Читать интересную книгу Почему РФ - не Россия - Сергей Волков

некоторым из них по обстоятельствам момента может быть проявлено снисхождение,

которое и принимает форму «реабилитации» (подчас весьма забавную, когда,

например, расстрелянному 70 лет назад человеку посмертно снижают наказание до 5

лет заключения). Реабилитируют, скажем, тех, кто боролся средствами, ныне не

запрещенными («антисоветская агитация и пропаганда»), но не тех, боролся не

словом, а делом. В свете этого попытки поднять вопрос о реабилитации наряду с

уничтоженной в 1937–1938 гг. «ленинской гвардии» деятелей Белого движения крайне

нелепы: если каменевы-зиновьевы пали в междоусобной борьбе и против советской

власти действительно не злоумышляли, то попытки «оправдать» перед ней, например,

таких деятелей, как адмирал Колчак (и как оправдать — он что, против неё не

боролся, или, может быть, боролся недостаточно хорошо?) выглядят оскорблением их

памяти.

Если бы даже вопрос об отсутствии какой бы то ни было преемственности между

Российской империей и СССР не явствовал однозначно из основополагающих

документов советского режима, то обращение к любому аспекту связанных с ним прав

физических и юридических лиц свидетельствует об этом вполне очевидно.

 

Замена культурного слоя.

 

Важнейшим обстоятельством, обозначившим радикальный разрыв Советского

государства и исторической России и повлиявшим на степень этого разрыва была

полная смена после революции общественно-политической элиты и культуроносного

образованного слоя в целом. Причем полнота этого явления в России практически не

имеет прецедентов в европейской истории последних столетий.

Элитный слой может быть представлен тремя уровнями. Первый — это круг высших

должностных лиц, условно говоря политический, административный и военный

«генералитет», включающий (для крупных государств) несколько сот или тысяч чел.

Следующий уровень — более широкий слой, из которого обычно непосредственно

комплектуется первый — он охватывает десятки и сотни тысяч чел. (менее 2%

населения); например, для традиционных европейских стран это дворянство или в

целом офицерство и чиновничество, для СССР — так называемая номенклатура.

Наконец, в широком смысле к этому слою относятся все, кто стоит выше «простого

человека», выделяясь из массы населения наличием качественно отличных знаний,

богатства, престижа. Для любого традиционного общества, т.е. по крайней мере до

20-х гг. XX в. — это 3–5%, или чуть больше (максимум до 10%) населения (т.е. для

крупных государств несколько миллионов человек).

Когда речь идет о смене политической элиты, имеется в виду не персональный

состав (который естественным образом меняется каждое поколение), а тип её, то

есть — люди каких социальных характеристик составляют её «генералитет» (обычно

говорят почти исключительно о нем, поскольку при революции именно он в первую

очередь радикально меняется). Состав элиты первого (да обычно и второго) уровня

специфичен для каждого режима и обычно принципиально не меняется весь период его

существования (от нескольких десятков до сотен лет) потому что отражает существо

этого режима. Кстати, смена формы государственного строя вовсе не обязательно

влечет смену элиты: если новая государственность считает себя непосредственным

продолжением прежней, то изменения в составе элиты бывают минимальны.

Действительная смена элиты в истории государства происходит нечасто (и обычно

сопровождается значительной физической убылью или почти полным истреблением

старой элиты — таковы в нормандское завоевание Англии, монгольское нашествие на

Русь, войны Алой и Белой розы в Англии, французская конца XVIII в. и русская

революции) и, как правило, означает смену культурно-исторической эпохи. Всякая

конкретная государственность, цивилизация есть творение конкретной элиты,

определенного слоя людей, связанных общими культурными, политическими и

идеологическими представлениями и обладающих характерными чертами и понятиями.

Сходит слой людей, воспитанных определенным образом и в определенных понятиях, —

сходит и связанная с ним культура, форма государственности.

