Дмитрий молча кивнул Владимиру, снял плёнку с тарелки с омлетом, принялся жевать, размышляя о своём. Непривычно тихий Кирка повторял его действия. Ни шуток, ни ехидных замечаний. Устал наш мальчик.
— Хорошо, что Владку сплавил, пусть сидит там на кампусе, пока не разрешим тут все дела.
Кирка на секунду оживляется, поднимая большой палец правой руки вверх, демонстрируя единомыслие с вожаком, но другой причине, разумеется.
Я сделала большой глоток из своей кружки почти не чувствуя вкуса. Упоминания о Владе коробили. Где-то внутри, если внимательно прислушаться, я знала, что Андрэ сейчас крепко и спокойно спит в своей постели, и это было странно… Я абсолютно не привыкла к такого рода ощущениям, когда физически чувствуешь кого-то другого, и точно не знала, что с этим «богатством» делать. Надеюсь, когда вернёмся в наш город — мне всё, наконец, объяснят и научат с этим жить.
Что-то припекало в боку. Сначала незначительно. Но когда терпеть стало невыносимо, я пощупала карман и поняла, что это мой телефон, который я успела захватить утром из «своей» комнаты, чтобы написать в свободную минутку Настёне. Аппарат нагрелся как конфорка, я с изумлением вынула его из кармана. Дмитрий резко поднялся из-за стола, лицо его ничего не выражало, я так и не узнаю, что он собирался сделать. Телефон вспыхнул прямо у меня в руке и с громким звуком разлетелся на осколки.
Инстинктивно отшвырнув раскалённый кусок сплава на пол, я потрясла рукой. Кожа на ладони и пальцах не похожа на кожу, она обуглилась и стянулась, как лопнувший воздушный шарик. Я смотрела на почерневшую руку как на картинку из методических пособий по травматологии: ни крови, ни мяса, ни кожи не видно. А через пару мгновений пришла боль, такая, что я закричала. Дмитрий, проклиная всё на свете, схватил меня за локоть, потянул за собой и наклонил к мойке, открыв кран с холодной водой. Я взвыла сквозь зубы от усилившейся боли, но через секунду она стихла. Стало легче.
— Ты не сказал ей про смартфоны? — озабоченно спросил он младшего Ростовцева.
— Мы поставили глушилку сразу. Надо посмотреть, что случилось, — Кирка уже разбирал осколки на столе. — Нету. Всё спеклось к чертям, но глушилки в нужном месте нет.
Дмитрий заставил меня опустить руку в вазу со льдом и водой. Где он достал лёд? Боже как хорошо! Стоило лишь на мгновение вынуть ладонь, и боль начиналась адская.
Кирка, бросив всё, помчался заворачивать лёд в полотенце и приложил к моей голове. К голове-то зачем?
— Как «нету»? — раздражённо спросил Дмитрий. — Куда она делась? На моём до сих пор стоит.
— Тебе-то давно без нужды. Ты без Дара. А они с Андрэ сейчас на пике своей связи.
Мне было всё равно, что за глушилка, и почему её нет — мне было больно. Всё, что я хотела, это чтобы рука перестала гореть адским пламенем.
— Викусь, есть новокаин, но он поможет на час. Смысла нет.
Чего? А, они мой чемоданчик притащили.
— Блокаду тоже не поставлю, — дополняет Дмитрий.
Прекрасно. Я не ответила, пришлось закрыть глаза, так как головная боль перешла на передний план, а свет лишь обострял приступ.
— Сейчас нужней успокоительное — похоже, шок у неё, — сказал голос Кирки.
От боли лихорадило и зубы стучали, всё тело ломило, но я заметила только после того, как он сказал.
— Думаешь у неё тут залежи антибиотиков и наркоты? Перевязки еле наберётся после Андрэ.
Понятно, продолжают потрошить мой чемоданчик. И всё-таки, куда делся саквояж Иваныча? Неужели до сих пор не нашли?
— Тогда иди за алкоголем. Перевязку делать ещё нельзя. В этом месте почти не задело, можно залить пантенолом, заживёт. Молодец, Вика, основную «травму» хорошо собрала, с запасом. Не зря учил.
Горящая ладонь снова погрузилась в холод и влагу. И снова обожгло невыносимой болью.
— А вот в этом месте плохо, верхний слой придётся снимать. Сепсис нам не нужен.
— Рехнулся? Видел её зрачки? Она зубы себе покрошит, — шипел Кирка.
