– Нет, – тихо ответил он. – Здесь не все так просто.
Он облизал губы, глядя на своего лучшего друга.
– Проще не бывает, – продолжал дразнить его Макс. – Если ты до сих пор ее не уложил, то пускаешь слюни, мечтая об этом. У тебя на физиономии написано. Ты не подумай, я тебя не упрекаю.
Картер вдруг почувствовал жуткую ревность. Он вспомнил, как Макс пялился тогда на Персика.
– Я же тебе сказал: здесь не все так просто. – Он помолчал. – Она… она Персик.
– Персик? – удивленно вылупился Макс. – Та девчонка в Бронксе? У нее еще отца… Без прикола?
– Без.
В тот вечер, убедившись, что Персику больше ничего не грозит, Картер тихо исчез с улицы. Он двинул к Максу… А куда еще он мог двинуть? Рассказал все. Адреналин продолжал бурлить в крови. В голове еще звучали выстрелы. Потом возбуждение сменилось жутким страхом, и он, не стесняясь Макса, разревелся.
– А она знает? – спросил Макс, поднимаясь на ноги. – Ты ей рассказал?
Картер почесал переносицу:
– Нет. Не время пока. Я поначалу вообще не знал, что это… она.
– С тобой все ясно, чувак. – Макс улыбнулся краешком губ. – Надо же, после стольких лет… нашел.
– Да.
Макс хлопнул его по мускулистой руке:
– А тебе повезло. Вон она какая выросла!
Картер промолчал. В прежней его жизни было именно так, как говорил Макс: встретил, возбудился, залез под юбку, уложил и… забыл. Но вести себя так с Персиком? Он что, тупой зэк, истосковавшийся по телкам? Персик заслуживала большего.
Картер проверил время. Четвертый час. Совсем скоро, через каких-нибудь сорок пять минут, он снова ее увидит. Картер быстро набрал ответ.
Я бы не посмел.
Вроде бы шутка, да только наполовину. В первый раз он немало удивился бурной реакции Персика на его опоздание. Она была готова голову ему оторвать. Может, она никуда и не спешила, но в твердости характера ей не откажешь. И упрямства в ней не меньше, чем в нем. Однако потом, после их обмена любезностями и ее падения со стремянки, урок прошел на удивление здорово.
Ну почему, когда он с ней, время летит так стремительно? Ему было легко с Персиком. Конечно, он вовсю глазел на ее бесподобные округлости, но ему нравился ее энтузиазм. Это напоминало Картеру о его собственной любви к печатному слову. Ему нравилось говорить с ней об особенностях языка разных писателей и поэтов, о выборе ими тех или иных слов и о том, почему кто-то писал с детской бесхитростностью, а кто-то делал из фраз лабиринты.
В общем, Картеру нравились их беседы. Ему нравилось говорить с ней. И дотрагиваться до нее тоже. Картер постоянно думал о ее волосах, пахнущих персиками, о шелковистой коже ее коленок. Наверное, и во всех других местах у нее такая же шелковистая кожа.
Картер мотнул головой, прогоняя воспоминания об удивительных минутах, проведенных в книгохранилище. И ведь она не вырывалась тогда из его рук.
Ему хотелось большего. И не только увидеть ее совсем голой.
Интересно, а какими были бы их разговоры, если бы они встречались каждый день? Картеру вспомнилось, как Персик рассказывала об отце, читавшем ей книжки в лицах. Для него это был один из самых светлых дней его срока в Артур-Килле. Он тогда мельком увидел Кэт Лейн, какой она бывает за пределами тюрьмы. Теперь, когда он сам освободился, ему очень хотелось увидеть побольше.
Что, если задать ей какой-нибудь более личный вопрос? Естественно, в рамках приличия. Например, что из еды ей нравится, а что – нет. У него бы язык не повернулся спрашивать про размер ее лифчика, хотя он, конечно же, думал и об этом. Ему ужасно хотелось подержать ее сиськи на ладонях, почувствовать их тяжесть… Тело Картера немедленно отреагировало на эти мысли. Хорошо, что парни были заняты работой и его реакции никто не заметил.
У него частенько вставало, когда он думал о ней или находился рядом. Картер любил мечтать, что рано или поздно у них с Персиком все равно до этого дойдет. И одновременно он понимал: она не из таких девушек. Картер не сомневался: если бы он вдруг услышал, что кто-то из мужчин попытался вести себя с Персиком как с «давалкой», он бы отбил этому красавцу не только желание, но и возможность. Без шуток.
А вот его собственная назойливая опека может стать проблемой.
Чей-то голос вырвал Картера из потока мыслей. Он поднял голову. Рядом стоял Кэм.
– Тебя какой-то хмырь спрашивает, – сказал автомеханик, тыча пальцем в сторону входа.
– Кто? – насторожился Картер, отставляя недопитую чашку кофе.
– Я почем знаю? – пожал плечами Кэм. – Спросил тебя. Говорит, по срочному делу.
– Они сначала мотор угробят, а потом требуют, чтобы за полчаса починили.
Картер направился к выходу и вдруг резко остановился. Это был вовсе не заказчик. Человек, дожидавшийся его на тротуаре, носил костюм стоимостью не менее двух тысяч долларов. И этого человека Картеру очень не хотелось видеть. Все приятные мысли о Персике как ветром сдуло.
– Ну здравствуй, Остин Форд.
– Здравствуй, Картер.
Минуту или две они молча разглядывали друг друга. Картер, не отличавшийся терпеливостью, заговорил первым.
– Зачем пожаловал? – спросил он, раздраженно тряхнув головой.
– Ты не отвечаешь на наши звонки, – спокойно, но с изрядной долей надменности ответил Остин.
– Твои отморозки не могли до меня дозвониться, и ты решил потратить свое драгоценное время, притащившись сюда?
– Ничего личного, Картер. Но документы нуждаются в подписании.
Картер достал из заднего кармана пачку сигарет, закурил и глубоко затянулся.
– Документы, как ты их называешь, были составлены без моего согласия, – сказал он, тыча в сторону Остина дымящейся сигаретой. – Цель ясна даже дебилу: уронить меня с доски. Так что, мистер Форд, здесь очень много личного, и это личное называется шантажом, обманом, махинациями и так далее.
Остин поморщился, словно говорил с задиристым подростком.
– Послушай, Картер. У меня и моих коллег хорошая память. Не ты ли постоянно твердил, что в гробу видал эту компанию? Не ты ли говорил, что она камнем висит на твоей шее? Но когда мы предлагаем тебе достойное освобождение от ноши, ты почему-то начинаешь брыкаться.
– Чушь собачья! – резко возразил Картер. – Ты предлагаешь мне исчезнуть с горизонта, поскольку семейство Фордов до жути боится скандала. Как же! Вдруг акционеры WCS пронюхают, что владелец компании – преступник. Вот только по иронии судьбы, если вспомнить всех тех, с кем ты ведешь дела, там такие статьи могут нарисоваться! Моя покажется детской шалостью… Никак Казари забил в колокола?
Остин сощурился:
– Картер, при чем тут слухи? Мы как-никак родственники.
– Только не надо разыгрывать со мной семейную идиллию! – Картер полоснул по нему сердитым взглядом.