— Боюсь, это больше напоминало ссору, чем разговор.
— И кто на чьей стороне? — спросил он.
— Это не важно, Грэг. В этом случае я на твоей стороне. Я действительно хочу, чтобы Грейс поговорила с тобой. Но просто не могу заставить ее это сделать.
— Почему? — спросил он. — Скажи, что она не сядет за руль, пока не поговорит с отцом по-человечески.
— Не уверена, что это подействует. Сейчас вождение не вызывает у нее интереса.
— Тогда забери у нее мобильный. Скажи, что не отдашь, пока она не поговорит со мной.
— Та же проблема: мобильным она на этой неделе тоже не пользуется.
— Не пользуется мобильным? Что происходит?
Дебора прикрыла глаза и сжала пальцами переносицу.
— Ничего такого, чего не лечит время.
Она молилась, чтобы так оно и было. И чтобы Грейс ничего не рассказала Ким.
— Это все из-за аварии? — спросил Грэг (нужно отдать ему должное, уже мягче).
— Прошла всего лишь неделя. Грейс знала этого человека — он был ее учителем. Она чувствует себя виноватой.
— Виноватой в аварии? Она ведь только сидела на пассажирском сиденье.
Не на пассажирском. Но Дебора не могла этого сказать. Она поняла, что в этом и была проблема Грейс — во лжи. Именно ложь встала между Грейс и Деборой, Грейс и Грэгом, Грейс и ее друзьями. Эта ложь не пустила ее в субботу на вечеринку, и это разозлило Эмили Хубер. Во всем виновата ложь.
А придумала ее Дебора.
Что она могла теперь поделать? Протокол уже заполнен. Запись ее показаний в трех разных местах. И к тому же статья в местной газете… Если она сейчас откажется от своих слов, будет только хуже.
— Возможно, Грейс следует поговорить со специалистом, — сказал Грэг, прерывая размышления Деборы.
— Я с ней сама разговаривала.
— Может, ей нужно поговорить с кем-то кроме тебя. Ты, может, и врач, но ты ее мама. А это ограничивает твои возможности как профессионала. Если ты не можешь до нее достучаться, ей нужна консультация специалиста.
— Чуть больше часа назад я разговаривала со школьным психологом, — защищалась Дебора. — И все равно думаю, что прошло мало времени. Я делаю все, что в моих силах.
— Возможно, того, что в твоих силах, недостаточно.
Дебора подумала, что, может, он и прав. Она всегда верила в себя, но после аварии ее самооценка сильно пострадала. И то, что она уже лишилась двух пациентов, которые ей действительно нравились, еще более усугубляло ситуацию. Как и то, что проходящие мимо люди не смотрели ей в глаза. Как и намеки на то, что все вокруг обсуждают пристрастие ее отца к алкоголю.
— У меня когда-то был менеджер по проектам, — сказал Грэг. — Он клялся, что может справиться со всем сам, до тех пор пока его отдел не развалился. Я не хочу, чтобы это произошло с нашей семьей.
Это стало последней каплей.
— С нашей семьей? — спросила Дебора с внезапно вспыхнувшей злостью. — Мне казалось, что ты самоустранился.
— Я пытаюсь вернуться.
— Что это значит? — Она была в бешенстве. Два года назад он одним махом перевернул их жизнь. — Мы в разводе, Грэг. Ты продал свой бизнес, передал мне права на дом и ответственность за детей. Ты переехал в другой штат и женился на другой женщине. Куда именно ты пытаешься вернуться?
Он выругался.
— Что? — спросила она. — Я что-то сказала не так?
— Все так, — ответил Грэг, уже намного тише. — Ты никогда не ошибаешься, Дебора. Ты исключительно умна. Ничто никогда не может тебя остановить. Тебе никто не нужен. И ты совершенно уверена, что тебе не нужен я.
— Как раз сейчас ты мне очень нужен. Быть матерью-одиночкой невесело.
— Ты только что сказала, что для меня там места нет.
Дебора закрыла глаза.
— Но ведь это ты ушел.
— И рад, что сделал это, если наш разговор действительно отражает твои чувства ко мне.
Она вздохнула.
— Я любила тебя, Грэг.
Ты любила то, что у тебя есть муж, есть дети. Я иногда думаю, что переезд в Лейланд был моей ошибкой. Если бы мы уехали туда, где у тебя не было прошлого, ты бы больше во мне нуждалась.
11
Как только с обедом было покончено и Дилан устроился перед телевизором, Дебора заглянула в комнату Грейс и, жестом попросив дочь снять наушники, сказала:
— Я съезжу в город. Нужно кое-что обсудить с дедушкой.
— Что обсудить? — осторожно спросила Грейс.
— Это насчет одного пациента, — ответила Дебора, не вдаваясь в подробности.
Грейс недоверчиво спросила:
— А почему именно сейчас, вечером? Разве ты не увидишься с ним завтра утром?
— Да, но это проблема, над которой ему до утра нужно будет хорошо подумать.
— В смысле?
— Если я тебе скажу, — мягко пожурила ее Дебора, — то нарушу конфиденциальность. Я ведь обещала тебе, что никогда этого не сделаю.
Грейс с минуту смотрела на нее, прежде чем опять включить свою музыку и тем самым отгородиться от матери. Вскоре Дебора уже выезжала из гаража.
Отец ужинал со своим другом Метом, а это значило, что ему не пришлось пить на голодный желудок. Тем не менее к тому времени, когда Дебора без предупреждения заглянула в его кабинет, взгляд Майкла уже помутнел. Работал телевизор. В руке Майкл держал стакан, рядом стояла бутылка.
«Нужно сказать ему, что я случайно проезжала мимо, — например, обедала с Карен и возвращалась домой. Нужно сказать, что я здесь только для того, чтобы воспользоваться ванной комнатой».
Но Дебора не могла снова лгать. Благодаря Эмили Хубер пришлось посмотреть правде в глаза и признать, что Майкл пьет. Взяв с подлокотника пульт дистанционного управления, Дебора убавила звук.
Отец неуверенно поднял руку, посмотрел на часы и с трудом пытался сообразить, который час.
— Ты уже давно должна была уехать.
«Лучше уехать. Он даже не вспомнит, что я здесь была».
Но ее отец был в беде. Они все были в беде. Дебора быстро сказала:
— Сегодня в спортзале я случайно столкнулась с Эмили Хубер. Она была в ярости из-за того, что я якобы сообщила в полицию о шумной вечеринке. Она говорит, что забирает от нас девочек.
У Майкла опустились уголки рта.
— Забирает? Что это значит?
— Они теперь будут наблюдаться у личного врача Эмили.
— Но это же бред. — Он потер подбородок. — И это из-за того, что ты позвонила в полицию?
— Я не звонила в полицию. Эмили просто так думает.
— Почему она настроена против тебя?
— Дело не только во мне, — сказала Дебора. — Эмили говорит, что не доверяет тебе.
— Не доверяет мне?! — вскричал Майкл, выпрямившись. — Почему, черт возьми?
Дебора глубоко вдохнула.