Читать интересную книгу Противники - Джон Гришэм

— Это всего лишь дача показаний, — повторял Уолли. — Там будет много юристов, но в основном это милейшие люди.

Милейшими они, однако, не выглядели. Слева от Айрис расположилась шеренга суровых молодых мужчин в темных костюмах и с хмурым выражением лиц. Они уже что-то увлеченно записывали в своих больших блокнотах, хотя она еще ни слова не проронила. Из юристов ближе всех к ней сидела красивая женщина, которая улыбалась и помогала Айрис устроиться поудобнее. Справа от нее сидел Уолли и двое его друзей.

Женщина сказала:

— Миз Клопек, меня зовут Надин Керрос, и я главный юрист «Веррик лабз». В течение следующих двух часов мы собираемся записывать ваши показания, и я хочу, чтобы вы расслабились. Обещаю, что не буду запутывать вас. Если вы не понимаете вопрос, не отвечайте. Я просто повторю его. Вы готовы?

— Да, — ответила Айрис, у которой уже начало двоиться в глазах.

Рядом с Айрис появился судебный секретарь и сказал:

— Поднимите правую руку.

Айрис так и сделала, потом поклялась говорить правду.

Миз Керрос произнесла:

— Итак, миз Клопек, я уверена, ваши адвокаты объяснили, что мы снимаем ваше свидетельство на видео и его используют в суде, если по какой-то причине вы не сможете дать показания. Вам это понятно?

— Думаю, да.

— То есть если вы будете смотреть в камеру, когда говорите, мы прекрасно справимся.

— Я попытаюсь, да. Я смогу это сделать.

— Отлично, миз Клопек. Сейчас вы принимаете какие-либо лекарства?

Айрис уставилась в камеру, как будто ждала, что та подскажет ей нужные слова. Она принимала по одиннадцать таблеток в день для лечения диабета, повышенного кровяного давления, снижения холестерина, аритмии, артрита, камней в почках и пары других недугов, но теперь беспокоилась насчет ксанакса, потому что он мог повлиять на ее душевное состояние. До этого Уолли намекал, что ей следует избегать дискуссий о ксанаксе, если зададут подобный вопрос. И вот Надин Керрос начала копать прямо с порога.

Айрис усмехнулась:

— Конечно, я принимаю много лекарств.

Чтобы вспомнить их все, ушло пятнадцать минут, и даже ксанакс тут не помог, и когда Айрис добралась до конца списка, ей на ум пришло еще одно название.

— И еще раньше я принимала крейокс, но теперь — нет. Эта дрянь вас убьет.

Уолли разразился хохотом. Оскар тоже нашел это замечание забавным. Дэвид сдержал смешок, взглянув через стол прямо на ребят из «Рогана Ротберга» с каменными лицами: ни один из них не позволил себе даже ухмыльнуться. А вот Надин улыбнулась и спросила:

— Это все, миз Клопек?

— Думаю, да, — ответила та колеблясь.

— Так вы полагаете, ничто не повлияло на ясность ваших суждений, память или способность давать правдивые ответы?

Айрис взглянула на Уолли, который спрятался за своим большим блокнотом. На секунду стало очевидно: о чем-то тут хотят умолчать.

— Точно, — подтвердила Айрис.

— Вы ничего не принимаете от депрессии, стресса, приступов паники, тревожных состояний?

Как будто Надин Керрос читала мысли Айрис и знала, что она лжет. Едва не задохнувшись, Айрис выдавила:

— Обычно нет.

Десять минут спустя они все еще бились над этим «обычно нет», и наконец Айрис призналась, что «иногда» принимает таблетку ксанакса. Однако она весьма умело уклонялась от ответа, когда миз Керрос пыталась выбить из нее признание в том, что она употребляет ксанакс. Айрис запнулась, назвав лекарство своей «таблеткой счастья», но продолжила свидетельствовать. Несмотря на заплетающийся язык и тяжелеющие веки, Айрис заверила толпу юристов слева от нее, что находится в здравом уме и твердой памяти.

Адрес, дата рождения, члены семьи, работа, образование — показания быстро превратились в занудный разговор, пока Надин и Айрис разбирались в родственных связях Клопеков, уделяя особое внимание почившему Перси. Айрис выступала все с большей логичностью и даже два раза чуть не задохнулась от слез, говоря о любимом супруге, который умер почти два года назад. Миз Керрос выясняла подробности о состоянии здоровья и привычках Перси: пристрастие к выпивке, курение, занятия спортом, питание. И как Айрис ни пыталась представить старика в хорошей форме, она описала его с удивительной точностью. Перси представлялся полным больным мужчиной, который питался вредной пищей, пил слишком много пива и редко слезал с дивана.

— Зато он бросил курить, — как минимум дважды добавила Айрис.

