состояния, что или она, или никто, то обязательно влез бы между ними.
Рывком вскидываю голову и встречаюсь с серьезным взглядом.
— Только больно потом будет, Оль. Это же как собственноручно вручить человеку нож, заранее зная, что он на живую вырежет сердце и выбросит его. Ты готова к этому?
Глава 26
Давид
Удар, ещё один. Кулак впечатывается в спортивную грушу, мышцы звенят. По венам течет тихая злость. На себя, на Ольку, на Ани. Даже блядь на Ани, хотя вот на неё вообще не за что.
Как было легко ненавидеть Осипову. Ни сомнений, ни сожалений, ни мыслей о том, чтобы задавить собственное желание поцеловать её и увести куда подальше отсюда.
Внутренний голос истерически хохочет надо мной, потому что ему как никому другому известно, что ненависть эта была намеренной. Придуманной мною же. С того самого момента, когда я понял, что внутренности все сжимаются, когда подружка Мариам рядом появляется, выдумал ей роль шлюхи, а обстоятельства складывались так, что эта история будто рисовалась правильной. Походы её в клубы, в пивбары отцу за пивом, объятия и танцы с Мишей своим.
Паззл был идеальный — плохая Оля. И держаться на расстоянии было проще. Видеть в ней отрицательные качества, знать, что нахер она мне не нужна, придавливать к ногтю иррациональные эмоции. Заставлять себя верить в то, что это не чувства по отношению к ней. Это просто ненависть за то, какая она. Легкая, громкая, вредная и упрямая. За уверенность в себе и своих действиях. За то, что каждый раз когда она в поле зрения оказывалась, моё сердце с катушек слетало. Чем больше тянуло к ней, тем больше я ненавидел. Вот только как оказалось себя не обманешь.
С того поцелуя у неё во дворе прошли три недели, а я все ещё помню какие у неё губы, и жалею, что оттолкнул тогда.
Лежащий на подоконнике спортзала телефон выдаёт уведомление о входящем сообщении, заставляя меня оторваться от груши. Стираю пот со лба и беру его в руку. Разблокирую экран.
«Смотри какую игрушку сшила» — пестрят буквы, а дальше высвечивается фотография какого-то мягкого динозавра серого цвета с огромными глазами.
«Нравится?» — прилетает следом от Ани.
Сжимаю зубы и быстро вбиваю «Нет. Он пучеглазый, любой ребёнок его испугается». Заношу палец над кнопкой отправить и застываю. Блядь, блядь!!! Быстро стираю и отправляю короткое:
«Да. Молодец»
Отшвыриваю телефон обратно и возвращаюсь к груше. Произвожу серию ударов, кружа вокруг снаряда. Бью ногами, руками, локтями, чувствуя, как сводит всё тело. Ногу охватывает судорога от напряжения, и я, зашипев, резко сгибаюсь напополам и растираю мышцу.
Не помогает.
Каждый день в зале после универа по несколько часов провожу, но ни черта не помогает. Мысли ядовитыми шершнями кружат вокруг Оли. Хочется всё бросить и рвануть к ней. Плюнуть на Ани, родителей, обязанности…
Я давно знал, что мы с ней поженимся, поэтому никогда особо ни к кому из девчонок не привязывался. Секс на ночь, или пару, ненавязчивые знакомства, и никогда ничего больше. Нет, в Ереване у меня были девушки, но тогда мне было лет пятнадцать, шестнадцать. Мы сами-то детьми были, ни о чём серьезном не думали. И дальше кино или прогулок дело не заходило.
А теперь моя четко устоявшаяся жизнь даёт брешь, потому что то, чего мне хочется с Олей не ограничивается одной ночью. Это не просто физическое влечение, хотя и оно тоже. Рядом с ней меня скручивает так, что от желания горит всё тело, но если я думаю о том, чтобы просто переспать с ней, то понимаю, что этого мало. Я хочу большего. Хочу видеть её, губы капризные целовать, смех её звонкий слышать. Всего хочу с ней…
Только как? Это невозможно. Пусть я буду эгоистом по отношению к Ани, но в данный момент она не моя, а я не её, поэтому меня мало заботят в данный момент её чувства. Она всё равно ни о чем не знает. Игрушки вон шьёт. Но мы пока не расписались и в паспорт печать не поставили.
А вот Оля… её взгляд мне душу выворачивает. Я не могу так поступить с ней.
— Даниелян, ты здесь прописался что ли?
Голос Демьяна заставляет меня обернуться. Друг подходит, и мы ударяемся друг с другом кулаками.
— Типа того.
— Решил вспомнить старые времена? — усмехается он, разминая шею.
— Да. А ты чего здесь?
— Мозги вышел проветрить, а тут ты. Не против компании?
— Нет, конечно!
Мы ещё примерно с час боксируем, берем по протеиновому коктейлю и усаживаемся на диван передохнуть.
— Блин, как ты можешь так каждый день? Мне кажется, я сейчас развалюсь как деревянная кукла на шарнирах, — кряхтит Дем.
— Я привык, — жму плечами и снова обращаю внимание на экран мобильного, лежащего рядом.
«Вас отметили на фотографии» — гласит уведомление.
Нахмурившись, лезу в соцсеть. На экране всплывает фото со мной и Ани. Вот это новость! Ани никогда не пользовалась никакими сетями. Зарегистрирована была, но фотографий не выкладывала. На аватарке у неё стоит снимок котёнка.
— Это Ани твоя? — отбирает у меня телефон Демьян, и двумя пальцами увеличивает изображение, чтобы утолить своё любопытство.
— Не моя пока что, — роняю голову на подголовник и прикрываю глаза.
— Красивая. Только ты б еще на километр дальше отошел, — чувствую как телефон приземляется мне на колени. — Где страсть, Дава? — посмеивается придурок, — Или у вас жену не обнимают?
— Дем, она мне не жена.
— Ну пока да. Но к этому ведь идёт. Я помню ты говорил, что брак договорной, поэтому ты тут не особо блюдишь верность, но хоть какие-то отношения должны же у вас быть.
Демьян, как и Оля — не понимают того, как у нас всё устроено, поэтому эти двое всегда закидывают меня дурацкими вопросами. А как? Почему? Зачем?
— Будут. Потом.
— Типа стерпится, слюбится?
— Да.
— Бред какой! Неужели нельзя жениться на той, к кому испытываешься хотя бы какие-то чувства?
— Можно. Если она армянка.
— А не на армянке?
— Нет.
— Пиздец. Каменный век какой-то. И Мариам также замуж выйдет за армянина? — нервно выдаёт Демьян.
— Обязательно. Доучится только сначала. Рано ей сейчас.
— А если влюбится в кого-то в универе? И жить без него не сможет?
Поднимаю голову и встречаюсь с раздраженным взглядом друга.
Пилит меня им, как будто это что-то изменит.
— Я же тебе уже миллион раз говорил. Это не важно. Перелюбит.
— Бля, не понимаю я вас. Какие-то дебильные устои. Не обижайся,