— До дрожи, — прорычал он, окинув мое лицо опьяненным, мутным взглядом, в котором читалось подступающее наслаждение. Удовлетворенно кивнула, а после отняла руку практически на пике удовольствия Костаса, заставив его разочарованно и гневно взреветь. — Виктория!
— Хочешь меня, значит? — растянула я губы в издевательской улыбке, бесстрашно посмотрев в почти обезумевшее лицо короля. — Вот только не получишь, — пообещала я и быстро поднялась на ноги с кресла и с обескураженного короля, холодно смотря в его лицо. А после прошипела зло и холодно: — Я тебе не шлюха! Я терпела достаточно и с меня хватит! Хочешь трахаться, вали к своей графине, или к любой придворной швали, мне плевать, — улыбнулась я надменно, ощущая, как подрагивают губы от сдерживаемой злости.
Судя по выражению лица Костаса, я сейчас ходила по тонкому льду. Но я больше не боялась. Уже не страшно. Никто и ничто. Я устала пресмыкаться.
— Давай-ка кое-что проясним, ваше величество, — язвительно прищурилась я, но вскоре лицо приобрело каменное выражение. — Я — не твоя Ванесса. Я — не дворцовая шлюха, и не обязана обслуживать тебя по первому требованию, когда бы у тебя ни встал, — грубо заметила я, заметив, как краснеет от гнева и унижения мужчина. — Мне надоело пренебрежение и всеобщее унижение. С меня хватит. Терпение кончилось. Мое достоинство потерпело множество издевательства, но добровольно отказаться от того, что от него осталось, и стать лишь очередным развлечением — увольте. Гордость у меня еще есть.
Мрачно улыбнулась, а после положила руку себе на грудь, чувственно проведя кончиками пальцев по границе корсета, заметив, как король отследил это движение.
— Хочешь это? Хочешь меня? Тогда прежде заслужи! — выплюнула я слова, глядя ему в глаза и сжав кулаки. — Добровольно ты не получишь меня до тех пор, пока я не получу от тебя всего себя в безраздельное пользование! — резко разрезала я воздух рукой. — Слышишь? Я заберу все: сердце, душу и мысли. До тех пор, держи свои руки при себе и удовлетворяйся за счет кого-нибудь другого. Ты так громко заявлял о своих чувствах к Ванессе, что же, благословляю, — издевательски склонила я голову к плечу. — Но взамен я просила лишь одно: проявить хоть толику проклятого уважения.
Мужчина напряженно молчал, все еще тяжело дыша, буравя меня испепеляющим, почти ненавидящим взглядом. Это было бы выразительно и зрелищно, если бы не до сих пор не исчезнувшая похоть в глубине его зрачка.
— Для тебя же будет лучше, если ты оставишь все, как есть. Я согласна быть тебе партнером, но отказываюсь быть использованной шлюхой.
— А если ты все же получишь все, о чем сейчас попросила? — внезапно заговорил Костас, с вызовом улыбнувшись.
— Мы оба знаем, что этого не будет, — зло засмеялась я.
— Это не ответ! — рявкнул он, подрываясь с места.
— Ты получишь меня, — согласилась я, с блуждающей улыбкой. А после дерзко подняла подбородок, подходя ближе, погладив точеную, мужественную челюсть, отчего мужчина вздрогнул. — Но я сделаю больно, — пообещала я, заглянув прямо в глаза короля. — Так, как никто и никогда.
— Так же, как сделали тебе? — понизил он голос и проницательно прищурился. — Что с тобой сделали ради этого брака? — спросил он почти с отчаянием и обхватил мои запястья.
Но я больше не чувствовала себя добычей. Теперь — нет. Я увидела слабость зверя и уже испытала власть над ним. Теперь я не боюсь. Потому вырвала руки из хватки сильных пальцев и криво улыбнулась.
— То, что способно сломать любого, — очень тихо поведала я с милой улыбкой, а после добавила: — Но я сделаю многим больнее.
После, под обескураженным взглядом короля, я подошла к столу, взяла с него ключ от кабинета и спокойно вышла за дверь, уверенная, что сейчас меня точно не станут преследовать.
В свои покои я вошла с ледяным спокойствием на лице. Две девушки тут же обернулись на меня, поклонившись.
