Читать интересную книгу Оливье Клеман Беседы с патриархом Афинагором - Оливье Клеман

Тогда я читаю патриарху заметку одного французского физика, лауреата Нобелевской премии, сделанную в «анкете о Боге», опубликованной в еженедельнике, который попался мне в Стамбуле перед нашей поездкой на острова: «Идея, что мир, материальная вселенная, возникли сами по себе, представляется мне абсурдной… Для физика один–единственный атом так сложен, так богат разумом, что материалистическая концепция вселенной теряет всякий смысл. Наука весьма скромна. Нельзя и пытаться все объяснить с ее помощью».

Он

Вопрос атеистов, в сущности, следует обратить к ним самим. Как может существовать Бог? — говорят они. Однако следует скорее спросить: как может существовать мир? Возможно ли существование мира. Возможно ли его постижение?

* * *

Вечером он заговорил со мною о смерти. Я слушал его до конца, не прерывая. Я не искал новых импульсов для продолжения нашей беседы. Нужно было толь! ко слушать. Он

Смерть — страшное событие. Все члены одного поколения вместе отправляются в путь. Затем один падает здесь, другой там. Теперь я остался почти один. Большинство приятелей моего детства уже умерло. Большинство соучеников тоже. Когда четыре года назад я вернулся в родную деревню, я встретил только молодых. Мало, поразительно мало, стариков которых я знал.

Мне было тринадцать лет, когда умерла моя мать. И восемнадцать, когда умер отец. Благодаря усопшим, которых человек любил, которых не перестает любить, человек с годами приобретает все больше и больше корней в невидимом. Обезоружить себя — это значит стать накоротке и со смертью. Когда ты безоружен, и у тебя нет страха, то не боишься смерти. Тогда ты каждый день говоришь ей «да». Смерть — переход. Воскресший ведет нас от смерти к жизни. Мы были крещены в смерть, чтобы соучаствовать в Воскресении. Шаг за шагом наша жизнь свертывается, и наше крещение, и наша смерть сливаются воедино.

Силой Животворящего Креста жизнь обретает свое завершение в смерти. Без смерти жизнь не имела бы реальности. Она была бы иллюзией, сном без пробуждения.

Мне не хотелось бы умереть внезапно. Нужно проболеть несколько недель, чтобы приготовиться. Не слишком долго, чтобы не обременять других. Вот смерть отправляется в дорогу за мной. Я вижу, как она спускается с холма, поднимается по лестнице, входит в коридор. Она стучится в дверь комнаты. И у меня нет страха, я жду ее. И я говорю ей: «войди!» Но не будем сразу же трогаться с места. Ты — моя гостья, присядь на минуту. Я готов». И затем пусть она унесет меня в милосердие Божие…………………………………………………………………

Души людей — неисчислимое количество душ — где они ныне? Мы что–то знаем об их состоянии, но не об их местопребывании. Далеко ли они? На других землях, иных планетах? Но почему они покинули эту землю, которую любили, где еще живут их родные, их друзья? Эту землю, чья материя освещена светом Господним? Они здесь, совсем близко, по другую сторону видимого, в милосердии Божием. Если мы не видим их, то это наша вина, объясняемая ограниченностью, ослеплением наших духовных способностей…

Однажды я был совсем недалеко отсюда, в церкви Николая Угодника. Я думал о всех поколениях верующих, прошедших здесь за те четыре века, что стоит этот храм. Тысячи людей — где они? Где их души? Но внезапно я понял, что здесь в этом храме они молились, поклонялись иконам, разделяли здесь хлеб жизни. И здесь же они остаются, — в общении святых, в близости ко Христу. В Его любви мы не разделены. Потому что есть Бог, Он существует. Существует и вечность. И в Его любви Он хочет соединить нас всех.

При Воскресении Он станет всем во всех. Неумолимого времени, которое изнашивает и убивает, пространства, которое ущемляет и разделяет, больше не будет. Он Сам станет нашим временем и пространством.

Ибо Он существует, Он есть.

Нельзя Его объяснить. Здесь тайна веры, блаженный опыт веры.

* * *

В православной традиции, как, впрочем, и во многих других религиях, олицетворение смерти ни в коей мере не является метафорой. Многие умирающие со страхом или с упованием действительно видели ангела смерти, существо из мира духов, готовое перерезать нить жизни и принять душу в мир иной. В своем очерке, написанном по поводу кончины старца о. Алексия Мечева, о. Павел Флоренский подобрал ряд свидетельств об этом видении смерти. «Мне представляется совершенно бесспорною, — пишет он, — прямая зависимость бесчисленных образов искусства, древнего и нового, всех этих плясок смерти, триумфов войны и т. д. от таких видений, т. е. не только по рассказам о них, но и по прямому, хотя, может быть, и смутному опыту самого художника… Обладающие двойным зрением видят иногда смерть и саму по себе, вне угрозы 230

собственной их жизни; то, что называют художественной фантазией, есть на самом деле некоторая смутная степень двойного зрения. Детям весьма нередко эта способность бывает свойственна, и не раз приходилось слышать, как дети рассказывают привиденную ими «Смерть». (Цит. по книге «Отец Алексей Мечев», Париж, 1970, стр. 368–370).