Но что такое «смена элиты»? Говорить о такой смене (индикатором тут является

высший слой) можно тогда, когда через несколько лет после некоего события (когда

новый режим устоится) хотя бы простое большинство новой оказывается происходящей

из иной среды, чем это было ранее. То есть, если мы видим, что, условно говоря,

на смену «генералам» пришли «подполковники» или более младшие «кадровые офицеры»

можно констатировать, что элита ни в малейшей степени не изменилась. Потому что

все это люди, положение которых при данном режиме предполагало (с той или иной

вероятностью для конкретного индивида) такое продвижение. Это одна и та же среда

(и даже сверхнормативная быстрота карьеры тут никакой роли не играет, ибо

таковая — вещь вполне обычная, например, при массовых чистках или во время

войны, то есть заведомо внутри одного и того же режима). А вот если «генералами»

в большинстве оказались лица, для среды «кадрового офицерства» посторонние,

которые при прежней ситуации генералами стать бы в принципе не могли, смена

элиты налицо. И тогда это действительно революция (хотя, как правило, в этих

случаях в составе новой элиты всегда остается и какая-то часть прежней, но

такая, которая не может уже существенно влиять, а тем более определять, её

характер и основные черты. Так вот события, связанные с российской революцией в

этом плане дают смену практически стопроцентную (сопоставимую с результатом

иноземного завоевания, и то не всякого).

Посмотрим, что представлял собой элитный слой России к 1917 г. Первый уровень

его составляли примерно 10 тысяч человек — гражданских и военных чинов первых

трех («генеральских») классов — 6,2 тыс. гражданских чиновников (куда входила

почти вся профессура, члены Академии Наук, Академии Художеств и т.п. лица) и

примерно 3,5 тысяч генералов. Заметим сразу, что после Гражданской войны

практически никому из них (тех, кто остался в живых) не удалось сохранить

равноценного статусного положения в новом истеблишменте (таких лишь не более

сотни человек, то есть 0,1%). Второй уровень был представлен накануне Мировой

войны примерно 250 тысячами ранговых чиновников и офицеров, а весь слой,

включавший духовенство, купечество, лиц свободных профессий и частных служащих и

другие образованные группы населения (с членами семей) насчитывал 4–5 млн.

человек.

Мировая война существенно изменила структуру и состав служилого сословия. Почти

все лица, имевшие соответствующее образование и годные к военной службе были

призваны в армию и стали офицерами и военными чиновниками, так что большая часть

служилого сословия надела погоны. Кроме того, в его состав было включено

значительное число лиц, которые в обычное время не могли бы на это претендовать

(широко практиковалось производство в офицеры из нижних чинов и в чиновники

военного времени низших служащих по упрощенному экзамену на классную должность).

Попробуем проследить, как складывалась судьба служилого сословия во время

военных и революционных потрясений.

Условия производства в офицеры во время войны обусловили чрезвычайную пестроту

офицерского корпуса в годы войны. До войны, несмотря на самое разное социальное

происхождение офицеров, вся их масса (за очень небольшим исключением) проходила

одинаковый путь — через военные училища (с той лишь разницей, что часть

оканчивала до этого кадетские корпуса) и представляла собой сравнительно

единообразный продукт. После начала войны военные училища перешли на сокращенный

курс обучения (3–4 месяца, специальные — полгода), и их выпускники как офицеры

военного времени производились не в подпоручики, а в прапорщики; с декабря 1914

г. так выпускались все офицеры (лишь кавалерийские училища, где срок был

впоследствии увеличен до 1 года, три последних выпуска сделали корнетами). Но

состав юнкеров училищ военных лет (в значительно меньшей мере это относится к

кавалерийским, артиллерийским и инженерным) вследствие гигантского роста их

численности по своей психологии и ценностным установкам существенно отличался от

довоенного, поскольку в абсолютном большинстве эти лица не собирались

становиться офицерами. Их образовательный уровень был, впрочем, относительно

высок, так как в училища чаще определяли лиц 1-го разряда по образованию —