— Король освободился, — вместо приветствия сообщила я Ванессе, которая осматривала беспорядок в моей внешности большими глазами, в которых стала собираться паника и боль, проявляясь в хрустальных слезах. — Я вас не задерживаю, леди Ванесса.
Девушка вздрогнула, а после, присев в коротком реверансе, быстро выскользнула из моей гостиной в коридор.
— Меня не беспокоить, — посмотрела я на Милу, которая затравленно кивнула, впервые за долгое время посмотрев на меня с испугом. Не обратив на это внимания, прошла в свою спальню, грохнув дверью, и прямиком направилась к трюмо.
Ощущая некоторое онемение, села на стул и стала остервенело вытаскивать из прически заколки и булавки, а после, так и не посмотрев в зеркало, взялась за щетку, чтобы несколько раз провести по волосам.
Чисто случайно взгляд наткнулся на мое отражение, и я замерла. Щетка выпала из рук и покатилась по каменному полу. Сейчас из зеркала на меня смотрела незнакомка. С моим лицом, в моем платье… Но… что-то неуловимо изменилось. В чертах лица, мимике и главное — во взгляде. Это была уже не я…
Отражение цинично усмехнулось и приблизилось, отображая мои действия, которые словно происходили не по моей воле.
— Ну, здравствуй, — произнесла я незнакомке, поняв, что я все же сломалась и прежня «Я» ушла. Призрак той, кем я была, если быть точной. Той, за кого я отчаянно цеплялась, запрещая себе отпускать эту наивную надежду на возможное возвращение к прежней жизни. Но теперь ее нет, и на первый план вышло то, что во мне породили. Это порождение улыбнулось мне широкой, безумной улыбкой, обещая, что теперь мы возьмем нашу жизнь в свои руки. Она обещала, что мы будем бороться, так, как не боролись никогда и ни с кем.
Если прежде я считала, что эти пять лет меня изменили, то окончательное изменение произошло именно сейчас. Это изменение кровожадно улыбалось, блестя жестокими глазами, в котором больше не было страхов, сомнений, неуверенности. Только цель: отбить свою свободу и наказать обидчиков. Даже если ради этого придется положить собственную жизнь — уже не страшно.
Я вглядывалась в отражение, вспоминая все то, что привело меня к этому состоянию. И уже угасающая ненависть, стала гореть новым, всепоглощающим пламенем. Этой ненависти мне теперь хватит с лихвой на то, чтобы осуществить задуманное.
Перед глазами мелькали лица, обладателей которых я заставлю поплатиться, и в череде этого списка промелькнули знакомые и холодные черты мага. На воспоминании о нем я вздрогнула и задрожала, внезапно осознавая то, о чем прежде не думала. О том, что обнимая и целуя Костаса сегодня, я ничего не чувствовала. Лишь холодный расчет и злость. В остальном я оставалась полностью безразличной. Но от одного воспоминания о демоне…
Удар, и зеркальная гладь рассыпается на крупные и мелкие осколки, а я медленно поднимаюсь на ноги, сжимая кулаки, по которым струится кровь, и смотрю в одну точку, понимая то, кто именно сломал меня.
Больнее всего было понимание, что он, только ОН один был виновен в том, кем я стала, как и то, что делал он это намеренно с определенным умыслом, понятным лишь ему одному.
И его я тоже заставлю за это ответить!
Глава 17
Молча, разглядывала девушку, которая отчаянно прятала глаза, кусала губы, но при этом пыхтела, как стадо ежиков. Судя по тому, как у нее покраснело лицо, она сейчас взорвется, если не выговорится. Но удивительнее было видеть блеск сдерживаемых слез, что таился в уголках ее глаз, пока она, как можно аккуратнее перевязывала мои порезанные ладони.
Я честно терпела, сколько могла, но очередной сдерживаемый всхлип заставил меня поморщиться и мученически простонать:
— Говори уже, — потерла я переносицу и устало прикрыла глаза. В ответ испуганный всхлип и дрожь тонких, огрубевших пальцев, что смазывали какой-то вонючей гадостью мои руки. Открыла глаза и посмотрела на печальный, затравленный взгляд. Несмотря на покорный вид, побелевшие губы продолжали подрагивать, как и трясущийся подбородок. — Ну же, я жду, — поторопила я, недовольно окинув взглядом служанку.