И полёт на геликоптере.
Скользкий карниз.
Музыка во тьме.
Вот он, ищет выход. В своём нелепом сюртуке, такой надёжный, добрый, близкий... Такой опасный.
Доктор меняет направление реальности, выбирает из своих «лент» ту, по которой события должны идти в самую последнюю очередь... Потому-то и не удавалось ухватить его боковым зрением! С самой первой встречи Инга видела, что он другой, инородный, опасный — но отмахивалась от своих чувств, обострившихся здесь до предела.
Она видела возможное будущее своё, Грейн, каждой букашки на листьях — но только не ту часть, что была в нём связана с Доктором. А судьба Древа сейчас вся зависела от этого галлифрейца.
— Зачем, Грейн? — Инга зло посмотрела на другую-себя. — Зачем ты к нему полезла? Знаешь же правило — не приближаться к богам! Оно кровью писано.
— Ещё есть жёлтые ленты, вдвоём мы одолеем, — твердила тевтонка. — Ну же, оставь свои эмоции! Не друг он тебе, а наш худший враг, неужели не видишь?
Вот самая близкая вероятность, светится багряным: ветки-жизни ломаются, сыпятся, корни исчезают один за другим. Конец Древа, конец всего...
Голубой больничный коридор, звонкие удары в железную дверь.
Луч-нить из тонких пальцев, брошенная в Покров.
Похожая на фрукт голова богомола.
Инга рубанула воздух:
— Катись оно всё к чёрту! Нет. Одной тебе ничего с ним не сделать. А помощи моей — не дождёшься!
Грейн положила руку на меч, сжала и без того тонкие губы. Через минуту она процедила:
— Пока помнишь, зачем пришла? Или уже — нет?
Инга прикрыла глаза. Оно где-то здесь...
Строение космических кораблей разных рас... Тхэквондо, каратэ, тайский бокс...
Доктор глянул на вытянувшуюся звёздочкой Ингу: зелёный свет струился в запрокинутое лицо, раскрытые ладони и напряжённые стопы; тонкие волосы распушились нимбом, как будто их наэлектризовали.
— Она получит искомое и вернётся в свой мир, — произнесла Грейн. — Её Путь ещё не пройден.
Доктор, уставившись в пол, кусал губы. Потом пронзил взглядом тевтонку:
— Миллионы детских смертей. Ради чего?
— Не смертей — жизней. Ради Знания. Ничто не стоит времени, кроме Знания. Любое наше действие бессмысленно. Ты можешь раз за разом спасать планету, а она сама будет стремиться к гибели. Можешь бесконечно ловить у края пропасти человека, но стоит опустить руки — и он умрёт. Нужно ли изменять порядок событий, который не хочет изменяться? Всё тщет, суета. Только Знание абсолютно.
Он горько усмехнулся.
— Ты кое-чего не знаешь об этой Вселенной. И похоже, слишком стара — так разочароваться в существовании! Даже меня пустила в своё хранилище. Хотя не должна была бы.
Пожевал губы и спросил:
— Никаких убийств, никаких интимных связей. Почему для тебя это так важно, Грейн?
Девочка-Которая-Учится надолго задумалась. Наконец, ответила:
— Без этого я не могу оставаться собой, всё-таки мои воплощения слишком разные. Как иначе вырваться из потока жизни, как вернуться в Древо, когда вершина мастерства достигнута?
Доктор нагнул голову, чтобы не выдать своего веселья: похоже, Грейн считала себя совершенно неуязвимой. Даже не догадывалась, что есть способ справиться с Древом — изящный, простой, и при котором не будет лишних жертв.
Он прикрыл глаза, представляя бесконечное переплетение коридоров, сотканных из парадоксов и аномалий.
Древо — пришелец, чуждый элемент, проникший в эту Вселенную из параллельных. Оно вмешивается сразу во все исторические периоды на сотне планет — опаснейший паразит, омела, пронизавшая корнями ствол пространства-времени. И пусть цель его — всего лишь сбор знаний, такое неразумное воздействие может обрушить порядок, установленный Великим Рассилоном.
На Галлифрее существовал Временной Патруль, который боролся со всеми искажениями. Теперь же, когда Галлифрей исчез, Доктору приходилось отдуваться одному за целую службу Повелителей Времени.
