внедрить как конструктивный элемент, оттеняющий материал, а не как облицовочный, когда сталь становится похожей на жесть». Твелькмейер предложил облицевать колонны красным литым стеклом, напоминающим красные победные знамена.
Из четырех проектов наилучшую оценку получил проект Левинсона и Грушке. Выступая на обсуждении, Е. А. Левинсон подчеркивал, что, хотя «московское метро заслуженно вошло в мировую архитектуру как достижение советского зодчества и современной техники», ленинградское метро должно быть иным, и очень важно найти новые черты, которые передадут его особенности и продолжат традиции великой архитектуры нашего города.
Горячую дискуссию среди участников конкурса вызвала проблема применения в строительстве станций метро новых материалов, в частности стекла и фарфора. За применение стекла как художественного отделочного материала выступил член-корреспондент Академии наук СССР Н. Н. Качалов: «Крупные скульптурные изделия из стекла, которые мы изготавливаем, – это монументальные детали весом 40–70 килограммов. Нигде в мире технология подобных отливок из стекла не освоена. В отношении глубины и интенсивности окраски со стеклом не может сравниться никакой другой отделочный материал. Предстоит лишь изыскать надлежащие способы крепления плит из облицовочного стекла».
В проекте Левинсона и Грушке железобетонные колонны предполагалось облицевать архитектурным стеклом с барельефами, которые носят не только декоративный характер, но и раскрывают тематическое содержание. Стекло снаружи гладкое, но имеет «обратный» рельеф, находящийся внутри колонны. Как рассказывал Евгений Левинсон: «Для станции была выбрана тема Победы, а что лучше может выразить тему Победы, нежели хрустальный ряд колонн зала, сделанных из материала твердого, прозрачного, светлого, ясного». Из стекла предполагалось сделать даже полы.
Существует легенда, что идея станции из стекла пришла Левинсону, когда в Доме архитекторов он обратил внимание на необычную подставку настольной лампы, сделанную из половины балясины хрустального ограждения алтаря Смольного собора.
В ходе доработки авторам проекта предстояло более ярко передать ощущение Победы советского народа над немецкими захватчиками, устранить отмеченные недостатки, в частности перегруженность колонн орнаментацией и неудачные мозаичные панно плафона.
Колонны из рельефного прессованного стекла, чем-то напоминающего хрусталь, – самое интересное в архитектуре станции. Но при подготовке проекта авторам пришлось столкнуться с целым рядом конструктивно-технических проблем, связанных с использованием стекла как отделочного материала в столь больших масштабах.
Идея применения стекла в качестве облицовочного декоративного материала в архитектуре не нова, она имеет глубокие корни, уходящие в историю убранства парадных интерьеров раннего классицизма. Стеклянные колонны использовались архитектором Камероном в Екатерининском дворце в городе Пушкине и архитектором Старовым, поставившим колонны из розового стекла в Зимнем дворце. Но в таких масштабах, как на станции «Автово», стекло никогда не применялось. Кроме того, хрустальные колонны впервые служили не только украшением, но и прочной опорой для потолка.
Активным сторонником применения такого материала явился член-корреспондент Академии наук СССР Н. Н. Качалов, настоящий подвижник в деле стекольной промышленности. В середине 1920-х гг. профессор Качалов разработал и внедрил оригинальную технологию изготовления оптического стекла, что позволило нашей стране отказаться от ввоза его из-за границы.
Но бетонные опоры, так же как и каменные, со временем подвергаются осадке. Если облицовку из такого хрупкого материала, как стекло, прикрепить к конструкциям наглухо, на цементном растворе, то она быстро растрескается. Нечто подобное произошло на станциях первой очереди Московского метрополитена. На стенах из цветного непрозрачного стекла марблита с первых месяцев эксплуатации стали появляться трещины и выколы в виде небольших чешуек, что придавало облицовке неряшливый вид. Пришлось постепенно весь марблит заменить на другой облицовочный материал.