— Тогда подложи что-нибудь, — спокойно ответил голос Дмитрия.
Коротким нажатием крепких пальцев мою челюсть расцепили. Сперва в рот полилась обжигающая жидкость, крепче, чем водка, точно. Глотать, я, разумеется, не хотела — заставили. Между зубов протиснулся кусок сложенной не ткани, а чего-то плотнее — кожи, возможно. Дальше — боль и темнота.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Следующие несколько часов мне не запомнились. Я, то просыпалась, то падала в забытьё. Несколько раз лба и макушки касалась рука, то мягкая и тонкая, то большая жёсткая, покрывавшая половину моего лица.
Проснулась когда голова уже не болела. Рука была теперь туго забинтована и боль в ней казалась чем-то отдалённым, едва ощутимым. Неподалёку за столом сидел Кирилл. Перед ним на поверхности стола лежали всё те же злополучные осколки моего телефона.
— Сколько я спала? — прошептала я.
Мальчишка резко обернулся, на лице расцвела широкая улыбка.
— Часов восемь примерно, — ответил он. — Андрэ спит, не волнуйся. Он заходил. Ему ещё отдых нужен.
Понятно. Вот почему рука не болит. Андрэ снова меня подлечил. Повязку на руке оставил для конспирации?
Во рту у меня пересохло так, что с трудом могла оторвать язык от нёба, и Кирка без слов подал полный стакан, присаживаясь на краешек кровати.
Напившись, я почувствовала себя практически здоровым человеком, если бы только не мешала повязка на руке. Благодарно кивнула, красноречиво посмотрела на стол.
— Что с ним?
Кирка потёр переносицу и глаза, не спал?
— Кто-то неаккуратно вытащил глушилку, которые мы ставим на сотовый модуль всем, у кого есть дар.
— Почему телефон взорвался?
Кирилл плюхнул мне на колени блюдо с фруктами.
— Ешь, приказ от Димы, — велит мальчишка и я послушно хватаю грушу. — В технике разбираешься?
Я покачала головой: вот уж, чего нет, того нет.
— Тогда не буду грузить тебя. Объясню попроще. Начнём с того, что взорвался не телефон, а аккумулятор в нём. Почему это произошло? Видишь ли, мобильники работают пока ещё от спутниковой связи.
— Причём здесь наш Дар?
— Эти две штуки по неизвестной причине несовместимы. Есть предположения, что оба связаны с космосом, знаю чушь несусветная, Даниэля попытай потом. Но в салоне связи лучше не работай. Вот. Поэтому, мы ставим особые глушилки на модули всем, у кого есть хоть зачатки Дара Жизни — друидам, лекарям стаи. Тебе Андрэ в первый же день поставил. Кстати, Ковен Лекарей вообще техникой не пользуются, но не потому, что не могут, а потому, что не нужно. Но не об этом сейчас. Теперь представь, что будет, если перегрузить элемент питания?
— Он перегреется, — ответила я.
— Если сильно перегрузить? — многозначительно произнёс Кирка, и в его вопросе заключался ответ.
— По обстоятельствам. Если резко, то просто перегорит, а если постепенно — то… даже не знаю.
— Во-во, разные случаи были. Нужно около двух суток, чтобы началась такая реакция. У вас с Андрэ связь, ты Истинная, поэтому реакция прошла в два раза быстрее. Думаю, кто-то избавился от этой глушилки в течение последних суток. На нашей земле и в лесу это явление действует сильнее, сказывается ваше единение с природой как друидов. Помнишь, Андрэ заставлял выключать в Швейцарии телефоны? На родовой земле сильнее всего эффект. Даже с глушилками лучше не рисковать.
Ясно. Ну, да ладно, ёжик не сдох, все живы, с остальными последствиями разберёмся позже. Тоже потёрла виски, слабость проклятая.
— Как сама?
— Вы мне новую руку должны, — насмешливо заявила я.
— Я думал, ты попросишь новый гаджет, — улыбнулся мальчишка.
— Воспользуюсь твоим, — у него вытянулось лицо. — Я серьёзно Кирка, должна же я поговорить с Настёной, она поди думает, что меня и в живых нет.
— Я давно всё уладил, — говорит Дмитрий, заходя в комнату. — В резиденции уже в курсе. Подробности при встрече. Пока никаких телефонов, связь через меня.
И я без возражений соглашаюсь с ним. Прав он, могут и прослушать. Да и мало ли что ещё может случиться.