Читать интересную книгу Патриархи и президенты. Лампадным маслом по костру - Владимир Бушин

Автор возмущен домыслами: «Церковь якобы порождает ксенофобские настроения, поднимая приблизительно такой лозунг: если ты русский, то ты должен быть православным! А если ты не православный, то ты чужак! То есть церкви присваивается эпитет националистической».

Тут возникает несколько вопросов. С одной стороны, именно эти лозунги, да еще лживо ссылаясь на Достоевского, провозглашает, например, Никита Михалков. И не он один. Конечно, церковь не может накинуть платок на каждый роток рабов Божьих. Но этот лукавый раб слишком известная и вельмигласная фигура, и церковь в своих интересах должна бы отмежеваться от этой религиозно-русофобской демагогии миллионера. Нет, она предпочитает отмалчиваться, надеясь, видимо, на смягчение нравов через тысячу лет. В то же время, зачем вы, батюшка, подчеркиваете, что фамилия Сталина — Джугашвили. Ведь все же и без вас знают. Но вы настойчиво упираете! Какая тут цель, кроме одной совершенно очевидной — внушить читателям: чужак! Это не ксенофобия? Или вот вы острите: «Атеизм, он и в Африке атеизм». И тут вы хотите внушить: атеист — чужак! То есть шагаете по стопам помянутого богатея Никиты. А ведь вам могут ответить: «Вера, она и в бардаке вера». И даже такой факт. Вы многократно упоминаете в споре ленинградского писателя Андрея Столярова, у которого совсем иные взгляды на религию, чем у вас. И вы не только ни разу не назвали его по имени, но и не указали хотя бы первый его инициал — это выдает не одну лишь невоспитанность, тут и презрение к чужаку. Так вы обходитесь и со Сталиным.

«Большинство нашего общества, — читаем дальше, — исповедует православие». Если бы речь шла о большинстве верующих, то это было бы верно, а говорить так в целом обо всем нашем обществе, нет оснований. Автор и не приводит их.

Но тут же он сетует: «Религиозное чувство в народе и особенно в молодежной среде стремительно падает». А куда же тотчас делось «большинство общества»? Когда о падении религиозного чувства в народе в XIX веке писали Пушкин, Толстой или Чехов, а в XX — Розанов или даже генерал Деникин, то это было понятно: речь шла о немалой высоте религиозного чувства, что была до них и при них. Но о каком «падении» можно говорить ныне? С какой высоты — с советской? Как велика она была, тогдашняя высота религиозного чувства? Не разумнее ли говорить о падении нравственной закваски Советской эпохи, когда невозможно было все то, что ныне возмущает автора: «оккультизм, шаманство, эстетизация зла, нравственной вседозволенности, эротического разгула, карьеризма, безудержной развлекаловки» и т. д. Вы же не будете отрицать, уважаемый, что в Советское время все это было не только невозможно, но и немыслимо. Как и то, о чем вы почему-то умолчали: нищета, наркомания, болезни, проституция, беспризорщина, вымирание народа…

Известный факт. Немцы угнали в рабство миллионы советских людей, в том числе молодых девушек 18–20 — 22 лет. В Германии в целях своей безопасности немцы устроили им медицинский осмотр. И при этом оказалось, что большинство девушек еще невинны. В распутной Германии этим были потрясены. И один из врачей, проводивших осмотр, сказал: «Нет, ни за что не победить нам народ, нравственность которого на такой высоте». Как в воду глядел…

А как церковь борется против перечисленных и застенчиво не перечисленных о. Михаилом зол? Надо бы крестный ход провести да не один хотя бы по поводу чудовищного засилья наглой рекламы, обезобразившей русский лик столицы родины, но разве хоть один из всего клира посмеет указать перстом на Лужкова или Ресина! Вот и в этих двух статьях — ведь ни единого имечка! И при этом поворачивается язык учить других: «Почему бы не переключить негодование на реальных носителей зла, толкающих страну в пропасть?» Так покажи пример реальности — ты же пастырь! Глядишь, следом кинулись бы и пасомые…

Вот сейчас завели речь о восстановлении звания «Мать-героиня». А где была церковь, когда пьяный мерзавец упразднил это святое звание? Она ручки лизала этому мерзавцу, святым его провозглашала.

* * *

Немало заслуживающих размышления суждений обнародовал писатель Ходанов о некоторых других, порой даже всемирно-исторических фактах и событиях, взглянув на них под углом зрения религии. Так, он уверяет, что «весь смысл» Октябрьской революции и рожденной ею Советской власти «состоял в уничтожении христианства», что «без борьбы с Церковью они полностью обессмысливались».

