Читать интересную книгу Долгая дорога домой (СИ) - Костелоу Дайни

Через десять минут домоправительница, выйдя из дома, направилась на авеню Сент-Анн. Перед этим они с отцом Ленуаром посмотрели карту и выяснили, что такая улица есть в районе Пасси, куда Агата и направилась. Она надеялась и молилась, что найдет родственников девочки, что это окажется любящая семья, а не такая, где отец насилует ребенка, а мать это допускает.

Почти весь путь она проделала на омнибусе, и пока лошади ровной рысью влекли его через город, Агата смотрела из окна на суету улиц. «Как легко здесь заблудиться ребенку вроде Элен, — подумала она, — и как просто стать добычей какого-нибудь негодяя». От воспоминаний о синяках на теле девочки женщину передернуло.

Потом она вышла из омнибуса и последнюю милю до авеню Сент-Анн прошла пешком. Вечернее солнце клонилось к горизонту, когда она остановилась наконец на углу. Дорога была спокойной по сравнению с теми улицами, которыми она только что проходила. Народу было немного — человек на лошади; пара, входящая в дом чуть подальше; едущий навстречу фаэтон, постукивающий на булыжниках, — пришлось отступить от хвоста тянущейся за ним пыли.

Поглядев вокруг, Агата приуныла. Вряд ли Элен была жительницей процветающего района. Невероятно, чтобы ребенок из такой среды потерялся, оказался избитым и голодным. Как вообще она могла остаться без присмотра? Если девочка выходила из дому без родителей, при ней не могло не быть гувернантки, горничной, хоть какого-то сопровождения.

Агата Соз медленно прошла авеню из конца в конец. Почти все дома были закрыты и заколочены — их владельцы благоразумно скрылись из города, когда власть взяла Национальная гвардия. Агате пришло на ум, что Элен могла каким-то образом разлучиться с семьей во время поспешного бегства, но тогда кто-нибудь наверняка вернулся бы, чтобы ее найти. Какая-то загадка получалась: ничего из того, что знала Агата, в разумную картину не вписывалось.

Она шла, гадая, какой из домов принадлежит Сен-Клерам, потом решилась постучать в один из немногих еще обитаемых и спросить. Собравшись с духом, подошла к солидному дому с двумя входами, где в филенку над входной дверью пробивался свет. На стук дверь открыла молодая горничная в черном платье, безупречно белом переднике и накрахмаленном белом чепце.

Агата объяснила, что ищет дом семьи Сен-Клеров, который, как она полагает, находится на этой улице.

— Не могли бы вы подсказать, как его найти?

— Сен-Клеры? — переспросила горничная. — Да, конечно, дом номер тридцать четыре, но сейчас их нет. Они уехали из Парижа, и дом закрыт. — Понизив голос, она добавила: — Неудивительно после всего, что здесь произошло. Ох, бедная Мари-Жанна…

— Матильда! — раздался резкий голос из дома. — С кем это вы там сплетничаете у входа? Немедленно закройте дверь!

— Вы знаете, куда они уехали? — быстро спросила мадам Соз.

Девушка покачала головой и, быстро оглянувшись через плечо, прошептала:

— Но я вот только что видела, как они уезжали.

— Матильда!

Горничная сочувственно улыбнулась и поспешно закрыла дверь.

Агата пошла прочь, расстроенная. Уехали сегодня вечером! Она с ними разминулась. Надо было мчаться сюда сразу, как только узнала название улицы. «Но все же я хотя бы пришла туда, куда надо», — подумала она устало и двинулась на поиски. Ладно, пусть семья уехала, но, быть может, там остались домоправительница или кто-то другой из слуг, кто подскажет, куда именно уехали Сен-Клеры.

Дом стоял несколько дальше, на другой стороне улицы, но в нем было тихо и темно: ни лучика света не пробивалось из окон. Несмотря на это, Агата все же взошла на крыльцо и увидела разбитую, заколоченную досками дверь. Что там болтала эта горничная Матильда? У Сен-Клеров что-то произошло… Да, похоже, так оно и есть. И еще она упоминала «бедняжку Мари-Жанну». Кто же эта Мари-Жанна и что с ней сталось? Элен говорила, что ее кто-то застрелил. Значит, это правда? Ну, по крайней мере, Мари-Жанна реально существует — то есть существовала.

На звонок колокольчика никто не ответил, но Агата уже и не надеялась. Она сделала все, что могла, но… опоздала и теперь с тяжелым сердцем медленно двинулась в обратный путь.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Беда в том, — рассказывала она отцу Лену-ару у него в кабинете, — что у соседской горничной не было времени поведать мне, что с этой самой Мари-Жанной произошло. Я только узнала, что семья Сен-Клеров сегодня уехала и дом пуст. — Агата озадаченно покачала головой. — Но как они могли уехать, не найдя Элен?

— Кто знает?.. — задумчиво произнес священник. — Но теперь мы опять возвращаемся к тому же вопросу: что нам с ней делать? Вернуть ее родным мы не можем, потому что они уехали, а здесь ей оставаться тоже нельзя. — Последнюю фразу отец Ленуар сказал так твердо, что стало ясно: свое решение он не изменит. — Значит, ее нужно отправить в приют Святого Луки. Когда ситуация в городе несколько разрядится, ее семья наверняка вернется в Париж, и мы соединим их вновь. Но сейчас ее место в приюте. Утром можете ее туда отвести.

Глава девятнадцатая

Альфонс Берже тяжело взбирался по ступеням, вы-лезая из двухкомнатного подвала, который он и его жена Эдит называли своим домом. С каждым днем все труднее было подниматься по лестнице и все ближе подступала старость. «Нет, я еще не старый, — говорил себе Альфонс, хватаясь за перила и медленно преодолевая ступени? — Так, около пятидесяти. Но в наше время это и означает старость, особенно если ты пережил осаду Парижа».

Был серый мартовский вечер, и Альфонс направлялся на рынок посмотреть, не найдется ли там чего съедобного, выброшенного к концу дня за ненадобностью.

Тяжело дыша, мужчина тащился вверх по ступеням, проклиная тот день, когда пропал бросивший их мальчишка. В конце концов, они дали ему приют, и он за это добывал пропитание для них троих. Но когда осаду сняли, он исчез, поросенок неблагодарный! Мальчишки — они такие.

«Эдит привязалась к пареньку, и даже слишком, — подумал Альфонс. — Она с ним своей долей делилась, чтобы ему хватало». Когда он попытался ее за это отчитать, ему пришлось согласиться, что именно мальчишка рисковал своей головой, чтобы их прокормить.

Выбравшись в узкий переулок, Альфонс остановился, хрипло дыша после трудного подъема. Близоруко прищурившись в обе стороны, проверил, не притаился ли кто недобрый в полутьме. Эдит говорила, что недавно слышала чьи-то крики, и уговаривала его не выходить, но Альфонс напомнил, что, если он не пойдет искать выброшенное, спать они лягут голодными.

Никого не заметив, он уже было направился к улице, но что-то привлекло его внимание. Под стеной валялось какое-то тряпье — то ли мешок, то ли куча выброшенной одежды. Он еще раз осмотрел переулок. Не заметив нигде никакого движения, пошел к тем тряпкам. Если мешок, то, наверное, пустой, но всякое бывает — может, что полезное найдется. Такие неожиданные находки порой могут помочь не помереть голодной смертью.

Наклонившись, чтобы рассмотреть кучу как следует, Альфонс вздрогнул: это был не мешок, а тело. Небольшое — скорее всего, тело подростка. Оно лежало лицом в грязь, и вокруг головы натекла целая лужа крови. Альфонс отдернул руку и шагнул назад. Тут явно ловить нечего — что ценного могло быть у мальчишки?

Он еще какое-то время смотрел на детский трупик. Что-то было в нем знакомое, но, решил Альфонс, беспризорники все друг на друга похожи — тощие, грязные, бледные… А потом он вдруг понял, что дело в пиджаке. Мальчишка был одет в старый, невероятно грязный пиджак, но Альфонс его узнал. Это был тот самый пиджак, который частенько латала Эдит. Наклонившись пониже, он убедился, что убитый действительно Жанно. Протянул руку, коснулся лица — все еще теплое. Значит, это случилось совсем недавно. Может, его крики слышала Эдит?

«Ну что ж, — подумал Альфонс, — видать, пришел мальчику конец». И неудивительно: Жанно всегда искал себе на голову неприятностей. Но Альфонс почувствовал, что ему жаль парня, грустно видеть его убитым и выброшенным, как мусор.