Они сделали перерыв через час, и Оскар извинился, сказав, что ему нужно в суд. Но Уолли заподозрил, что он лжет. Он выкрутил руки старшему партнеру, взяв с него обещание присутствовать во время дачи показаний, чтобы продемонстрировать силу перед лицом наземных войск «Рогана Ротберга», хотя едва ли присутствие Оскара Финли привело бы защиту в трепет. Даже когда «Финли энд Фигг» приходили в полном составе, по их сторону стола сидело трое юристов, а теперь на одного меньше. А через десять футов от них по другую сторону стола Уолли насчитал восемь человек.

Семь юристов сидят и записывают, когда один говорит? Нелепо. Но потом Уолли задумался, пока Айрис вяло продолжала, что, вероятно, демонстрация силы — хороший прием. Наверное, «Веррик» так обеспокоилась, что дала указания «Рогану Ротбергу» не экономить. Возможно, «Финли энд Фигг» взяли их на мушку, но сами пока этого не поняли.

Когда они вернулись к записи показаний, Надин попросила Айрис рассказать об истории болезни Перси, и Уолли отвлекся. Он до сих пор злился, что Джерри Алисандрос пропустил очередную судебную процедуру. Сначала Алисандрос строил большие планы, связанные с участием в процессе, записями показаний со своей свитой, когда он эффектно вступит в дело, начав сражение с «Роганом Ротбергом», и отвоюет хоть какой-то участок земли. Но еще одно срочное дело, возникшее в последнюю минуту в Сиэтле, оказалось более важным.

— Это всего лишь взятие показаний, — заявил Алисандрос взволнованному Уолли по телефону за день до этого. — Простейшая процедура.

Действительно простейшая. Айрис рассказывала об одной из давних грыж Перси.

Роль Дэвида была сведена к минимуму. Он присутствовал лишь как живое тело, настоящий юрист, занимающий место в пространстве, и ему было почти нечего делать, разве что писать и читать. Он изучал научную работу Управления по пищевым продуктам и медикаментам по отравлению свинцом у детей.

Периодически Уолли вежливо вставлял:

— Возражаю. Это наводящий вопрос.

Прекрасная миз Керрос умолкала и выдерживала паузу, желая удостовериться, что Уолли закончил, потом говорила:

— Можете отвечать, миз Клопек. — И к тому моменту Айрис уже рассказывала ей все, что она хотела слышать.

Строгий лимит в два часа, установленный судьей Сирайтом, был соблюден. Миз Керрос задала последний вопрос в 10.58, потом любезно поблагодарила Айрис за то, что та была таким хорошим свидетелем. Айрис потянулась к сумке, где лежал ксанакс, Уолли отвел ее к двери и заверил, что она прекрасно справилась.

— Когда, вы думаете, они захотят выплатить компенсацию? — прошептала она.

Уолли приложил палец к губам и выпроводил ее.

Потом пришла Милли Марино, вдова Честера и мачеха Лайла, унаследовавшего коллекцию бейсбольных карточек и первого человека, рассказавшего Уолли о крейоксе. Сорокадевятилетняя Милли была привлекательна, довольно подтянута, очень неплохо одета и явно не злоупотребляла лекарствами в отличие от предыдущей свидетельницы. Она пришла дать показания, хотя до сих пор не верила в иск. Они с Уолли все еще спорили по поводу наследства ее супруга. Милли продолжала угрожать, что откажется от участия в иске и найдет другого юриста. Уолли предложил дать ей письменную гарантию, что она получит компенсацию в размере миллиона долларов.

Миз Керрос задавала те же вопросы. Уолли выдвигал те же возражения. Дэвид читал все тот же документ и думал: «Осталось еще шесть».

Наспех перекусив, юристы собрались снова, чтобы выслушать показания Адама Гранда, ассистента менеджера пиццерии со шведским столом, мать которого умерла в прошлом году, после того как два года пила крейокс. (Это была та же самая пиццерия, которую теперь часто посещал Уолли, исключительно для того, чтобы оставить в туалете свои брошюры «Опасайтесь крейокса!».)

Надин Керрос взяла тайм-аут, и допрос свидетеля проводил ее заместитель Лютер Хотчкин. Надин, очевидно, продиктовала ему свои вопросы, потому что он задавал такие же.

За время своей невыносимой карьеры в «Рогане Ротберге» Дэвид выслушал множество рассказов о ребятах в отделе судопроизводства. Судебники были особым племенем, дикарями, делали ставки на огромные суммы, сильно рисковали и ходили по лезвию ножа. В каждой крупной юридической фирме отдел судопроизводства был самым ярким подразделением компании, где обитали самые интересные личности и раздутые эго. Во всяком случае, так утверждала городская молва. Теперь, периодически бросая взгляды на другую сторону стола, Дэвид серьезно сомневался в справедливости этой молвы. За всю свою карьеру он никогда не присутствовал при более монотонном действе, чем взятие показаний. А ведь это был всего третий свидетель. Дэвид едва не заскучал по своей нудной работе, вынудившей его копаться в финансовых дебрях непонятных китайских корпораций.