Сейчас я вновь отчетливо представила охотника и бедную косулю, которая отчаянно пытается убежать, несмотря на то, что уже оказалась в ловушке. И этой косулей была я, загоняемая опытным охотником.
Меня почти парализовало от нового витка паники, когда на локте сомкнулись сильные пальцы, не уступающие по цепкости капкану, и сейчас я отчетливо поняла, что попалась. Почти реальная ассоциация с лязг железных челюстей прозвенел в ушах, крадя дыхание, а меня насильно утянули в сторону, затаскивая в первую попавшуюся дверь и не обращая внимая на мои бессмысленные попытки скинуть с себя чужую руку.
Оглушающе громко, как мне показалось, закрылась дверь, а после повернулся замок, отрезая меня от возможности сбежать. Обреченно осмотрелась, поняв, что король затащил меня в один из пустующих кабинетов, а после посмотрела на мужчину, который угрожающе медленно обернулся ко мне. И от взгляда выразительных голубых глаз, которые сейчас были черны от возбуждения, ассоциация себя с дичью лишь укреплялась, заставив меня отступить. Но на один мой шаг пришлось три широких шага длинных мускулистых ног, которые с легкостью настигли меня, не позволив более сбежать.
Хищник не хотел даже играть со своей добычей. Он напал. Но не убил…
Сжимая меня в стальных объятьях, прижимая меня спиной к тяжелому, дубовому столу, король зафиксировал мое тело и принялся лихорадочно покрывать мое лицо суматошными, клеймящими поцелуями, не слушая ни просьб остановиться, ни возражений…
Кажется, на это мгновение Костас был глух ко всему, кроме своего желания, которое считал непогрешимым и самым важным. И этим желанием была я. Хотела я того, или нет. Его это не интересовало. Хищник поймал свою добычу и собирался воспользоваться своим правом сильнейшего.
А я… а я снова была жертвой, которая безрезультатно пыталась отвернуть лицо, что постоянно поворачивали назад, и каждый мой удар — был ничтожным. Настолько, что мужчина просто не обращал на них внимания. Кажется, мое сопротивление лишь сильнее раззадоривало хищника. Он наслаждался своей силой, заставлял уступить ему, поддаться. Он был опытным охотником и брал измором, понимая, что рано или поздно сдамся и я. Он держал крепко, но аккуратно, так, чтобы не причинить и толики боли. И руки мои он убрал лишь для того, чтобы я не поранилась, пока пыталась оттолкнуть его от себя.
Хуже было от понимания, что Костас не возьмет меня силой. Он не зайдет так далеко. Сейчас король лишь демонстрировал свои возможности и силу. Он пытался приручить, покорить меня и показать, что рано или поздно он добьется своего. Он требовал, чтобы я просто смирилась с тем, что буду принадлежать ему. Потому что он так решил.
Навалила такая волна отчаяния и бессильной ярости, что захотелось заплакать, хотя бы ради того, чтобы он успокоился и остановился. Но я не могла… Потому что это тоже будет проявлением первой стадии того, что я поддамся. Что он сможет прогнуть меня. Так же, как пять лет меня упорно прогибали другие. У всех были свои мотивы, но все видели во мне лишь жертву. Ту, которая подчиниться, следует лишь чуть сильнее надавить.
От осознания того, что сил бороться уже нет, волнами накатывала паника и боль от своей слабости. Я снова лишь жертва, добыча…
С этой мыслью поднялась новая порция гнева и негодования. С этой мыслью, я ощутила, как напрягается все мое тело, а в груди, становится нестерпимо больно. Так, что слезы все же выступили в уголках глаз. Что-то треснуло во мне и посыпалось осколками, отдаваясь в ушах звоном разбитого стекла и образовавшейся пустотой потери, чего-то важного.
И с этой болью я почувствовала прилив сил, которые подогревали мой гнев. Мне надоело быть слабой. Мне надоело быть добычей. Мне осточертело прогибаться под более сильных…
С меня достаточно!
Выгоревшая спичка только что развеялась в прах, без возможности восстановиться. С затихающей болью и скорбью о потерянном, поднялась злость и уверенность в своих силах. От волны ненависти, я вздрогнула, заставив мужчину на мгновение отстраниться и посмотреть в мои глаза, пока с его губ срывалось тяжелое учащенное дыхание.