Древо нужно уничтожить: оно крушит линии реальности, словно трицератопс — полки в супермаркете. Только чрезвычайно любопытно докопаться до сути этого явления. Как возникло? Куда стремится?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Не по правилам давать врагу ещё один шанс. Но Инга, Расни, Шелли, Меранавана-да — они ведь все исчезнут, как не было...
Не убийство, нет. Необходимость.
«Хороший ли я человек, Клара?» Глупый вопрос: разве Повелитель Времени, обязанный следить за целостностью Вселенной, может стать человеком? Скольких пришлось вырезать из истории, скольких ещё придётся!
Жалеть не по правилам.
Но когда Доктор действовал по правилам?
Не сегодня. Не в этот раз. Однако по носу наглую девчонку не мешало бы щёлкнуть.
Длинный палец поманил тевтонку:
— Вот что я нашёл, пока тут лазил.
Доктор приподнял над одной стеной завесу из грязной паутины — за ней скрывались большие ворота, обитые чёрным железом. Кованые черепа, кости и надписи на всех мыслимых языках предупреждали: «Не входить!»
— Спорим — ты не знаешь, что прячут ворота?
Скважина не просматривалась, наверняка ключ вставлен с другой стороны.
— Открыть? Как думаешь?
Грейн обхватила себя руками:
— Ты фокусник! Это моё Древо, в нём нет ничего, мне неизвестного, и никакой опасности для меня тоже быть не может. Давай, открывай!
Отвёртка зажужжала, пошла справа налево и обратно; с той стороны зазвенел выпавший ключ, с хлопком лопнуло железо, и ворота приоткрылись.
Рыцарь зашла вслед за Доктором, отпихнув сломанный амбарный замок... И издала сдавленный крик.
Она привалилась спиной к створкам, закрывая их, чтобы наружу не пробилось ни единой крупицы того ужаса, который скрывался здесь.
Доктор ходил вдоль корявых, узловатых ответвлений и читал названия на фонарях:
— «Самые эффективные пытки испанской инквизиции»; «Как правильно снимать и сохранять скальпы, методы Ирокезов, методы индейцев Северной Дакоты, методы...»
— Не-е-ет... — выдохнула Грейн, сделав шаг вперёд.
Под ногой у неё хрустнуло: весь пол был покрыт костями и черепами. Детскими черепами.
— Я не могла через всё это пройти... Невозможное насилие над собой, ради чего?
Доктор невесело усмехнулся:
— Ради Знания, конечно. Ты же сама мне объясняла.
Он осветил короткий коридор, который вёл в огромный зал с тысячью ниш.
— Что ты там внушаешь своим адептам? Культ целомудрия? Жрица богини Иштар, гетера Древней Греции, японская гейша... О, да ты училась у самой царицы Савской!
Тевтонка пошатнулась, схватилась за стену — и в омерзении отдёрнула ладонь.
— Не позвать ли сюда Ингу? — предложил он. — А значит — и всех тех, с кем она связана?
— Не смей, — прохрипела Грейн. — Девчонки потеряют веру, собьются со своих Путей. Никто больше не захочет быть мной! Древо рассыплется, перестанет существовать — даже не начнёт! Величайшее хранилище умений просто не создадут, ведь им будет противно лишь подумать о нём...
Грейн вдруг обернулась, вскинула руку и выбросила целый комок светящейся паутины: теперь ворота были запечатаны изнутри.
Доктор задумчиво хмурился, пока рыцарь наводила свой дезинтегратор. Странный способ перемещения — через передачу данных в информационном поле между двумя совершенно идентичными разумами.
Вспышка — и снова тронный зал, механизмы вдоль стен.
Грейн, опять со шлемом, захлопала в ладоши:
— Всё, Доктор, ты только разум в моей голове. Злокозненный разум, правда — чуть не разрушил само Древо! Но теперь ты ничего не сделаешь.
Она прошлась по залу, покрутила ручку у механического пианино. Музыка её успокаивала — всё окрасилось в голубоватый тон.
Доктор прятал улыбку.
Рыцарь уселась на трон и продолжала:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Никто из девочек так и не поймёт, что скрывают те ворота...
Ай!
Раздался звон латной перчатки, бьющей по железному лбу.
Музыка оборвалась. Свет стал ярко—белым.
Доктор коротко кивнул, незаметно пробираясь к противоположному концу зала: