Читать интересную книгу Биотеррор - Сергей Ковалев

— Да ты, смотрю, поэт, — рассмеялся полицейский, но тут же вновь стал серьезным. — Если ее тут силой держат и тем более хотят против воли выдать замуж, это уже уголовное дело. Надо прижать хозяйку гостиницы. Мне кажется, она в курсе всего, что здесь происходит.

Я кивнул, хотя про себя подумал, что местных не особо прижмешь. Как сейчас пригодилась бы связь! Всего один телефонный звонок! Может, все-таки метнуться до Княжево? Туда минут десять, назад столько же — что может случиться за полчаса? А если назад не пустят?

— Не думаю, что они и детей подучили молчать, — сказал Виктор. — Пойдем, поговорим с юными дауншифтерами.

Мне предположение Виктора показалось неоправданно оптимистичным. Но почему бы и не попробовать? Да и к Алисе поближе.

Когда мы подошли, Алиса как раз с увлечением тыкала пальцем в маленькие, но очень тщательно выполненные модели домов, и что-то объясняла столпившимся вокруг детям. Те восторженно и одновременно недоверчиво слушали девушку, время от времени начиная галдеть, словно стая воробьев:

— Не может такого быть!

— Да! Такой домина сразу упал бы!

— А вот и может! Меня папка возил за тростником, я издали Москву видел! Там дома прямо как горы!

— Так то издали!

Алиса подняла взгляд.

— Вы не поверите, что я здесь нашла.

Я слушал восторженный рассказ Алисы в пол-уха. Ну да, управление муравьями — способность удивительная. Это производит впечатление, если не довелось видеть древние силы в их полном воплощении. И хорошо, что не довелось — может, и дальше будет так же везти.

Полицейского же муравьиное строительство повергло в шок. Он так и застыл на четвереньках, заворожено наблюдая, как муравьи возводят очередной небоскреб высотою сантиметров в двадцать. Когда «строители» водрузили на крышу пластинку слюды и взялись за новое здание, Виктор сел прямо на землю и с чувством произнес:

— Вот это да!

Дети окружили нового благодарного слушателя, торопясь рассказать о том, как управляют муравьями, и как это просто, и что они строят. Виктор с честью выдержал эту атаку, похвалил домики, а потом как бы невзначай, спросил:

— А что Саши не видно?

— Так у нее же свадьба сегодня, — пояснила Злата. — Она готовится.

— Дома?

— У тети Радмилы!

— У нее же дома нет!

— Она чужачка!

— Ты что такое говоришь! — набросилась Злата на мальчишку, назвавшего Сашу чужачкой. — Она для всех старается. Эх ты!

Виктор переглянулся с Данилой, встал.

— Ладно, ребята. Спасибо, что показали мурашей. Честно, ничего удивительнее не видел до сих пор.

— А вы попробуйте тоже!

— Как-нибудь обязательно, — кивнул полицейский. — Но сейчас у меня дел много, вы уж извините. Мурашей не обижайте.

— Да-а-а!

— Пойдем к Радмиле?

— И что? — возразил я. — Там сейчас, наверное, половина села. Начнут ее уговаривать, жениха расхваливать, она и сломается. Вчера одного старика хватило, что бы она сказала, что идет замуж по своей воле. И ты ничего сделать не сможешь — совершеннолетняя уже.

— Верно… Но надо же что-то предпринять?

— Подождем, — предложил я. — После свадьбы за ней перестанут так следить. Она успокоится и решение будет принимать на трезвую голову. Вот и пусть выбирает — хочет ли она остаться здесь, с мужем, которого возможно еще и полюбит. Или поедет с нами в Москву, где такой брак легко признают незаконным, а там и поселок этот можно будет хорошенько тряхнуть.

— А девочка? Ты подумал, что с ней будет?

Я с некоторым удивлением посмотрел на встрявшую в разговор Алису:

— Что с ней будет?

— То, что сбежать из-под венца это одно. А от мужа, пусть и нелюбимого — совсем другое.

— У тебя какие-то домостроевские взгляды на жизнь. Ничего ей не сделается. Заодно, может, поймет, что за каждый поступок в этой жизни приходиться чем-то расплачиваться.

— Ты! Деревяшка бесчувственная!

— Я тебя не держу. Иди, поговори с девчонкой сейчас. Можем поспорить на что хочешь — она откажется.

Алиса сердито фыркнула, но осталась.

— Сама же все понимаешь. — Я поспешил сменить тему: — Значит, стихи, в которых тебя Избранной назначили, в этом самом дворце?

— Ну да.

— Пойдем, взглянем на них, что ли.

— С ума сошел? Нас поймают и сдадут полиции!

— Не сдадут! Уверен, полицию здесь не любят даже больше, чем технику. К тому же, полиция уже с нами. А?

