— Нет, не думаю, — тихо ответил майор. — В любом случае, ему было только лестно. Вам не стоит переживать.
— Он, наверно, думает, я ненавижу его теперь. А я нет, честно! Он ведь прав. Вы меня арестовываете или отпустите? Я домой хочу! Все равно мне за сегодня уже не заплатят. У нас начальник очень злой. Мы даже обедаем на рабочем месте.
— Я выдам справку, что вас как свидетельницу вызывали в прокуратуру.
— Ой, не надо! Он не поймет, свидетельница или кто. В прокуратуру — значит, как бы нечестная. Вы бы на работу мне не сообщали, а? Пожалуйста!
— Да, конечно. Счастья вам!
Алферов и впрямь горячо желал Лене счастья, но забыл о ее существовании, едва захлопнулась дверь.
Подтвердились худшие опасения. Петухов умер пару-тройку часов назад от отравления алкалоидом, с большой вероятностью, болиголовом. Скорее всего, некто явился в гости, сел пить с хозяином кофе за парадным столом и незаметно подлил бедняге яду. Потом вымыл свою чашку, дабы не оставить отпечатков пальцев, и ушел, не сумев из-за отсутствия ключа запереть замок. В надежде, что отпечатки убийцы сохранились на каких-нибудь других предметах, Алферов заставил экспертов добросовестно засыпать все порошком, особенно двери. Кроме того, он разослал сотрудников по соседним квартирам и дворовым лавочкам. Вдруг какая-нибудь скучающая на пенсии бабулька видела, кто входил сегодня в подъезд? Погода стоит хорошая, и пенсионеры высыпали на улицу.
И главное — в переполненном мусорном ведре обнаружился скомканный листок со следующим текстом: «Света, я видел, что ты сделала. Ты должна мне все объяснить. Славик». Кое-где буквы расплылись. Очевидно, на бумагу попала вода, и Петухов напечатал записку заново, а испорченный вариант выкинул.
Ситуация была яснее ясного. В субботу Юрская, не в силах выносить ухаживания мужа за Майей, потеряла голову от ревности и решила его прикончить. Попытка не удалась, пострадал ни в чем не повинный Карпов. Не будучи дурой, Света быстро поняла, что повторять покушение не стоит. Так бы все и затихло, если б не случайный свидетель Петухов. Окажись на его месте кто другой, сообщил бы об увиденном следствию, и Юрской можно было б предъявить обвинение. Но Славик предпочел иной путь. Он решил лично выслушать Светины оправдания. Что ж, оправдания у нее были, с этим не поспоришь. Адвокат не имел привычки считаться с чувствами жены, и бедный Петухов ее пожалел. А она вместо благодарности за подобную галантность убила его, побоявшись, что рано или поздно тот проговорится — ведь он славился непредсказуемостью и ненадежностью. Даже если предположить, что Славик не стал бы обращаться в милицию, он мог бы ненароком выдать тайну Юрскому, под началом которого работал. Скорее всего, Юрский предпочел бы не выносить сор из избы, но и не простил бы жену. Он бы развелся, а Света не намерена была этого допустить. У нее, видимо, где-то хранилась еще одна порция болиголова, которую она и пустила в дело.
Оставалось поехать к подозреваемой и задержать ее, а не исключено, сразу получить признание. Вряд ли Юрская решится спорить с очевидным.
Света отперла сразу, даже не поинтересовавшись, кто там. Майор взглянул на нее — и остолбенел. Вместо невзрачной серой мыши перед ним стояла элегантная светская дама, решительная, но очаровательная. Кожа почему-то стала ровной и гладкой, на щеках появился румянец, глаза приобрели выразительность (Алферов не догадывался, что тут надо сказать спасибо современной косметике). Зато новую прическу он заметил и изящный костюм тоже.
— Добрый день. Проходите, пожалуйста, и садитесь. Чем обязана?
Юрская держалась так, словно принимала участие в конкурсе на замещение вакантной должности заместителя губернатора по связям с общественностью, причем, несмотря на сто человек на место, любой разумный губернатор выбрал бы именно ее.
— Хотел задать вам пару вопросов, — вежливо сообщил майор. — Расскажите, пожалуйста, как вы провели сегодняшнее утро?
В подъезде неотлучно сидела любопытная консьержка, так что в определенных вопросах Юрская попалась бы на вранье сразу. Алферов уже знал, что дамочка ушла из дома в половину десятого, а вернулась ближе к полудню. Леночка Бальбух позвонила почти в двенадцать, к тому времени Петухов был мертв не меньше часу.
— Я ездила по магазинам, — объяснила Юрская.
— В какое время?
— Примерно с десяти до одиннадцати, — мило улыбнулась Света. — Точно не помню, но можете спросить у консьержки.
— И в каких магазинах вы были?
— В продуктовых. Я была на машине, объехала несколько. А какое это имеет значение?
— Вы не заезжали на Гороховую?
Именно там жил Петухов.
— Возможно, и проезжала, это ведь недалеко, — спокойно ответила Юрская. Ее самообладание вызывало у майора все большее уважение.
— Но вы не останавливались на Гороховой?
— Александр Владимирович, поймите меня правильно. Магазины для меня — это рутина. Я объезжаю их автоматически, не вдумываясь, что и как.
— Да? Значит, вы, видимо, каждый раз посещаете одни и те же магазины? Наверное, вас там помнят?
— Сомневаюсь. Я же не делаю оптовых закупок, да и не люблю однообразия. Еду по улице, вижу магазин и останавливаюсь. Меня просто интригует ваш интерес к данному вопросу! — и Света непринужденно засмеялась. — Ваша жена вас плохо кормит?
— Настолько, — вздохнул майор, — что мне очень хочется взглянуть на ваши сегодняшние покупки.
Он помнил оброненную накануне вечером фразу, что в доме почти нет еды. В глазах собеседницы впервые мелькнул страх, и Алферову неожиданно стало ее жаль. Она держалась с удивительным достоинством.
Они прошли на кухню, открыли холодильник. В кастрюльке плескался диетический супчик для Вовочки, рядом стояла миска со свекольной икрой и лежал небольшой кусок вырезки.
— И это все? — уточнил Алферов. — Все ваши покупки?
— Я же говорила, что не делаю оптовых закупок.
Зазвонил мобильник. Майор выслушал сообщение без особой радости.
— А адрес «Гороховая, сорок два» вам ничего не говорит? — устало осведомился он. — Светлана Ильинична, вы же умная женщина. Стоит ли отрицать очевидное?
— Не понимаю, о чем вы, — вежливо возразила Юрская. — Почему сорок два?
— Потому что ваша машина почти час стояла у этого дома.
— Моя? Это точно?
— Точно. — Значит, там было удобно припарковаться. Я оставила машину и прошлась по ближайшим магазинам пешком, а на номер дома, естественно, не смотрела.
— Вы настаиваете на своих показаниях?
— Конечно.
— Очень жаль, Светлана Ильинична. Дело в том, что вас видели входящей в один из подъездов этого дома. И выходящей, впрочем, тоже. И во сколько, как вы думаете?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});