– Что она говорила вам, доктор Либиг?
– Послушайте, землянин, Гладия ненавидела Рикэна. Ненавидела всегда. Они постоянно ссорились. Во время ссор Гладия приходила в бешенство и не помнила себя. Неужели никто вам не сказал об этом? Неужели она тоже ничего не сказала?
Бейли постарался не выказывать своего изумления. Он знал, что личная жизнь солярианина – табу для посторонних. Конечно, такой вопрос, как отношения между мужем и женой, безусловно, не подлежит обсуждению. Но когда произошло убийство… неужели в этом случае сказать правду считается невозможным… О дьявол! Какой странный мир… Хорошо, что хоть Либиг проговорился.
– Из-за чего у них происходили ссоры? – спросил Бейли.
– Об этом следует спросить у самой Гладии, – услышал он ледяной ответ.
«Пожалуй, это действительно так», – подумал Бейли. Он встал и сухо сказал:
– Спасибо за помощь, доктор Либиг. Возможно, я ещё обращусь к вам несколько позднее. Вы, надеюсь, не будете возражать?
– Прекратить контакты!.. – вместо ответа прекратил спейсер. И в мгновение ока он вместе со своей комнатой исчез с поля зрения землянина.
Илайдж Бейли выходит на прогулку
Впервые воздушное путешествие не волновало Бейли. Все его мысли были заняты… Но чем?.. На этот вопрос он и сам не смог бы дать определённого ответа. Он не вспоминал ни о Земле, ни о Джесси. Казалось, прошли годы с тех пор, как он высадился на чужой планете… целые годы, а не какие-нибудь три дня. Как быстро, однако, человек может примириться с новой обстановкой! Интересно, как поведёт себя Гладия при первой их личной встрече?
Когда он вошёл, она уже ожидала его, стоя в противоположном углу большой комнаты. Она выглядела бледной, боязливой и очень юной. Белокуро-золотистые волосы были гладко зачёсаны назад, большие испуганные глаза выделялись на бледном лице. Тёмно-синее одеяние с высоким воротником полностью закрывало фигуру. Бейли остановился.
– Я достаточно далеко от вас? – спросил он. Она взглянула на него, учащённо дыша.
– Я сама не знаю. Ведь это похоже на телеконтакт, не правда ли? То есть если вы забываете, что это не телеконтакт.
– Для меня все совершенно естественно, – спокойно ответил Бейли.
– Да, на Земле, – она закрыла глаза, – я иногда пытаюсь представить себе, как вы живёте… Толпы людей повсюду. Вы идёте по дороге и навстречу вам люди, люди, всюду люди… Десятки людей…
– Нет, сотни, – поправил её Бейли. – Вы когда-нибудь видели фильмы о жизни на Земле?
– У нас их не очень-то много. Но я видела фильмы-романы о жизни других Миров, где существуют личные встречи и… Там все иначе, не так, как здесь, на Солярии, – заговорила на с неожиданным воодушевлением, – вот вы ходите среди людей, Илайдж, и, наверное, даже иногда ка… касаетесь их, не так ли?
Бейли слегка улыбнулся.
– О да, вы никак не можете этого избежать, – он вспомнил толпы людей на подземных улицах, куда-то спешащих, толкающих друг друга. При этом воспоминании у него защемило сердце.
– Вам, наверное, неудобно разговаривать на таком большом расстоянии, Илайдж? – донёсся до него голос Гладии.
– А разве мне можно подойти поближе? – спросил он.
– Я думаю, да. Я скажу вам, когда надо остановиться.
Бейли несколько неуверенно шагнул вперёд. Гладия кивнула, и он остановился. Несколько секунд она смотрела на него, как заворожённая, потом неожиданно спросила:
– Хотите взглянуть на мои световые рисунки?
Бейли с интересом смотрел на Гладию, такую миниатюрную и таинственную. Он пытался представить её со смертоносным оружием в руках, в приступе ярости опускающей его на голову жертвы. Картина получалась малореалистичной. Однако, подумал он, даже хрупкая женщина в припадке гнева может раскроить череп сильному мужчине, если у неё в руках имеется подходящее оружие.
– Что такое световые рисунки, Гладия? – спросил он.
– Это особая форма искусства, – ответила она. – Хотите посмотреть?
– Конечно, с большим удовольствием, – галантно сказал Бейли.
– В таком случае, идите за мной.
Гладия прошла вперёд, Бейли последовал за ней. Он тщательно соблюдал дистанцию примерно в два метра. Это было меньше трети того расстояния, которого требовала Клариса – мысленно заметил он.
Они вошли в комнату, залитую светом. Здесь всё сверкало и переливалось.
Гладия с довольным видом взглянула на своего гостя. Бейли ответил ей улыбкой, но ничего не сказал. Он медленно поворачивался, пытаясь разобраться в том, что его окружало. Он не видел ничего, кроме игры света. Блики света причудливо сплетались, образуя геометрическую фигуру, линии, узоры…
Бейли ломал голову, пытаясь подобрать какие-то слова, но смог лишь спросить:
– Предполагается, что это означает что-нибудь или нет?
Гладия рассмеялась своим приятным грудным смехом.
– Это означает всё, что вам угодно. Просто световые блики, которые могут вызывать у вас различные эмоции: любопытство, веселье, даже злость. Словом, всё, что ощущала я, когда создавала их. Я могу попытаться сделать ваш портрет так, как я вас представляю, хотите? Возможно, он не будет слишком хорошим, так как у меня недостаточно времени, но я могу попробовать.
– Пожалуйста, прошу вас. Мне будет очень интересно.
– Хорошо, – сказала Гладия и бегом направилась в дальний угол, где помещалась какая-то аппаратура. При этом она прошла совсем близко от Бейли, но, казалось, не заметила этого. Гладия коснулась каких-то клавишей, и сиянье и переливы света внезапно потухли.
– О, зачем? – воскликнул Бейли.
– Мне надоели эти рисунки. Я их выключила, чтобы меня ничто не отвлекало.
– Разве для этого у вас нет робота? – спросил Бейли.
– Здесь я не держу роботов, – ответила Гладия. – Это всё моё, личное. Беда в том, – продолжала она озабоченно, – что я недостаточно хорошо знаю вас.
Её пальцы проворно двигались по клавиатуре, Пальцы были ищущими, напряжёнными, нервными… Вспыхнул густой жёлтый свет и прорезал извилистую линию. Постепенно возник какой-то странный световой узор, который производил впечатление чего-то устойчивого, несмотря на переливчатость.
– Мне кажется, – сказала Гладия, – что для вас характерны сила и устойчивость.
– О дьявол! – воскликнул Бейли.
– Вы обиделись? – пальцы Гладии приподнялись, и жёлтые блики стали неподвижными.
– Что вы, нисколько. Просто я не понимаю, как вы делаете это?
– Много раз пробовала, пока не получилось. Это ведь новая форма в искусстве. Лишь немногие постигли его.
– И вы лучше всех, конечно, – мрачно заметил Бейли. – Каждый солярианин или лучший или единственный специалист в своём деле, или то или другое вместе.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});