Виктор с важным видом подтвердил:

— У меня есть веские основания подозревать, что в этом доме есть улики готовящегося преступления. Я обязан проверить дом, а вас двоих прошу быть понятыми.

— О, наш человек! Идем, Алиса, не бойся.

Я развернулся и зашагал к уродливому дому. Виктор поспешил следом. После недолгих колебаний к нам присоединилась и Алиса.

— Радмила сказала, что дом пускает внутрь не всех. Не помню, то ли тех, кто пришел без злого умысла, то ли вообще только тех, кто ему по нраву придется.

Я толкнул дверь, и та легко открылась.

— Вот видишь, мы ему по нраву.

Вошел я все-таки осторожно, прислушиваясь и оглядываясь по сторонам. Это дети тут муравьям приказывают домики строить, а от взрослых можно и что-нибудь покруче ожидать. Вывалиться откуда-нибудь саблезубый тигр или какая другая хищная тварь. Объясняй ей потом, что пришел без злого умысла.

Дом был пуст.

Не смотря на это, я чувствовал пристальное и совсем не дружественное внимание и к себе, и к спутникам. Словно мы шли не по пустому коридору, а по тропинке через самую чащу, где из-за каждого дерева нас провожали голодные взгляды. Дом будто бы сам наблюдал за незваными гостями.

Мы вошли в центральный зал, и Алиса восхищенно ахнула. Зал был убран белеными полотнами, разноцветными лентами и цветами.

— Похоже, свадьба-то будет прямо здесь проходить, — проворчал я, разглядывая великолепие без особого интереса. — Или венчание… Так, где катрены, говоришь?

Если Алису и покоробил мой пренебрежительный тон, она не показала виду. Уверенно повела нас к лестнице на второй этаж. Вообще с того момента как мы вошли в дом, меня не оставляло странное ощущение, что наша спутница как бы раздваивается. Пока я смотрел прямо на Алису, та оставалась собой — обычной симпатичной девушкой, каких много встречается на улицах Москвы. Но при случайном взгляде, когда Алиса оказывалась на самом краю поля зрения, казалось, что рядом вышагивает красавица с гордо вздернутым бледным лицом. Пшеничные волосы рассыпались едва ли не до пят по нежно-зеленому платью, а в руках она держала ветви, покрытые листвой. Но стоило чуть сфокусировать взгляд, и морок развеивался: роскошные волосы собирались компактным хвостиком, а зеленое платье оказывалось банальными джинсами и зеленой кофтой.

Я чего-то подобного ожидал. Собственно, моя задача и была в том, что бы уловить тот момент, когда эти две Алисы уравновесят друг друга. Уловить и…

— Этим бумажкам пятьсот лет? — прервал мои размышления Виктор. — Обалдеть.

Он склонился над разложенными на столе плотными листами коричневатой, перечеркнутой ломкими морщинами на местах сгибов бумаги. Посмотрел под одним углом, под другим, принюхался.

— Я в Грецию как-то ездил. Бродил там по каким-то древним развалинам. Похожее ощущение. Типа, по этим булыжникам ходили люди уйму времени назад. И я хожу.

Я посмотрел на выцветшие от времени пляшущие строчки, спросил Алису.

— Что тут написано?

— Не знаю. Я же говорю — после института французским почти не пользовалась. Даже современным. А тут — старофранцузский, да еще стихи, да еще такой почерк… Вот уж действительно, врач писал! Похоже, это не зависит от времени и страны. Да и Радмила мне только мельком дала взглянуть.

— Время у нас есть. Посмотри, может, хоть что-то разберешь.

— Вот уж о ком, а о тебе бы никогда не подумала, что веришь в подобную чушь.

Я развел руками.

— Если тебе не интересно, то пойдем отсюда.

Но Алиса уже устроилась в кресле и принялась разбирать первые слова катрена.

— Так… Ну, сначала тут что-то про себя. Мне… хм… Или меня? Меня посещает… хотя, тут, наверное, уместнее прошедшее время. Меня посетило… или посетили?

Голос Алисы становился все тише, перешел в невнятное бормотание. Забывшись, она достала телефон, попыталась зайти в интернет, прошипела сквозь зубы проклятия.

Виктор некоторое время наблюдал, как девушка записывает в текстовой файл слова, потом стирает их, пишет другие. Это ему быстро надоело.

— Пойду, посмотрю, что тут еще есть.

— Угу, давай. Только не ломай ничего, ладно? А то, боюсь, терпение местных не безгранично.

Полицейский состроил гримасу — мол, кого ты учишь? — и вышел. Я опустился прямо на пол, на удивительно мягкий зеленый ковер. Сел, скрестив ноги, сделал несколько медленных длинных вдохов и выдохов, изгоняя лишние мысли.