Только вот Даниэля не было рядом. Я взглянул на часы — шесть утра. Что подняло его так рано? Он, конечно, не соня, но вставал всегда около девяти.
Поцеловав Энни в лоб, я накрыл ее простыней и встал.
По пути на кухню я не мог не вспоминать все, что вчера произошло. Она дважды сделала меня отчаянно счастливым. Нас обоих. Я никогда не чувствовал ничего подобного к женщине и не получал такого удовольствия от секса втроем. Но Энни… Она была особенной, и секс с ней был особенным. И жизнь. Даже старинная нерушимая дружба с Даном стала для меня еще более особенной, чем до встречи с этой невероятной девушкой.
Все было прекрасно, если бы не одно… Расставание. Почему-то именно сейчас я ощутил, что оно близко. Сердце сжалось, и я зажмурился, отгоняя минорную паранойю. Я запретил себе думать о будущем, хотя вот же оно, на пороге вместе с новым днем.
Даниэль сидел на кухне, крутил чашку с кофе в руках. Он выглядел так, словно не спал всю ночь.
Я отключился, едва мы вышли из душевой, а Аня по-моему уже спала, пока мы вдвоем мыли ее тело и волосы после невероятного второго раунда.
— Дан, ты в порядке?
Я тронул его за плечо, и он вздрогнул, поднял на меня красные от недосыпа глаза.
— Она уедет, Алекс.
— Да, наверно, но… — начал я, но Даниэль перебил.
— Ты не понимаешь. Она сегодня уедет. Я залез к ней в ноут. Заказан билет до Мадрида.
— Что? — я ушам своим не верил. — Даниэль, это же… Как ты мог?
— Мог, Алекс. Услышал, как она договаривается о встрече и работе в Лондоне, но не хотел верить. А история браузера вещь полезная. Аня уезжает сегодня и ничего нам не сказала.
Я потер глаза пальцами. Вот тебе и паранойя. Не очень приятно наткнуться на то, что минуту назад выставил за дверь как неудобную догадку.
В глазах Даниэля я видел отражение собственных чувств. Обида, боль, страх. Я боялся отпустить Энни. Стало сразу пусто и горько. Почему она не сказала?
— Почему она не сказала? — озвучил я последнюю мысль.
— Я не знаю, Алекс. Я все это время ждал, но она молчала. Ты не заметил? Все что мы делали, что она позволяла нам делать — это же гребаное прощание. Она словно пустилась во все тяжкие прежде, чем оборвать концы.
— Твою мать, ты прав.
Я опустился на стул, с ужасом понимая, что мой друг оказался намного дальновиднее меня в этом вопросе. Я вообще ни о чем не думал последние две недели, только трахался, как будто член на днях грозил отвалиться. Словно надышаться перед смертью пытался. И вот.
Я ненавидел себя за то, что собирался сказать, но губы уже сами говорили
— Мы должны уважать ее решение, Дан. Энни, она…
— Что? — заорал он. — То есть ты готов отпустить ее? Вот так просто? Серьезно?
— Нет, но…
— Алекс, не будь тупым бревном без чувств и слабостей, убери этот дебильный поучительный тон и признай, твою мать, что любишь ее.
— Я люблю, Дан, — просто ответил я. — Но ведь ты тоже.
— Я тоже люблю, — ответил Даниэль уже тише. — И мы должны быть вместе.
— Ты сам себя слышишь, бро? Мы уже были. И, похоже, на этом все должно закончиться. Разве может быть иначе?
— А разве нет? Хочешь сказать, ты просто отвезешь ее сегодня на вокзал, подашь чемодан и помашешь рукой?
Я понимал, разумеется, понимал, что Дан описывает мой личный ад, но разум упрямо твердил, что это правильно.
— Если Энни… — я запнулся. — Если Анна приняла решение…
— О, заткнись. Даже слышать ничего не хочу, — всплеснул он руками и разразился быстрым потоком испанских слов, смысл которых я не улавливал из-за собственных нервов и сбивчивой речи Даниэля.
— А что ты предлагаешь, Дан? Запереть ее в подвале? Никуда не пускать? Нам ведь тоже скоро возвращаться в Америку. Тогда мы сами выкинем Анну на улицу? У тебя есть план, бро? Давай! Просвети. Только без общих фраз.
— Да, я бы тоже послушала, — услышал я голос Энни за спиной.
