Читать интересную книгу Бухта Анфиса - Лев Правдин

Ничего Надя не поняла: при чем тут старуха и дрова? А он изумил ее новым вопросом:

— А без этой… без любви… девчонки замуж идут?

— Да! — выдохнула она и захлопала мокрыми ресницами. — Сколько хотите! Если, конечно, он — человек хороший…

— Ну вот, и выходи за меня.

— Ох, да что вы! — Надя схватилась за щеки, и глаза ее распахнулись от ужаса и восторга. Прошептала бессмысленным, сонным голосом: — Так ведь я-то вас… без памяти…

А он, все еще улыбаясь, решительно потянулся через стол и смело, как хозяин, взял ее встрепенувшиеся покорные руки и крепко и бережно сжал их, как птицу. Поймал и держит.

— Я для тебя хорошим человеком всегда буду.

Тут она совсем перестала понимать, что ей говорят и что с ней делают. Никак она не думала, что разговор так обернется. Не собиралась она отбивать у подруги ухажера, все само собой сладилось.

Как только Маргарита Ионовна узнала, так очень этому обрадовалась, лучшего она и желать не могла: «Девушка-то какая: и красоточка, и образованная, и семья хорошая, а уж доброты такой, что редко встречается. И к Леньке, как сестра родная, на ее глазах вырос».

Дважды два

1

Артем только что побрился и причесывался уже на ходу, по пути из ванной в столовую, где ожидал его приготовленный мамой завтрак. Но только он сел за стол, как в коридоре зазвонил телефон. Мама заглянула в столовую:

— Тебя. Какая-то, по-моему, девушка. И говорит почему-то шепотом.

Говорила Милана:

— Приходи скорее. Тут такие дела!..

— Это из редакции, — повесив трубку, сообщил Артем.

Мария Павловна кивнула головой:

— Я так и подумала, — проговорила она, следуя за сыном в его комнату. — Очень страстная особа.

— Скорее взбалмошная.

— Так дышит, что в трубке жарко. — Мама рассмеялась.

Артем тоже улыбнулся, хотя нетерпение Миланы и ее слова взволновали его.

— Она толстая, оттого так и дышит. Извини, мама, я позавтракаю в буфете. До свидания…

— Не забудь плащ. Дождь будет обязательно.

Перекинув через плечо серый плащ, он выбежал из дому. День начинался хмурый и теплый. В небе неторопливо закручивались, бродили расплывчатые облака, не предвещавшие ни дождя, ни просвета. Ни счастья, ни огорчений. А может быть, и то и другое? Милана без дела звонить не стала бы. А вот и она сама. Зеленое цветастое платье и сверху прозрачный плащ.

Не отвечая на его приветствие, она выхватила из-под плаща газету:

— Вот! На второй полосе…

Задохнувшись, она ничего больше не могла сказать, и, пока Артем развертывал газету, она только приплясывала от нетерпения.

На второй полосе внизу скромный заголовок над небольшой статьей: «Слова и дела». Затем очень сжато и очень точно излагалась вся история с раздутыми заявками стройтреста и мнимой экономией. Было приведено письмо управляющего трестом, полное оптимизма и благородного негодования. А сразу за письмом несколько взрывчатых фактов, добытых Артемом и Миланой и оставляющих только груду развалин от благородного начальственного негодования.

Пока Артем читал, Милана пришла в себя.

— Понимаешь, что теперь начнется! — зашептала она, хотя никого, кроме торопливых прохожих, не было рядом. — Понимаешь: это мы с Тобой сделали. Помогли, — поправилась она. — Ну, все равно — это мы. Ты и я. Наш материал главный… Жалко — подписей нет.

Артем об этом не пожалел просто потому, что ему это и в голову не пришло: он не был тщеславен, но тут Милана огорошила его новым сообщением:

— Никандру прямо из дому вызвали в горком. И Агапова тоже.

— Из дому? А ты как узнала?

— Людка расщедрилась, сказала: Никандра потребовал все материалы по стройтресту. Это не так просто!

Людка — секретарша редактора, которая так тонко учитывала настроение редактора, что на нее стоило только взглянуть, как на барометр, чтобы все понять. Артема она неизменно встречала приветливой улыбкой, но Милану откровенно презирала. И вдруг — расщедрилась.

— С чего это она? — спросил Артем.

Они вошли в подъезд, и тут Милана с необычайной ловкостью затолкала Артема в угол.

— А ты не догадываешься? — спросила она шепотом, который маме показался страстным.

— Нет.

— Она что-то пронюхала. Ну, и я не дура. Если уж Людка мне улыбнулась, жди больших перемен.

