Читать интересную книгу Визит из преисподней - Марина Серова

Он не стал ни художником, ни актером, ни музыкантом — он стал преступником. Но он так и не смог, а скорее всего не захотел, пожертвовать артистичностью своей натуры, даром вдохновения. И потому он стал артистично совершать преступления, вдохновенно творить зло! Не знаю, почему это классику пришло в голову, что «гений и злодейство — две вещи несовместные». А как же гений самого злодейства — ведь это тоже гений?.. Только вот обладатель этого «дара» получает его не от Бога, а от дьявола.

Он был мне ужасен, отвратителен — и притягивал меня; я смотрела в его горящие холодные глаза, на которых сейчас не было темных очков, и не могла оторваться… Наверное, это и есть та сатанинская притягательная сила, то дьявольское искушение, о которых пишут поэты и спорят философы со дня основания мира. И которые — с того же дня по нынешний — смущают и соблазняют людей. Теперь мне легко было понять, почему Натали потянулась за ним без оглядки — и девять лет назад, и сейчас, отважившись даже на черное преступление. Теперь мне стало ясно, как дошел до жизни такой (и до смерти тоже!) Семен Яковлевич Пфайферман. И почему — черт бы его побрал! — не я его сейчас держу на мушке, а он — меня!

Он стоял передо мной — на безопасном, правда, расстоянии, небрежно поигрывая пистолетом, и улыбался мне почти дружески. Он был в роли! Каждое его движение и слово, каждый жест и ужимка были инструментарием актера, привыкшего производить впечатление. Эта его церемонная манера, и «леди», и «стул даме»… И одет-то он был будто для бенефиса: серый костюм-тройка, галстук-бабочка, начищенные до блеска штиблеты явно не Тарасовской обувной фабрики… Одним словом, «галантерейный» прикид! И от всего этого — если учесть, что передо мной стоял маньяк-душитель, а я его потенциальная жертва — можно было свихнуться.

Но терять голову я пока не спешила. Я все пыталась сообразить: ну на кого все-таки походит этот «печальный Пьеро» с характером Карабаса-Барабаса?

— Ну что, леди, похож я на плохого мальчика, о котором вам нарассказывали столько ужасов?.. Ну полно, Танечка, вы меня разочаровываете: неужели не припоминаете, что мы с вами уже встречались? К…упи клубнику, х…зяйка, — вдруг произнес совсем другой голос, заставивший меня вздрогнуть от неожиданности.

Не может быть!

А Артист уже снова хохотал артистическим красивым смехом…

Мгновенно я припомнила комичный эпизод, сопутствовавший моему знакомству с Орловым, эпизод, давным-давно выброшенный из головы. Алкаш с лукошком, которого Гриня щедро ссудил десяткой… Но как же, черт побери… А главное — зачем?

Мой глупый вид, должно быть, послужил Артисту лучшим комплиментом.

— Уверяю вас, леди, это была далеко не самая блестящая из моих мистификаций! Так, разминка, небольшой этюд… Впрочем, маленьких ролей не бывает, это сказал еще великий Станиславский. Эта же роль и подавно не была «маленькой»: она могла стать кульминацией всего спектакля! Если б не досадная ошибка статиста… Зря вы тогда не купили у меня клубнику, Танечка! Это избавило бы вас всех от стольких дополнительных хлопот, ведь конец-то все равно один… Правда, тогда вы не познакомились бы с этим вашим суперменом, Гришкой Орловым, но… Может, так оно было бы и лучше… для вас обоих.

Что-то мне все меньше нравились его полуоткровения-полузагадки…

— Вы хотели меня убить? Но зачем?!

— Помилуйте, Танечка! Хотел? Нет, конечно! Разве вообще можно хотеть совершить убийство? Для этого надо быть по меньшей мере маньяком, по большей — дьяволом, а я… нет, я нормальный человек, леди. Хотя иногда искренне сожалею об этом. И я не хотел вашей смерти! Скажу даже больше: вы мне нравитесь. Я преклоняюсь перед вами!

Ха-ха, вот и опять меня оценили по достоинству! Польщена, польщена…

— Вы мужественный человек, умеющий добиваться своей цели, и… очень красивая женщина. Впрочем, тогда я еще этого не знал… Нет-нет, я не хотел и не хочу вас убивать! Но ваша смерть есть прискорбная необходимость, Танечка. Тогда, в нашу первую встречу, она была бы просто частью хорошо продуманного замысла, сейчас… О, приветствую тебя, Акула, моя правая, ударная рука! С пробуждением!

«Ударная рука» шефа, изрядно побитая, давно уже сидевшая на полу и что-то неопределенно мычавшая, наконец обрела способность отражать действительность. И как только его сетчатка отразила — с достаточной степенью достоверности — мой образ, Акула изрыгнул на свет Божий примерно треть отечественного алфавита в весьма причудливых сочетаниях и сделал попытку дотянуться до меня, не поднимаясь на ноги. Дальнейшие попытки патрон пресек коротким приказом:

— В угол, дубина! Будешь рыпаться без моего слова — первым получишь порцию свинца в мозги, понятно? Вернее, в то место, где они должны быть, — уточнил Артист.

