— А валькирии искали этого типа? Ну потом? — быстро спросила Ирка.
— Разумеется. Хотелось сказать товарищу спасибо от всего сердца! Особенно упорно добирались до него Хаара, Филомена, Таамаг и те, кто владел их копьями до них…
— Странно, что именно они, — сказала Ирка задумчиво.
— Как раз ничего странного. Многие черты характера у нас, как видишь, передаются. Копье и шлем согласятся принять лишь ту хозяйку, у которой будет с ними внутренняя близость… Кстати, хочешь посмотреть, как она выглядела?
Гелата вскочила. Ирке казалось, что спокойно двигаться валькирия воскрешающего копья вообще не способна. В ее крепко собранном теле установлен слишком мощный мотор, совершавший с места такой рывок, что бедное тело подкидывало, как подкидывает мелкую собачку, когда она лает. И ничего удивительного: на космических кораблях не летают в магазин за селедкой.
Оглянувшись на дверь, Гелата подлетела к книжному шкафу и выдернула из него толстый том «Основы консервации для молодых мамочек».
— Последняя книга, которую этот возьмет в руки. Он же у нас мачо, горделивый самец-победитель! Вот только на шампунях его малость зациклило. Хех! — заявила она самодовольно и, нетерпеливо перелистав книгу, извлекла фотографию.
— Вот, буренка, смотри и приобщайся! Оригинал где-то у Фулоны! — сказала Гелата, поворачивая божью коровку пуговицами к снимку.
Ирка недоверчиво выхватила у нее снимок. На фотографии она увидела лицо, настолько похожее на ее собственное, что в первый миг решила, что кто-то щелкнул ее тайком. Лишь после она разглядела волосы, заплетенные в две «улитки», старомодное платье с кружевным воротником и тот тусклый отблеск справа от головы, который бывает, когда фотовспышка отражается от стекла или холста. Снимок был сделан с картины.
Гелата быстро взглянула на нее:
— Ну да, сестренка Муму, не удивляйся. Я же говорила: копья валькирий выбирают похожих хозяек, — сказала она и, поцеловав божью коровку в морду, зашвырнула ее на шкаф. — А то еще кое-кто решит, что я дорожу этой жертвой генетических экспериментов! — заявила она, чутко косясь на дверь, и сразу же, без перехода, прибавила: — Фото я тебе, понятно, не оставляю. Почему — сама понимаешь.
Ирка кивнула.
— А зачем уничтожили копье Филомены? — спросила она. Теперь, когда она знала все, такой вывод казался ей очевидным.
— Думаю, это как-то связано с пророчеством. Пока копье цело, валькирия еще может вернуться в своей преемнице. Теперь уже все, поздно… — коротко ответила Гелата.
Внезапно Антигон, стоявший рядом с Иркой, высоко подпрыгнул и, щелкнув зубами, застыл с невинным лицом. За щекой у него что-то жужжало.
— Выплюнь! — морщась, приказала Ирка.
Антигон сомкнул зубы и с ужасом замотал головой, как ребенок, у которого изо рта пытаются выдрать уроненную конфету.
— Ты че? Какое выплюнь? Он же кикимор! — удивилась Гелата. — И вообще: место мух не у меня дома, а в дикой природе!
И тотчас, точно спеша подписаться под этим утверждением, Антигон с усилием проглотил муху.
В коридоре послышалось намекающее покашливание. В комнату просунулось сплющенное рыльце комиссионера. Комиссионер топал на четвереньках, а в зубах держал тапки-зайчики.
— Во! Макс передал! — сладко сказал комиссионер, протягивая тапочки Гелате.
— Через тебя?
Комиссионер закивал как грустный слоник. Гелата прищурилась:
— Ага, гордый самый! Решил обидеться и покачать права! Будет теперь через этих уродов общаться!.. Он еще что-то сказал?
На щечках у комиссионера обозначились розоватые узелки смущения.
— А бить не будете?
— Рискни!
— Он, извиняюсь, просил вас ими подавиться, — громко прошептал на ухо Гелате пластилиновый гадик.
Пружина негодования подбросила валькирию со стула.
— Ну и прекрасно! Топай к Максу, верни тапки и передай, что я швырнула их ему в лицо! Чего стоишь сусликом? Ждешь «спасибо»? — трагически произнесла Гелата с интонацией невесты, которая возвратила обручальное кольцо и уже ищет глазами акваланг, чтобы бежать топиться в озере.
Услышав ненавистное слово, комиссионер страшно округлил глаза и вылетел в коридор, зацепив за дверь эдемским браслетом, сомкнувшимся на вихляющей лодыжке.
— Слушай, Гелата! — сказала Ирка, вспоминая недавний разговор. — А как можно посчитать, сколько владелиц было у твоего копья до тебя?
Гелата недоверчиво моргнула.
— Ты что, действительно не знаешь, как это узнать?
— Нет.
— И сама зарубки не оставляла?.. О, небо! Ты бы еще спросила, как дышать! Покажи копье!
Ирка материализовала копье.
— Смотри на древко… Зарубки видишь? Четыре… еще две… ого, глубокая какая, от всей души кто-то постарался… Получается, ты седьмая валькирия-одиночка. Держи, ставь свою зарубку!..
Ирка невольно отстранилась. Ей совсем не хотелось этого делать.
— Да-да, — сказала Гелата. — Я отлично понимаю, что ты ощущаешь. Но смотри на вещи, как все мы. Вечно никто на этой земле не живет, и надо понимать, что все хорошее, что дается, дается временно и дается не просто так, а для чего-то. Это копье как старая винтовка, которую вручают солдату. И по ржавчине на штыке, по царапине от пули на прикладе он отлично видит, что он далеко не первый ее владелец, а возможно, что и не последний… Но воевать-то надо. Понимаешь?
Ирка неуверенно кивнула. Она действительно понимала, о чем говорит Гелата, но внутренне протестовала против этого, как зеленый и клейкий весенний лист не может согласиться с тем, что осенью желтым и сморщенным дворник сметет его метлой.
Гелата порыскала глазами по столу и, не обнаружив ножа, вручила Ирке тяжелые портняжные ножницы. Ирка раскрыла их и сделала зарубку, стараясь, чтобы она была поглубже. Гелата отобрала у нее ножницы и большим пальцем счистила с них налипшую стружку.
— На, съешь!
— Зачем?
— Все-таки дерево-то эдемское. Съешь, я серьезно говорю. Нельзя выбрасывать.
Ирка послушалась.
— Ну вот, — удовлетворенно сказала Гелата. — Дело сделано! Песик поднял лапку под деревом истории, как сказала бы Бэтла. Она не такая уж простушка, можешь мне поверить! До того как стать валькирией, училась в универе на филфаке! Говорит: всем факам фак!.. Эй, о чем ты там грустишь?
— Следующая валькирия будет восьмой, — сказала Ирка грустно.
Гелата шутливо замахнулась на нее кулаком.
— А вот так говорить нельзя! И думать об этом нельзя: плохая примета. Бегать от смерти не стоит, а уж звать ее тем более. Относись к ней как к поездке в лифте. Главное, чтобы кабина ехала вверх, а не вниз — я так считаю. Поняла?
Ирка кивнула.
— Выше нос! И особо не торопись передавать эстафету. Фулона, к примеру, держится уже несколько столетий — и ничего. А все потому, что она само спокойствие. Что в бою никогда не спешит, что в жизни. Мне первое время казалось, что она притормаживает, а потом я присмотрелась и поняла, что это просто мудрость. Она всегда знает, что надо делать, и не дергается. Спешить нужно только с добрыми делами. Все остальное подождет. Ясно?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});