Запахло мелким политиканством. Артем возмущенно сказал:

— Коридорный бред! Брехня!.. — Но, вспомнив, что перед ним девушка и очень к нему расположенная, он замолчал, надеясь, что она перестанет приставать к нему со своими выдумками. Но он плохо знал Милану: девушка она была добрая и в то же время хитрая. Если и обижалась, то старалась этого не показать. По ее мнению, обижаются только люди недалекие, ничего не видящие дальше своего носа. Какой смысл обижаться и этим обнаруживать свое бессилие? Выгоднее все перевести в шутку, в крайнем случае презрительную. Но это уж в самом крайнем случае, когда человек этого стоит.

— Брехня? — Она покачала головой, как бы недоумевая, отчего это люди не понимают самых простых вещей. Только что пальцем не покрутила около лба для пущей убедительности. Но Артем все и без того понял.

— Я не люблю гадать на кофейной гуще, — сказал он.

— Вот посмотришь: на волоске висит наш Никандра.

— Последний известия из «четвертой полосы».

— Да там еще никого нет. Они раньше десяти не приходят.

Это было верно, Милане еще не с кем было посудачить, и Артем оказался первым. Такое доверие надо, пожалуй, ценить. И доверие, и то, что девушка к нему, так сказать, всей душой. Кроме того, она хорошо знает все, что делается в стенах редакции и за ее стенами.

— Я тебе верю. — Он даже склонил перед ней голову. — Верю. Но только не надо спешить с выводами. Ты меня за этим и позвала?

Тронутая его покорностью и не особенно ей доверяя, Милана только пожала плечами.

— Я так торопился, что не успел позавтракать. А ты?

— Ну, пойдем, — согласилась девушка.

Как бы там ни было, а от завтрака она никогда еще не отказывалась.

2

Редакционный буфет еще не открылся, но Милана сказала, что она знает «одно место», где и недорого и вкусно. Артема уже не удивляла ее осведомленность, он просто завидовал этому ее качеству — газетчик должен все знать и всех знать. «Одно место» оказалось столовой при каком-то учреждении, куда посторонних не пускали, но Милана только помахала вахтеру своей полной ручкой. Вахтер нахмурил косматые брови, однако улыбнулся.

Официантка тоже улыбнулась, и Артему даже показалось, будто она подмигнула, при этом. И сейчас же подошла к столику.

— Это наш новый сотрудник и мой друг. Зовут его Артем. Вот как! А это Оля. Милая девушка, — сказала Милана.

Помахивая салфеткой и беззастенчиво разглядывая Артема, официантка проговорила:

— Очень приятно, — и спросила: — Что будем кушать?

— Ох, мне что-нибудь полегче, — вздохнул а Милана и заказала омлет с ветчиной и черный кофе.

— А вы? — Оля так уставилась на Артема, будто она что-то про него знает, но ни за что не скажет.

Он смутился и заказал тоже омлет и кофе, который он не любил.

Официантка ушла.

— Ты, кажется, был на приемке нового балета?

— Да. С Николаем Борисовичем. Если собираешься, то лучше не надо. Не ходи.

— Уже была. На премьере. В общем любопытно. А тебе, значит, не понравилось?

Она сидела против него: локти на столе, подбородок на ладонях, глаза голубые, взгляд преданный, жаждущий ответа. Этим она и покупает — беззаветным вниманием, показной преданностью. Кого хочешь растрясет, заставит открыть если не душу, то уж мысли, которые хранятся для себя. Их-то уж не удержишь. Поделишься.

— Наш шеф сказал, что у постановщика не хватило культуры. Большая тема, отличная музыка и совершенно бездарное исполнение.

— Это он сказал. А ты сам как думаешь?

— Ну, я не специалист. Как зритель, я бы не стал это смотреть. В общем, я с ним согласен…

Появилась официантка, принесла хлеб и два прибора. Милана убрала локти со стола, и Артем решил, что допрос прекратился, но как только они остались одни, последовал новый вопрос:

— Ты всегда с кем-нибудь соглашаешься?

— Ну, знаешь что!..

— Да я так спросила. Я же знаю: ты — принципиальный. И не побоишься сказать то, что думаешь. Ты — даже безжалостный, если хочешь знать. Я видела, как ты искромсал свою рукопись. Машинистки жаловались: если так все начнут править, то им не успеть. А я и подумала, что просто ты не хочешь поделиться со мной. Не считаешь возможным. Даже, может быть, думаешь, что я такая дура, что не стоит растрачиваться…

У официантки, когда она принесла омлет, вид был загадочный, она подчеркнуто-предупредительно поставила тарелки и поспешила удалиться. Не очень, верно, далеко. Усевшись за служебный столик, она вынула из кармашка блокнотик и навострила уши. Интересные попались клиенты: она в чем-то его упрекает, раскраснелась даже. А он, наоборот, побледнел и, кажется, смутился. Жаль, что на таком расстоянии не все слышно, а кофе подавать рано. К омлету и не прикасаются, все разговаривают. Вот замолчали, но все равно не едят.