Он смотрел в мое спокойное лицо с тревогой и непониманием от того, что я больше не сопротивляюсь. Гулко сглотнув, мужчина решил, что прошел первую стадию и решил закрепить успех. Я больше не сопротивлялась, но и не позволяла целовать себя, покорно принимая новые правила.
Вместо этого, скрывая злую, жестокую улыбку, я ответила, заставив вздрогнуть уже самого короля. Я целовала жестко, напористо и уверенно, вынуждая мужчину изумленно отступить. Но я не позволила. Уверенно положив руку на его шею, я притянула лицо короля к себе и углубила поцелуй, а после победно улыбнулась, когда услышала стон, срывающийся с губ короля.
Прикусив нижнюю губу Костаса, я толкнула его в грудь, а после заставила отступать в направлении кресла, вынудив его опуститься в него. Не долго думая, под неверящим, полным похоти взглядом короля, я призывно улыбнулась, подтянула подол платья руками, обнажая ноги в белоснежных чулках, а после соблазнительно выгибаясь, оседлала мускулистые бедра мужчины, ощущая, как на моей талии смыкаются его руки, а между моих ног все сильнее твердеет доказательство его возбуждения, но я даже не обратила на это внимание.
Нависая над мужчиной, я жестко обхватила его подбородок, задирая голову Костаса вверх, что мне с готовностью позволили, а после вновь обрушилась на него в жестоком, порочном поцелуе, кусая податливые губы. Несколько раз король пытался перехватить инициативу, за что я его наказывала болезненными укусами губ, или впиваясь в его грудь и шею ногтями, оставляя следы.
Ощущая, как тяжело вздымается мужская крепкая грудь под моими ладонями, я отстранилась, оценивая результат, и всмотрелась в опьяненный взгляд супруга, который, жадно скользил по моему лицу, шее и груди, которую я услужливо подставила, для лучшего осмотра. Под его взглядом я облизнулась, вызывая новый мученический стон Костаса, а после вильнула бедрами, ощущая под собой впечатляющее доказательство его желания. То, как он пульсировал, я ощущала даже через одежду. Мужчина выгнулся, сквозь зубы цедя ругательства, и впился пальцами в мои бедра, требуя повторения, но я повторила фокус, вновь поцарапав его грудь, на которой уже успела порвать рубашку.
Король замер, позволяя мне руководить, но взгляд был требовательным и нетерпеливый, что вызывало во мне лишь брезгливую усмешку, которую я смогла скрыть за соблазнительной улыбкой, прежде чем вильнула бедрами вновь, выбивая новый стон полный наслаждения и жажды. Затем еще и еще, чувствуя, как мужчина напрягается сильнее с каждым моим движением, бессвязно цедя ругательства и какие-то бормотания сквозь зубы.
Нагнувшись к его лицу, я сжала одной рукой волосы на его затылке, заставив того посмотреть мне в глаза, послала Костасу улыбку и в очередной раз вильнула бедрами, наслаждаясь своей властью над хищником, который сейчас позволил бы мне все и даже больше за одну только возможность довести процесс до конца.
Глядя ему в глаза, я приподняла бедра, отчего он протестующее рыкнул, но натянув его волосы, я заставила мужчину замереть. Лукаво улыбнулась, когда он подчинился, а после стала медленно спускаться пальцами второй руки от его лица ниже. Погладила свои следы от ногтей на его шее, после прошлась по царапинам на загорелой коже груди, обвела пальцами кубики пресса, что все еще скрывались под одеждой, слегка задержалась на поясе брюк, ощущая, как все сильнее напрягается твердое тело подо мной в предвкушении. Выдержав паузу, накрыла внушительный бугор рукой и сжала. Мужчина зашипел от удовольствия и взглядом попросил о большем, что я ему с готовностью дала и уверенно погладила по всей длине члена, скрытого тканью брюк.
— Хочешь меня? — тихо спросила я у его губ, усиливая нажатие ладони, и задвигала рукой быстрее, видя, как мужчина медленно подходит к разрядке. — Ну же, скажи, что хочешь, — потребовала я, сильнее натягивая его волосы в своем кулаке.