Я

Нельзя говорить о смерти, не вспомнив об аде, не припомнив слов Писания о муке вечной…

Он

Вечный ад? Но какой он, какой он — ад?

И рай и ад — в нас самих.

Чистилище же для меня не имеет смысла. Что оно может означать? Бог не уготовал ничего похожего. Он принимает души в лоно Своей любви, утирает сле–нл, исцеляет язвы. Лаской Своей Он готовит их к Воскресению, к тому решающему мгновению, когда они погрузятся в свет.

Свет Воскресения затопит все наше существо. И гели мы примем его со смирением и благодарностью, то наступит рай. Но если мы отвергнем его, если мы, погрузившись в любовь Божию, останемся отделенными от нее, связанными самими собой, то мы окажемся в аду…

Я

Об этом писал святой Исаак Сирин: «Неправда, что грешники в аду лишены любви Божией… Но любовь действует двумя различными путями: она становится страданием для осужденных и радостью для блаженных».

Но имеем ли мы право говорить об аде для других. Только Бог вправе говорить мне об аде. Евангельские притчи об овцах и козлищах служат для меня прежде всего предупреждением и призывом к покаянию.

Я знаю, что Судья — это в то же время и Защитник. «Горсть песку в необъятном море — вот что такое грех всей плоти в сравнении с милосердием Божиим», — говорит святой Исаак, и единственный настоящий грех для него состоит в невнимании к Воскресению Господа, которое в силу крещения становится и нашим воскресением. Самое главное, говорит он, это прислушаться всем своим существом к «радости любви Христовой; что такое геена перед благодатью Воскресения»?

Он

Ориген считал, как вы знаете, что в самом конце, пройдя через зоны и бездны, все души обратятся к Богу. Каждая из душ познает, что самое крайнее зло н может ее насытить, ибо бесконечен лишь один Бог…

Я

Это верно, ведь во зле иногда ощущается как бы обращенный вспять поиск бесконечного.

Он

Церковь осудила Оригена. Всеобщее спасение не дается с автоматической достоверностью. Но величайшие святые молились о том, чтобы все были спасены. Молитве нельзя ставить границ.

Я

И это один из самых важных эпизодов в истории Церкви, оригенизм был осужден как учение и усвоен и ее духовной жизни. И это могло бы означать: к самым важным вещам богословие должно подходить не объективно умозрительно, но искать их разгадки в молитве.

Антоний Великий пожелал узнать, где пребывает он на своем духовном пути. И он вопросил Христа. Но Христос, воздав ему должное, сказал, что его опередил один сапожник из Александрии. Антоний спешит и Александрию и спрашивает сапожника.

«Я не делаю ничего особенного, — отвечает тот, — все, что я зарабатываю я делю на три части: одна для бедных, другая для Церкви, третья для меня».

«Но я–то оставил все, — говорит Антоний. — Нет, здесь что–то другое. Сам Христос меня к тебе послал, так скажи мне все».

«Хорошо, — отвечает сапожник, — когда я работаю, передо мной проходит большая толпа жителей Александрии. И я молюсь: Пусть будут все спасены, один я достоин осуждения…» Некоторые монахи сохранили эту молитву, передавая ее от поколения к поколению, и она дошла до наших дней. Но рождается она непроизвольно в сердце, уязвленном любовью Божией. Один русский юродивый во Христе, живший в прошлом веке, умирая, отказался войти в свет и даже заспорил с Богом: «Не войду, пока Ты не обещаешь мне, что все спасутся, что вся земля будет спасена».

Он

Уже апостол Павел хотел быть отлученным за своих братьев. Мученики молились о спасении своих палачей. И нам надлежит возвещать людям не ад, но победу Христа над адом.

Тема победного сошествия Христа в ад широко раскрыта в Писании: «Бог воскресил Его (Иисуса), расторгнув узы смерти: потому что ей невозможно было удержать Его», «Не оставлена душа Его в аде, и плоть Его не видела тления» (Деян 2.24–31). «Потому что и Христос, чтобы привести нас к Богу… был умерщвлен по плоти, но ожив духом, которым Он и находящимся в темнице духам, сойдя, проповедовал» (1 Пет 3.18–19). «А как дети причастны плоти и крови, то Он также воспринял оные, чтобы смертью лишит; силы имеющего державу смерти, то есть диавола (Евр 2.14). «… и был мертв, и се, жив во веки веко! аминь. И имею ключи ада и смерти» (Откр 1.18), а уже возвращает своих узников (Мф 27.52–53). «Boo шед на высоту, пленил плен и дал дары человеками А «восшел» что означает, как не то, что Он и нисходил прежде в преисподние места земли» (Еф 4.8–9), т. е. что традиционно символизирует ад. «Нисшедший, Он же есть и восшедший превыше всех небес, дабы наполнить все» (Еф 4.10), «дабы перед именем Иисуса преклонилось всякое колено небесных, земных и преисподних» (Фил 2.10).