рядом с ближайшим к нему желтым «крабом». Тот моментально подобрал лапки и стремительно выпустил фиолетовую струю в сторону зазевавшейся рыбки с богатой расцветкой вуалевого хвоста. Та даже дернуться не успела. Просто стала плавно оседать на дно, парализованная токсинами. Желтый стрелок шустро подобрался ближе к жертве и пульнул в нее парой жгутиков-стебельков. Гарпуны «краба» насквозь пробили несчастную жертву. Охотник отполз обратно на исходную позицию, утягивая добычу за собой.
Сильный сожрал слабого. И кое-кто (не будем пальцем показывать) этому поспособствовал.
– Андрей, тебя ждут, – окликнула его Элен, стоя в дверях.
– Да, конечно, уже иду. Рыбку жалко, – последнюю фразу лейтенант буркнул себе под нос.
Внутри сидели несколько человек. Ну, или несколько дарлирийцев и несколько человек. Разумных в общем.
Кроме Лармы и Элен там присутствовали четверо мужчин и две женщины. Стратег Машт, командир 15-го Дагу, сидел крайний слева. С его досье лейтенанта ознакомила стратег Нийпи, еще когда они подлетали к планете. Правее верхстропца вальяжно раскинулся на стуле тучный дарлириец. Командир планетарных войск Легиона Дарлирии, стратег Урван Дойк, – как представила подчиненного Ларма. Он будет руководить объединенными силами экспедиционного корпуса во время предстоящей операции. Как верно подметила в столовой Элен Смит, от Земли со дня на день прибудет шесть тысяч человек. Соплеменников свели во 2-ю бригаду или, по-местному, – 2-й Ударный Дагу. Шефство над ней принял лично исполняющий обязанности командующего нашего Легиона, генерал-майор Уильям Долориан.
Рядом с Урваном Дойком сидела очень внешне похожая на Ларму девушка. Стратег Нирма Нийпи оказалась родной сестрой нашей с Элен попутчицы по «Иравалш-71». Причем сестрой младшей и единоутробной, как позже рассказала сама Ларма. Нирме отводилась роль начальствовать над 1-м Ударным Дагу – основным костяком сформированных под эгидой Конфедерации экспедиционных сил. Под началом младшей Нийпи находилось почти двадцать тысяч штыков.
Напротив стратега Машта сидела еще одна дама лет тридцати пяти, если оценивать по земным меркам ее возраст. На Фарсу Таргиру возлагалось руководство над 3-м Тяжелым Дагу в семь тысяч штыков. По правую руку от стратега Таргиру сидели капитан Сергей Орлов, который представлял их родной Легион, пока не прибыло вышестоящее руководство в лице генерала Долориана, и руководитель центральной базы.
Его Ларма Нийпи лаконично представила как Иороним Гоз.
Когда дарлирийка произнесла имя, наверное, среднего роста, коренастого мужчины, Андрею показалось, что все присутствующие невольно напряглись. Этот Иороним Гоз с самого начала пристально уставился на лейтенанта. И взгляд у того был жутковатый, что ли. Прожигающий насквозь. Притом сам шеф базы расслабленно сидел, положив руки на подлокотники, изредка проводя ладонью по подбородку. Всякий раз на его движение, в кабинете начиналась нервозная суетливость.
Присутствие большой шишки от Галактической Конфедерации прямо без слов ощущалось. Этот самый Иороним Гоз не просто центральной базой тут управляет. Определенно.
«Большой начальник» поднялся со своего места:
– Итак, начнем, друзья мои.
***
Очередное совещание затянулось допоздна. Когда, наконец, Андрей выбрался из штабного бункера на свежий воздух, кругом царила непроглядная темень. На улице глубокая ночь, а дело дальше разговоров двигается с превеликим скрипом. Шли уже третьи сутки его странной дарлирийской командировки. По недогляду он налетел в темноте на часового. Никого не трогая, солдат мирно стоя спал на посту. Поэтому от неожиданности боец подпрыгнул, словно ужаленный и трёхгранный штык его штуцера чуть не выколол лейтенанту глаз.