Обернувшись, я увидел ее и… Кажется, был заранее согласен со всеми безумиями, которые хотел предложить Даниэль.
Энни стояла на лестнице, в майке Дани, которая доходила ей почти до колен и соблазнительно открывала грудь. Я не хотел ни на минуту отпускать эту красоту из своей постели, своего дома, своей жизни. Только вот дом мой был далеко, а жизнь не так проста, чтобы взять и решить быть вместе навсегда. Да еще и втроем.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Скажи, Дани, — повторила Энни с легким нажимом. — Поведай свой план. Раз уж ты так ловко порылся в моих вещах и подслушал разговор, наверно, сочинил что-то гениальное.
Аня
Я проснулась от громких разговоров. Дани и Алекс так яростно спорили. Можно было не спускаться. Я слышала их и через закрытую дверь.
Мне стоило догадаться. Эти долгие взгляды Дани, слишком долгие и слишком серьезные для него. Несколько намеков и глубокие яростные поцелуи после.
Конечно, он знал. Он слышал мой разговор с Торпом, а потом еще и по вкладкам полазил. Да я и сама хороша. Дотянула до самого конца, не говорила им. Скрыть правду — это ведь тоже ложь, как ни крути.
Все, чего я хотела избежать, настигло меня как возмездие. Дани, который мечет молнии, и Алекс, совершенно растерянный, хоть и хватающийся за соломинку здравого смысла.
— Сначала ты скажи, — с нажимом проговорил Дани. — Скажи честно, Анита. Собиралась просто сбежать?
Я смотрела в его яростные глаза и растеряла собственную злость и негодование.
— Кажется, да, — проговорила я, едва слышно. — Я не знала, как вам сказать. Но мне предлагают должность и хорошие деньги. К тому же я всегда любила Англию, Лондон.
Дани моргнул, и тут же в его в взгляде зажглась надежда.
— Я бы поехал и в Лондон, керида. Почему нет? Мы следовали за тобой в Альпы. Потом ты выбрала Испанию. И мы снова здесь. Чем хуже Англия?
— Дани, милый, но вы же не можете все время быть рядом. У вас дела в Амстердаме, а потом все равно придется возвращаться в Штаты.
И тут он задал совершенно неожиданный вопрос.
— А ты бы полетела в Штаты с нами?
Я открыла рот и глотала воздух, не зная, что ответить на это.
— Я… Мне… Но… У меня даже визы нет.
— Это не проблема, — тут же нашелся Дани. — Алекс гражданин. Он может оформить приглашение прямо в консульстве.
— Виза максимум на три месяца, — вклинился Алекс, не менее потрясённый планами Дани, чем я.
— Женишься на ней в Вегасе, и вид на жительство будет у Ани автоматом.
Алекс открыл рот и забыл закрыть его. Кажется, по части планирования Дани переплюнул нас обоих.
— Дани, ты не можешь заставлять Алекса, — пришла я на помощь Монагану, который не находил слов, но точно был не в восторге от такого выхода из ситуации. — Ты совсем не знаешь меня. А если я аферистка. Он ведь богатый человек и…
— И половина его бизнеса принадлежит мне, — закончил Дани. — Ну да к черту Алекса. Плевать.
Дани пересек кухню, запрыгнул на ступеньку, с которой я так и не сошла. От его близости у меня помутился разум. Я была готова на любые безумства лишь бы не оказаться в точке невозврата, в том моменте, когда я не смогу коснуться моего горячего испанца.
— К черту их всех, Анита. Мне плевать на Штаты. Я гражданин Испании, и тут мы точно можем остаться с тобой. Вдвоем, керида. Выходи за меня. Поехали прямо сейчас в Михас, это мой родной город. Отец Винченцо обвенчает нас хоть вечером.
Я засмеялась сквозь слезы, положила ладони на его щеки, покрытые щетиной.
— Калиенте Дани Рей, — проговорила я, смеясь, но плача в душе. — Хороший мой, не надо.
— Анита, я…
Я прижала палец к его губам, запрещая договаривать, и замотала головой, чтобы не слышать, не знать, не понимать всего, что сейчас рвалось из Дани.
Я посмотрела ему через плечо, туда, где стоял Алекс. Наши глаза встретились, и он сразу понял, что я ищу поддержки и сил. Нам всем нужно думать трезво, без эмоций. Алекс это умеет. Он уже решил однажды, что мы должны расстаться. Должен помочь мне и сейчас.