоже никогда не было настоящих подруг. В высшем свете тебе многие улыбаются в лицо, а отвернись – готовы всадить нож в спину.
Мадлен услышала тихий всхлип и почувствовала, как содрогнулись плечи Селесты. Расчувствовавшись, мадемуазель Моро не сумела сдержать своих слёз.
– Всё уже позади, – попыталась успокоить Селесту Мадлен, – лучше расскажи мне, в ту ночь на маскараде, когда я ушла, ты пообщалась с месье Триалем?
От упоминания имени гвардейца на щеках мадемуазель Моро заиграл румянец.
– Он сам нашёл меня и подарил розу, представляешь? – радостно заговорила девушка. – А после мы танцевали, пока он не вызвался проводить меня до Тюильри.
Говоря о Фабьене, Селеста выглядела по-настоящему счастливой, и сердце Мадлен радовалось за неё. «Месье Триаль выглядит холодной и неприступной крепостью, но что-то мне подсказывает, что рядом с Селестой он способен стать мягче, – подумала Мадлен и мысленно дополнила: – Всё-таки хорошо, что не он оказался убийцей Жозефины». Вспомнив о несчастной девушке, мадемуазель Бланкар осторожно спросила:
– Ты не знаешь, семейство Ранье всё ещё в Лувре?
– Нет, – покачала головой Селеста, – представляешь, гвардейцы обнаружили тело Жозефины в ночь маскарада. Говорят, она стала жертвой разбойников. Это ужасно… – загрустила Селеста, видимо из-за того, что вспомнила головорезов на лесном тракте. – Её тело передали семье, и они покинули дворец.
«Надеюсь, бедняжка обретёт покой», – подумала Мадлен, отметив, что Фабьен не рассказал Селесте всей правды.
– Кстати, раз ты уже на ногах, тебе следовало бы посетить Тюильри, – вспомнила мадемуазель Моро. – Екатерина велела привести тебя к ней, как только ты придёшь в себя. А зная, как быстро разлетаются слухи, могу предположить, что она уже в курсе того, что ты покинула комнату лекаря.
– У меня всё равно не было других планов, так что можем немедленно отправиться к ней, – ответила Мадлен.
Селеста благодарно улыбнулась.
Ей, как и любой фрейлине, хотелось поскорее выполнить приказ своей королевы. Поэтому, убедившись, что выглядит достойно аудиенции её высочества, Мадлен в сопровождении Селесты покинула свои покои.
Добравшись до центральной лестницы, девушки заметили, что сегодня в Лувре было необычайно шумно. На первом этаже толпился, казалось, весь двор.
– Что здесь происходит? – удивилась Мадлен.
Селеста, быстро переговорив с одной из дам, изумлённо вздохнула и резко развернулась к Мадлен.
– Это невозможно!
– Да что такое? Объясни!
– В Париж, более того, сюда, в Лувр, прибыл Генрих де Гиз!
– Не уверена, что знаю, о ком ты говоришь, – не разделяя всеобщего ликования, ответила Мадлен.
– Прости, я порой забываю, что ты далека от политической жизни страны, – произнесла Селеста, – но ты должна понимать, что сейчас происходит во Франции.
– Так поведай мне.
– Это непросто, сейчас страна переживает неспокойные время. Францию раздирают религиозные распри. Католики ведут войну с протестантами, гугенотами, как их чаще называют при дворе. Несколько десятилетий назад протестантов считали еретиками и даже жгли на кострах. Но когда к ним примкнули представители знати, например герцоги Наваррские, католикам пришлось с ними считаться. Двадцать четвёртого августа семьдесят второго года в Париже играли свадьбу Маргариты Валуа – дочери Екатерины Медичи и Генриха Наваррского, члена протестантской семьи. Этот союз должен был скрепить мир между гугенотами и католиками, но всё закончилось плачевно. Свадьба была лишь предлогом собрать в Париже влиятельных протестантов. Ночью после торжества началась резня. Католики жестоко расправились со многими гугенотами. После этого ни о каком мире речи