Да вы только вдумайтесь хотя бы в такие всем известные дела: когда в 1918 году возникла угроза порабощения страны белогвардейско-заморскими силами, Советская власть решила уничтожить эту угрозу — и уничтожила, т. е. к 1922 году полностью разгромила враждебные силы и вышвырнула их с родной земли; затем Советская власть решила уничтожить многомиллионную беспризорщину, порожденную двумя войнами, — ив три-четыре года уничтожила; потом решила уничтожить безграмотность огромной части народа — и к середине 30-х годов уничтожила; одновременно решила уничтожить экономическую отсталость страны и нищету населения — и к 1937 году уничтожила, т. е. вышла по экономическому развитию на первое место в Европе, на второе в мире и уничтожила нищету вопреки мнению вашего заединщика ак. Н. Петракова, для которого нищета — это, судя по всему, отсутствие трехкомнатной квартиры на двоих, роскошной академической дачи на огромном участке да парочки «мерседесов». Можно еще долго перечислять, что могучая народная власть уничтожила и что создала — вплоть до уничтожения фашистской армии, перед которой лежала на пузе почти вся Европа, и создания первого в мире спутника Земли, первой в мире атомной электростанции и т. д. Так спрашивается, если бы она хотела еще и хотя бы разрушить все церкви, — неужели у нее для этого не было возможности? Проповедник молчит, из чего видно, что не Советская власть обессмысливается без борьбы с церковью, а вся жизнь протопопа Михаила полностью обессмысливается без клеветы на Советскую власть.

А дело в том, что еще 2 февраля 1918 года Совнаркомом был издан декрет, по которому церковь отделялась от государства и ей обеспечивались нормальные условия работы и жизни. Чего стоят хотя бы заключительные строки декрета: «Здания и предметы, предназначенные для богослужебных целей, отдаются в бесплатное пользование соответственных религиозных обществ». Сравните это с тем, как поступила нынешняя власть и ее создатель Ельцин с коммунистической партией: отобрали все здания и все «предметы», необходимые для деятельности, — от здания ЦК до зданий обкомов, райкомов и парткабинетов.

А вскоре после декрета 1918 года, естественно, по почину тех, кто лишился добра, нажитого трудом многих поколений, грянула Гражданская война. И в ней церковь и ее служители были на стороне царских генералов и заморских интервентов. Конечно, даже и после войны это порождало не только недоверие со стороны новой власти, но и немало самых драматических столкновений с ней. Но с течением времени отношения налаживались.

М. Ходанов вслед за И. Гамаюновым, еще одним заединщиком из «Литгазеты», припоминает: «Как известно, в 1934 году с санкции Сталина взрывают храм Христа Спасителя…» Кому известно? До сих пор всем, в том числе даже помянутому заединщику, было известно, что это случилось в 1931 году. Уж такие-то вещи священник обязан знать лучше безбожников. Право, с большим смущением я, пасомый, указываю на это пастырю. Но не в этом, конечно, главное: храм-то, увы, и впрямь снесли. А там одни росписи Васнецова чего стоили… Печально, горько, но такие беды и у других народов случались: храм в Иерусалиме разрушали дважды…

* * *

Развивая мысль об отношении власти, лично Сталина к церкви, автор заявляет: «Враждебность Сталина к христианству (и к церкви, конечно? — В.Б.) была одинакова и в 20-е, и в 30-е, и в 40-е, и в 50-е годы». Но — почему же? Ведь люди меняются. Я, например, крещеный русский человек, до ельцинской контрреволюции относился к церкви с уважением: посещал, ставил свечи за упокой и во здравие, когда по тревожному звонку сестры примчался в Коломенское к одру матери, а она уже скончалась, я перекрестился и молвил: «Царство ей небесное!», потом в церкви Всех скорбящих радости мы отпели почившую мать, на свой юбилейный вечер в ЦДЛ я пригласил священника из Ивановской области Михаила Ивановича, с которым переписывался не один год, и он сказал прекрасную речь….

А что мне делать ныне, когда предстоятель РПЦ, как уже упоминалось, объявил гробовщика моей родины Владимиром Святым наших дней; когда он едет в Германию и от имени русского народа, который его об этом не просил, за что-то приносит немцам извинение; едет в Америку и взывает к тамошним раввинам о помощи в борьбе с антисемитизмом в России; когда, наконец, вдруг обнаруживается, что патриарх делает многозначительные подношения смазливо-игривой мадам Слиске в день ее ангела. Той самой Слиске, что сегодня с думской трибуны объявляет о своих пылких чувствах к американскому президенту Бушу («Он мне нравится как мужчина!»), а завтра вдруг лезет целоваться с Уго Чавесом («У него на щеке остался след от моей помады!»). Все это меня оттолкнуло от церкви, а два нынешних протопопа отталкивают еще дальше.