Папскую область, чтобы выйти на Неаполь, а для этого ему нужно было разрешение папы.
Поэтому Людовик XII аннулировал помолвку Альфонсо с Луизой Савойской и согласилсяя быть посредником в переговорах о браке наследника престола Феррары с дочерью папы. В то же самое время король послал тайно своего доверенного человека к герцогу Эрколе д’Эсте. Тот рассказал герцогу о коварстве и мстительности семьи Борджиа и порекомендовал подумать о том, что лучше иметь с ними хорошие родственные связи, чем нажить врагов в их лице. Последним аргументом в пользу этого союза стало огромное приданое, которое понтифик давал за своей дочерью, и уменьшение налога, которое герцог Феррары должен был платить каждый год в папскую казну.
То, что Лукреция была незаконнорожденной дочерью папы, почему-то совершенно не смущало ни Альфонсо д’Эсте, ни его отца. Невеста была умная, красивая, очаровательная, образованная, знала несколько иностранных языков, в том числе латынь и немного греческий. Любила искусство и музыку, слагала стихи и умела танцевать и вышивать. Что еще нужно от будущей герцогини Феррары?
Препятствий для этой свадьбы было немало. Прежде всего против брака дочери Папы и наследника герцога Феррарского был император Максимилиан II. Ведь благодаря этому супружеству влияние семьи Борджиа усиливалось – для них открывались возможности для завоевания Болоньи и Флоренции. Недовольна была и сестра Альфонсо д’Эсте Изабелла – она видела в Лукреции опасную соперницу для двора Феррары и Мантуи. Возможно, Изабелла опасалась, и не напрасно, что ее муж Франческо Гонзага поддастся колдовским чарам невестки. Сам Альфонсо д’Эсте тоже был обеспокоен тем, что он возьмет в жены женщину, которая уже дважды была замужем, имела ребенка от второго мужа и, возможно, еще одного ребенка от любовника – «дитя Рима». Женщину, муж которой погиб при загадочных обстоятельствах, и про которую говорили, что она повинна в инцесте со своим отцом и братом.
Как раз в это время распространилось анонимное письмо, датированное ноябрем 1501 года. Называлось оно «Письмо к Сильвио Савелли» по имени предполагаемого адресата – барона, который был изгнан из Рима и принят при дворе императора Максимилиана. В нем говорилось о том, что Борджиа превосходят кельтов, жителей Картахена, Калигулу и Нерона своей хищностью и жестокостью. Автор письма называл Александра VI и его сына Чезаре людьми извращенными и отвратительными, зачинщиками жестоких убийств, изнасилований и инцеста. Кто был отправителем – неизвестно. По мнению папского церемониймейстера Иоганна Буркарда, это письмо написал кардинал Колонна по желанию императора Максимилиана II, и оно было отпечатано в Германии.
Папа, прочитав письмо, не был особенно обеспокоен, а вот Чезаре Борджиа разъярился и приказал арестовать неаполитанца Иеронима Манчани, который отпечатывал и рассылал письмо по всему Риму. Его привязали на два дня к позорному столбу, отрубили кисти рук и вырвали язык, руки прибили к столбу над его головой, а язык привязали к мизинцу. Через месяц венецианец по имени Лоренцо перевел это письмо и собирался отправить его в Венецию. Но не успел – его схватили по приказу Борджиа, задушили и тело бросили в Тибр.
Это письмо подлило масла в огонь, и претензии герцога Эрколе д’Эсте возросли. Первые его письма Папе Александру VI были требовательными и написаны в оскорбительном тоне. Он заявлял, что согласился на то, чтобы рассмотреть возможность этой женитьбы только по настоянию короля Людовика XII. Однако понтифик сделал вид, что ничего особенного не произошло, и продолжал переговоры о браке, обещая все больше денег, земель и привилегий.
Во время переговоров завязалась переписка между Эрколе д’Эсте и самой Лукрецией. Герцог был очень удивлен ее умом, красноречием, тактичностью и рассудительностью, а также необыкновенной вежливостью и учтивостью. Его уважение к будущей невестке постоянно росло.
Постепенно письма герцога Феррары к Александру VI становились более любезными и слащавыми, полными комплиментов и лицемерия. Он заявлял, что сам Бог осенил Папу идеей связать узами брака свою дочь с его сыном и соединить вместе две великие династии. Кроме того, посланник Папы Франческо Ремолино, который постоянно мотался между Римом и Феррарой, утверждал, что понтифик сделает для дочери все. Если бы это было возможно, Александр VI даже отдал бы Лукреции свою папскую митру.
Кроме того, герцог д’Эсте навел справки через своих агентов о происхождении династии Борджиа и получил ответ, что в Испании это очень благородный и древний род, и что все их родственники в Валенсии и Гандии ведут благопристойную и утонченную жизнь, не замечены ни в каких преступлениях и махинациях. В общем, ничего предосудительного про династию Борджиа они не нашли, только то, что и так всем известно. В конце концов Эрколе отправил в Рим своих юристов для составления брачного договора и консультаций с юристами папы.
Во время переговоров святой отец удалился в Сермонету воевать с мятежными римскими баронами. Он оставил Лукрецию управлять Ватиканом, чтобы еще раз продемонстрировать посланникам герцога д’Эсте из Феррары ее необычные для женщины ум, проницательность и административный талант. Лукреция стала как бы викарием папы, или «папессой», как ее называли в это время. Ей было доверено распечатывать все письма за исключением тех, для которых требовалась папская печать, которой у нее не было. Она занималась всеми срочными делами Ватикана, всеми гражданскими вопросами, принимала просителей, была и судьей, и советником. Единственное, чем она не могла заниматься, – это делами церкви.
В помощь Лукреции Александр VI назначил Джорджо Коста, кардинала Лиссабонского.
Однажды Джорджо Коста заметил, что всякий раз, когда понтифик уезжает и доверяет дочери вести переговоры с кардиналами, нужно бы записывать все, что каждый говорит. В ответ Лукреция заявила, что она прекрасно умеет писать. Кардинал не удержался от колкости и спросил, где же ее перо? Дело в том, что по-итальянски слово перо – penna, имеет двоякий смысл. Оно похоже на слово, которое означает мужской половой орган. Но Лукреция не обиделась, а рассмеялась в ответ на его шутку и заразила весельем всех присутствующих. Восхищенные кардиналы писали в Феррару, что «эта принцесса церкви, покрытая золотом и драгоценными камнями, царствует над всеми кардиналами».
Дольше всего сомневался в целесообразности этой свадьбы сам жених Альфонсо д’Эсте. Ему совсем не улыбалось взять в жены женщину с таким сомнительным прошлым. Он долго спорил с отцом, пока тот не вышел из себя и не заявил, что в таком случае он сам женится на Лукреции Борджиа. Но это было совершенно немыслимо и невыгодно для наследника Феррары, и тогда он, наконец, дал свое согласие на свадьбу. Во время обсуждения приданого невесты Эрколе бессовестно выпрашивал каждый день что-то новое. Однажды он даже попросил порт Чезенатико на Адриатическом море,