Спросонок часовой пробубнил-таки нечто вроде: «стой, кто прется!» …
Избежав участи свеженасаженного шашлыка на импровизированный вертел-шампур, Андрей отчитал нерадивого вояку за приверженность ночевать стоя и на ощупь, осторожно, двинулся по изрытой земле. Идиомы тихой ругани вылетали всякий раз, как землянин оступался или запинался обо что-нибудь. Тьма была кругом – хоть глаз выколи. Собственно, сие действо почти случилось только что. Отвело, как в народе говорят.
Несмотря на тяжелые армейские сапоги, когда лейтенант преодолел несказанно трудные двести метров сплошных ухабов и, как нарочно, разбросанных всюду камней, бревен и прочего строительного хлама, пальцы его ног стали похожи на десять распухших от множества ушибов синяков. Где-то совсем рядом, справа, выказала свое отношение к спотыкающемуся офицеру двухвостая ночница. Она раздраженно пропищала непонятные мышиные возмущения и юркнула в густую траву, где, по-видимому, находилась ее норка. Андрей вспомнил, что единственный не вытоптанный клочок травы был возле огромного многовекового кварбраля, чьи ветви…
Эта мысль посетила его голову слишком поздно. Одно из не в меру предлинных деревянных щупалец с глухим стуком приветствовало человеческий лоб. Помимо явного грустного коварства от полуночного приветствия была в определенно неприятной «встрече» одна хорошая сторона – искры, вылетевшие при ударе из глаз землянина. Их количество и особая злая яркость должны, по логике, довольно сносно озарить ближайшие окрестности. Правда, Андрей не воспользовался случаем, ибо зажмуренные глаза и, что самое главное – раскалывающаяся на части от тупой боли голова, этому всецело помешали.
Браня сердобольных лесорубов, он заковылял дальше. Если до рукопожатия с кварбралем, вернее – веткоголовия с ним, глаза землянина худо-бедно и привыкли к темноте (хотя, он недоумевал, как можно было не заметить дерево высотой с пятнадцатиэтажный дом!), то сейчас желтые, белые и зеленые пятна надежно упрятали округу от ощупывающего местность взора.
Потихоньку, впереди стали медленно проступать размытые очертания белых клякс палаточного городка. Андрей остановился. Выпирающая рогом на лбу огромная шишка тихо гудела и мерно пульсировала. Он осторожно потер ушибленное место. Теплая волна острой боли прокатилась по всему телу. Чертыхнувшись, лейтенант поднял голову вверх под сильный порыв встречного ветра. Прохлада горного воздуха по-матерински убаюкивала тукающий «шишак». Да и калейдоскоп звездочек и мультяшных птичек прошел-таки.
Прозревшим глазам землянина открылось ночное небо Дарлирии. Плотные облака впервые за трое суток слегка разогнал усилившийся сейчас ветер, и вот сквозь множество брешей стали видны не привычные для взора человека причудливые созвездия. Сами звезды здесь были какие-то другие, чужие что ли, загадочные, но и вселяющие первородный восторг. На западе, судя по внутреннему компасу, красным воспаленным оком демонически глядело инородное светило, вдвое превосходящее по яркости Сириус. Высоко над головой пылало лилейное трио, создающее равносторонний треугольник, в самом центре которого горела оранжевая точка, сродни Альдебарану. На востоке кучно мерцали большие голубые искры…
Вид безмятежного вечного космоса позволил сгинуть мрачным думам. И заковыристость приказов командования, и незавидная роль его отряда, и безрассудство Млани, со стремлением того малой горсткой победить всех и вся, и их генерал-майор, решивший грудью на амбразуру кинуться, сражаясь за обреченные (по логике же самого Млани) перевалы, да и его бестолково набитая шишка – все это меркло, казалось ничтожным,