Уже в то время, когда Самуэль Уайт Бэкер, по указанию хедива Измаил-паши, совершил свой завоевательный поход к верхнему Бахр-эль-Джебелю, области на Бахр-эль-Газале, занятые хартумскими торговцами, были объявлены номинально провинцией египетского Судана. Во главе новой, еще подлежащей завоеванию области должен был стать Ку-чук-Али с титулом аги. Однако, благодаря растущему влиянию Зибера, авторитет хедива был ослаблен. В 1869 году «гокмдар» — генерал-губернатор Судана Джафар-паша Маз-гар послал к Бахр-эль-Газалю священнослужителя из Дарфура Магомеда-эль-Булалави, утверждавшего, что султан Газин, при дворе которого он находился в качестве ученого, дал ему право на медные рудники, находящиеся к югу от Дарфура. Вновь назначенный Кучук-Али-ага стал во главе двух рот правительственных войск, чтобы совместно с Булалави, командовавшим ротой регулярных черных солдат, заставить владетелей зериб платить правительству подати и организовать управление провинцией, а главное — овладеть медными рудниками.
В результате столкновения между обоими авантюристами — Зибером и Булалави — первый был ранен, но зато авторитет его возрос, второй же проиграл не только битву, но и жизнь. Зибер, уже и раньше пользовавшийся большим влиянием, стал владыкой области Бахр-эль-Газаль. Завоевание Дарфура сделало его героем и самым могущественным человеком в Судане.
Получив от вице-короля ранг паши, он потребовал титула наместника, считая, что имеет право на это как завоеватель области. Но хедив, не доверяя честолюбивому «королю зериб», отказал. Для ускорения переговоров по этому делу Зибер согласился приехать в Каир. Однако он прибыл туда в недобрый час. Ему запретили обратный выезд в Судан, он был интернирован в Каире. Тогда его двадцатилетний сын Солиман принял управление в Бахр-эль-Газале. Понятно, что он был во вражде с египетскими властями и грозил им открытым восстанием.
В долине Газуа
В июле 1877 года Солиман, во главе 4000 воинов, стоял в Шакка, готовый к восстанию. Ибрагим-эфенди Фауци, посланный Гордон-пашой в Бахр-эль-Газаль для доставки слоновой кости (около 3000 квантар) {40}, задерживаемой на месте более трех лет, а также для урегулирования положения в области, испугался возможного нападения Солимана и спешно поднял к защите все свободные войска в подчиненных ему провинциях. Это и послужило причиной нашего непредвиденного похода в Роль и Бахр-эль-Газаль.
16 июля 1877 года мобилизованные макарака двинулись в поход. Я присоединился к ним со своими десятью носильщиками и слугами. В первые дни мы шли уже знакомыми мне дорогами. Мы остановились у вождя макарака Амузеи. Багит и Атруш-ага с офицерами и солдатами прибыли туда раньше меня и заняли все немногочисленные тукули в деревне. Для меня пришлось строить новую рекубу, но ленивые донколанцы, на обязанности которых лежала забота обо мне в дороге, затянули постройку на несколько часов. Лишь вечером я, наконец, попал под свою крышу. Как и во время моего похода из Ладо в Макарака, я опять видел многочисленные костры лагеря, вокруг которых группировались носильщики. Опять слышны были их веселый, добродушный смех и громкая, оживленная беседа. Они считали, что живут в изобилии, так как каждый из них получил к вечеру порцию мяса из заколотых шестнадцати коров, что, вместе с достаточным запасом дурры, составляло хороший ужин. Негры уже давно знали, что труд носильщика в этой стране не дает ничего, кроме усталости до полного истощения из-за недостаточного питания. Поэтому неудивительно, что они всячески стараются избавиться от обязанностей носильщика и при первой возможности убегают. Во избежание этого их часто привязывают веревками за шею одного к другому. Несмотря на это, уже в первую ночь некоторые из носильщиков убежали. Пришлось искать замену им, и это задержало утром наш подъем.
Мы шли в направлении на северо-запад холмистой местностью, поднимаясь в гору, перевалили через вышележащие скалистые площадки, прошли несколько папирусных болот (причем сотни ног превратили болотный ил в пепельно-коричневую, густую жидкость) и, спустившись вниз, вошли в деревни вождя племени мунду Кудурмы. Вид деревень, обещающих утомленному путешественнику гостеприимную кровлю, всегда приятен, особенно, когда деревни находятся в таком живописном месте, как в данном случае. Пышная растительность широкой змеевидной лентой тянется по берегу ручья Асса, впадающего в Аире. В долине, образуемой двумя рукавами реки, близ воды расположились деревни Кудурмы. С севера горные хребты закрывают долину, переходящую на юге в холмистую местность. О прибытии нашей большой экспедиции было заранее послано предупреждение. Так как здесь было заказано большое количество очищенной дурры и соответствующее количество носильщиков, то наша экспедиция стала еще многочисленней. В дальнейшем походе мы перешли реку Аире, через которую я уже однажды, во время моего первого объезда, переходил (в полутора часах хода отсюда к югу). Эта река и здесь также течет по ущелью, но растительность по ее берегам — высокие деревья, камыш и травы — не так пышна и разнообразна, как та тропическая растительность, которой я удивлялся при первом переходе болотистых берегов этой реки. В дальнейшем мы встретили болота довольно неприятные.
В таких местах мне пришлось поддерживать порядок, что требовало значительных усилий. Трудности, с которыми сопряжены переходы через болота, конечно, задерживают поход. Задние колонны нетерпеливо стремятся вперед, так что на узких дорогах и в болоте возникает беспорядок. Особенно бесцеремонно лезут вперед женщины и попадают в самые глубокие лужи. Часто застревая по пояс в грязи, они с громким криком выкарабкиваются из луж под смех остальных. При подобных задержках я шел впереди колонны и отгонял нетерпеливых и выскакивающих вперед. Когда подходили мои носильщики, я переходил с ними болото, а мой слуга Ахмет в это время задерживал идущих сзади. Выйдя на сухое место, я опять садился на своего выкупавшегося по грудь в грязи осла и следовал за своими носильщиками, предоставляя задним колоннам переходить болото как им вздумается. Такие переходы через болота повторялись несколько раз до прихода в деревню Конфо.
Для приветствия мудира перед деревнями выстроились празднично одетые управляющий, вождь негров абукайя Ба-бира и отряд донколанцев.
Я занял в зерибе Бабиры два тукуля. Жилища Конфо расположены севернее, в нескольких минутах пути. Не успел я закончить установку своих вещей в тукле (между прочим, эту работу я повторял каждый день), как услышал выстрелы, приветствующие прибытие Багит-аги; это меня удивило, так как я полагал, что он со своими друзьями — долговязым писцом Ибрагимом, оружейным мастером Белила и др. — прибыл сюда еще до меня. Закончив уборку хижины, я раздвинул траву в крыше, устроив подобие окна, и принялся за крайне прозаическую работу: рука, только что державшая часы и компас, взяла иголку с ниткой, чтобы заштопать носки, починить ремешки седла и выполнить другие столь же малоинтересные работы. Лишь закончив их, я принялся за нанесение на карту моего пути и за дневник.