Чтобы сохранить свое привилегированное положение, ходжи выдают дочерей и женятся только в среде потомков Магомета и тщательно оберегают свой город от всякого постороннего элемента. Несмотря на это, в Ходжали есть несколько сот и обыкновенных смертных, — потомки отпущенных или откупившихся рабов, происшедших от проданных сюда пленных Персиян. Эти последние, конечно, не пользуются привилегиеми города, живут в особом квартале и ежегодно вносят в ханскую казну около тысячи рублей…
Два дня под Ходжали мы провели очень весело. В первый день генерал Веревкнн ответил на наш кавказский вечер большим, даже превосходно сервированным в Ходжали обедом, на котором явил себя чрезвычайно простым и радушным хозяином. На следующий день начальник оренбургской, кавалерии полковник Леонтьев устроил блестящий вечер. Все это не мало способствовало знакомству и установлению самых дружеских отношений между офицерами обоих отрядов.
С туземцами Ходжали мы также сошлись. Они [198] начали толпами посещать лагерь и приносить с собою все, в чем только встречали нужду солдаты и офицеры. Несколько раз появлялся с предложением услуг и местный губернатор, почтенный старик Муртаза-бей — ходжа.
Благодаря всему этому, продовольсивие нашего Кавказского отряда приняло наконец несколько приличную физиономию, и запасы возросли до таких почтенных размеров, что для поднятия их пришлось нанять двести ходжалинских арб. [199]
XXI
Путь до Мангита. — Депутация Чоудуров. — Первые известия об отряде Туркестанском и о возвращении полковника Маркозова. — Сведения о Туркменах. — Ночная тревога у Аму-Дарьи. — Киргизы с повинною. — Бент и причина осушения Айбугира. — Мангит и «черная страница».20-го мая. Лагерь под Мангитом.
…Тростник и тростник!.. Целое тростниковое, море, девственное царство кабанов и тигров, раскинулось на левом берегу Аму-Дарьи, на расстоянии трех переходов между Ходжали и Мангитом. Он неизменно тянется по обеим сторонам дороги непроходимою чащей, то возвышаясь до тридцати футов, то снова падая как волны морские, и только на тридцатой версте от Ходжали попадается здесь первый след человека, — глубокий канал Якуб-бай-ярган пересекающий это растительное море с востока на запад… 18 мая, соединенные отряды передвинулись к этому каналу и, после переправы по небольшому мостику, расположились в камышах на ночлег.
Еще на пути к Якуб-баю нас встретила толпа [200] хивинских всадников, человек семьдесят, представители туркменского племени Чоудуров. Весть о безостановочном движении Русских и о занятии ими Кунграда и Ходжали разошлась уже по всему оазису, и Чоудуры поспешили выслать депутацию с изъявлением покорности, чтоб избавиться от тяжелых последствий непосильной борьбы…
При нашем приближении, депутация слезла с коней и встретила нас, по средне-азиатскому обычаю, вытянувшись в длинную линию пред лошадьми. Высокие, сухощавые и смуглые, с кавказским строением лица в общих чертах, Чоудуры казались великанами, благодаря трем некрасивым и крайне неудобным принадлежностям общего костюма всего населения Хивинского оазиса, состоящего из огромных бараньих шапок; из длинных стеганых хататов до земли, неизменно коричневых с синими полосками, широко перепоясанных белою бязью и, наконец, из высоких и неуклюжих сапог из кожи верблюда, превосходно обработанной на подобие желтой замши. Без страха, но пристально и с крайним любопытством, глядели на нас сухия точно у мумий физиономии, одетых таким образом, Чоудуров, вытянутых, жидкобородых и с маленькими, ввалившимися, но сверкающими глазами. Короткие ножи за поясами и кривыые персидские сабли составляли их вооружение, да человек у десяти выглядывали из-за спины тульские двустволки или длинные фитильные ружья. Хан Чоудорский стоял отдельно, впереди [201] всех. Русая борода, шелковый халат, поверх которого был надет еще другой из голубого сукна и европейский револьвер за шелковым поясом, еще более отличали от остальной толпы его довольно стройную фигуру, старавшуюся выразить нечто в роде сознания собственного достоинства… Но что действительно поразило нас всех в этой неожиданно выросшей перед нами картнне, так это длинный ряд высоких аргамаков под разноцветными седлами, осаженных в чащу тростника из которой там и сям выглядывали прелестные, сухия, с богатыми уздечками, головы на лоснящихся лебединых шеях, и тонкие, изящные, словно выточенные ноги.
Генерал Веревкин остановился пред Чоудурами и после нескольких слов, выражавших похвалу их благоразумию, предложил им ехать с собою к месту ночлега; те вскочили на лошадей и, по своему обыкновению, мелким галопом рассыпались по дороге впереди генерала.
Чоудуры сообщили нам первое известие о Туркестанском отряде. По их словам, генерал Кауфман находился, несколько дней тому назад, в Уч-Уджах, по ту сторону Аму-Дарьи; к нему был послан из Хивы диван-беги или первый министр ханства, Мат-Мурад, который уже возвратился назад и почему-то будто арестован по приказанию хана. Другое известие, привезенное Чоудурами, важное и вместе с тем прискорбное, состояло в том, что отряд полковника Маркозова, шедший из [202] Красноводска, потерпел на пути сильную катастрофу: вследествие сильных жаров и безводия, он потерял массу лошадей и верблюдов, и принужден был возвратиться назад, не дойдя колодцев Орта-кую, то есть почти с половины дороги. К этому Чоудуры прибавляли, что некоторые проводники обманывали полковника Маркозова и, между прочим, навели его отряд на отравленные колодцы, за что и поплатились своими головами…
Под вечер, когда отряды уже расположились около канала Якуб-бай, воздух сразу наполнился мелкими жужжащими мошками, точно он слетели к нам со всего тростникового моря… Я завел к себе Чоудурского хана, и за стаканом чаю старался выпытать у него возможно больше сведений о его племени. Но узнал я весьма немногое: Чоудуры, как выразился хан, «пьют воду из Клыч-Ниязбая», то есть живут по обеим сторонам этого канала, и вместе с четырьмя другими родами, Игдыр, Бурунчик, Бозачи и Абдал, составляют одно из туркменских племен, известное под именем Хесен и насчитывающее у себя от десяти до двенадцати тысяч кибиток полукочевого населения. Чоудуры, вместе с другим, самым сильным, в сорок тысяч кибиток, Туркменским племенем Иомутов, «пьющих» из Казавата, известны как лучшие воины Хивинского оазиса и составляют здесь нечто в роде преторианцев. Для того, чтобы держать их в повиновении или, вернее [203] пользоваться их поддержкой, ханы Хивинские заставляют своих оседлых, хотя и многочисленных, но изнеженных выродившихся подданных Узбеков и Сартов, живущих по каналу Палван-ата, выставлять ежегодно, бесплатно, двенадцать тысяч человек для исполнения полевых работ и очистки каналов в землях Иомутов и Чоудуров…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});