Ленинградским специалистам требовалось найти такой способ закрепления стеклянных пластин на бетоне, который обеспечил бы их сохранность и надежность крепления. Это удалось сделать инженеру Ф. С. Энтелису, который разработал систему креплений хрупких пластин облицовки. Стеклянные панели закреплялись с помощью декоративной золоченой ленты, обвивающей колонны и стягивающей панели как обручем.
Федор Семенович Энтелис (1907–1995) – профессор кафедры стекла и керамики ЛВХПУ им. В. И. Мухиной, лауреат Сталинской премии за разработку конструкции печей и нового метода электротермической варки стекла. В 1939 г. при поддержке Н. Н. Качалова спроектировал экспериментальный цех художественного стекла при Ленинградском фарфоровом заводе. В первые дни Великой Отечественной войны вступил в ополчение, провел блокадную зиму в Ленинграде. Разработал стеклянные противотанковые бомбы. Во время командировки в Москву по дороге через Ладогу отморозил ноги и после лечения был демобилизован. После войны в 1947 г. Федор Семенович вернулся в Ленинград и продолжил работы по художественному стеклу вместе с Н. Н. Качаловым, В. И. Мухиной и многими другими талантливыми художниками и мастерами.
Главный архитектор «Ленметропроекта» А. М. Соколов в своей статье «Путешествие под землей» рассказал о такой проблеме, возникшей при создании стеклянных колонн: «Искристость стекла неизменно сопровождалась прозрачностью – бетонная основа была бы видна сквозь него. Тут мог помочь только какой-либо оптический “фокус”». На экспериментальной базе в цехах Ленинградского завода художественного стекла архитекторы и инженеры внутрь колонны вставляли цилиндрический вкладыш из гофрированного стекла, без устали подбирали оттенки литых пластин, но дело не ладилось, бетонный стержень просвечивал сквозь стекло.
Как вспоминает Соколов, решение подсказал молодой ученый Пермского государственного университета Г. З. Гершуни. Необходимо было внутренней поверхности стеклянных пластин придать граненый рельеф, с углом граней 80 градусов. Благодаря такой огранке создается оптический эффект – свет отражается от граней, прежде чем достигает бетонного ствола колонны, и прозрачное стекло, напоминающее горный хрусталь, перестает просвечивать: опорные бетонные конструкции не видны, колонны кажутся стеклянными монолитами. Внутренний стержень сквозь них не виден, его невозможно разглядеть, даже подойдя к колоннам вплотную.
Доктор физико-математических наук, профессор кафедры теоретической физики, соросовский профессор, заслуженный деятель науки РФ Григорий Зиновьевич (Зеликович) Гершуни (1929–1999) в 1949 г. окончил Пермский государственный университет, где и остался работать, пройдя путь от ассистента до профессора. В 1955 г. защитил кандидатскую диссертацию. Главной областью его научных интересов стала конвективная устойчивость течения жидкостей.
Но каким образом Григорий Гершуни, находясь вдали от Ленинграда, помог метростроевцам в решении возникшей проблемы? Нынешний заведующий кафедрой теоретической физики Пермского университета, доктор физико-математических наук, последний защитившийся у Гершуни аспирант, Виталий Анатольевич Демин, высказал предположение, что связь с Ленинградом могла осуществляться через профессора Георгия Андреевича Остроумова, на некоторое время сосланного в Пермь, а затем, после реабилитации, вернувшегося в Ленинград. «Конечно, – добавляет В. А. Демин, – Григорий Зиновьевич во время строительства станции был молод, но, с другой стороны, для того чтобы выдвинуть это простое и элегантное решение проблемы, необходимо было всего лишь пройти университетский курс оптики».
С помощью специалистов удалось получить нужный состав стекла более прочного, чем мрамор. Много искусства требовала отливка пластин, которые должны точно соответствовать друг другу, иначе их невозможно было бы собрать. Только очень высокое мастерство модельщика могло обеспечить подобную точность. В Ленинграде нашелся такой мастер. Это был всеми уважаемый 80-летний Александр Евстафьевич Громов (1880–1968) – скульптор-модельщик, мастер