Тут опять встрял Чайханщик.

— Шеф, уходыть нада, вах! Когты рвать! — «Татарчонок» снова пал духом. — Девка работать на Батыр, вах! Батыр все знай, сюда ходыть!

У Артиста эта информация вызвала новый приступ веселья. Похоже, он вообще был веселым малым. Или это предвкушение очередного трупа приводило его в хорошее настроение?

— Это она тебе сказала? Ну, Чайханщик… Ну, леди! Браво, браво! Нет, это действительно великолепно придумано… Сиди спокойно, дурак: это такой же блеф, как ее бомба, ха-ха!

— А может быть, это как раз правда, Артист! — Мне стало обидно, что этот дьявол с родинкой «щелкает» мои хитроумные трюки как орешки.

— Ой, бросьте, Танечка… Это Чайханщика можно заклинать именем Батыра, словно старую облезлую гадюку, но не меня! Я-то знаю своего бывшего патрона как… как свои десять пальцев, леди! — Он выдержал многозначительную паузу. — Чтоб Батыр связался с частным сыщиком, да еще, как выражается наш друг Чайханщик, с дэвкой? Не смешите меня! Да он скорее начнет тереть старые лампы и вызывать джиннов, если ему не хватит его головорезов вроде Фахри и Визиря… да упокоит Аллах его душу! Нет, Батыр — замшелый ретроград, Танечка, кондовый консерватор, которого можно вычислить на сто ходов вперед. Он готов с корнем выдрать пробившийся росток нового, да еще и огнем прижечь, ха-ха-ха! А вы говорите — правда… Нет, Танечка, я прекрасно знаю, что вы работаете на моего… «клиента», Олега Николаевича!

Почему-то конец этой фразы Артист произнес с особым нажимом. Чем, интересно, ему не по вкусу имя-отчество Бутковского?

— Ладно, Аллах с ним, с Батыром! Хотите — верьте, хотите — проверьте… — Я старалась говорить как можно беспечнее: надо, в конце концов, поддержать приятную беседу, а то что-то мой напарник задерживается… — Вы, кажется, рассказывали мне о своей режиссерской задумке? Право же, очень любопытно!

— О конечно, прошу меня простить, леди! Вечно эти рабочие сцены шумят некстати… — Он бросил уничтожающий взгляд на «сладкую парочку» «рабочих сцены», ощетинившуюся в углу дежурки. — Так вот, Танечка: в том спектакле, где и вам суждено было стать далеко не последним персонажем… ну, правда, без текста, не обессудьте… в том спектакле концы с концами сходились просто великолепно. Ну а если и не сошлись бы, так наша славная милиция живо стянула бы их, не сомневайтесь!

— Милиция?!

— Ну конечно. Вы думаете, я на самом деле боялся, что о похищении мальчика пронюхают компетентные органы? Да нисколько! Просто их вмешательством надо пользоваться умеючи, что я и собирался сделать. Смотрите сами: Гришка Орлов является к вам не ровно в четыре часа, а, скажем, в четыре двадцать — и вместо живой и прекрасной женщины находит ваш совсем еще теплый труп…

Я почувствовала, как на голове у меня зашевелились волосы. Так вот почему Гриню тогда задержал «гаишник»…

— …Что делает Гришка? Ну конечно, бросается звонить в милицию, в этом никаких сомнений. А милиция тут как тут, встречает радостно у входа! И она, заметьте, уже располагает достоверной информацией о том, что у почтенного гражданина нашего города Олега Николаевича Бутковского похитили сына. Что же мы имеем, вернее — она, милиция? Она имеет великолепного подозреваемого, лучше и мечтать не надо: Орлов Григорий Васильевич, год рождения 1964-й, русский, прежде судимый… и так далее. Это — раз. Мотив — это два: частный детектив Татьяна Иванова располагала неопровержимыми доказательствами его причастности к похищению ребенка. Признайтесь, Танечка: ведь вы его в самом деле подозревали сначала, правда? Ну, пока он не доказал вам лично свою, скажем так, лояльность, ха-ха…

— Ты грязное животное! Нет, хуже…

— Фу, как вульгарно! Нет, леди, я просто человек, который старается профессионально делать свою работу, только и всего. А вдохновение — это, по-моему, составляющая профессионализма вообще, идет ли речь о сапожнике, артисте или о… джентльмене удачи. Вот видите: даже вы подозревали Гришку! А для верности обыск обнаружил бы у него дома одежду пропавшего малыша, блокнотик, на страничке которого была написана оставленная преступниками записка и карандашик… ну, правда, без Гришкиных драгоценных «пальчиков», но ведь это такая мелочь… И пока доблестные органы выколачивали бы из Гришки Орлова чистосердечное признание, мы с моим… «клиентом» тихо и мирно завершили бы наше дельце. И уж тогда никому не пришло бы в голову связывать похищение ребенка с именем бедного Артиста, к тому же, как всем известно, давно обретающегося в аду!