— Ты должен был сказать мне!
— Дэйзи не хотела, чтобы ты знала об этом, — отвечает Райк. — Неужели это так сложно понять? Ты настолько слетела с катушек, Роуз, что чуть ли не задыхаешься.
Это не так.
Но тут я понимаю, что моя грудь поднимается и опускается в странном, неровном ритме. Ладно, может быть, я и вправду слетела с катушек. Но мне ненавистно, что Дэйзи причинили боль, а все намеренно держали это в тайне от меня. Я должна была помнить, что они что-то скрывают. Мне следовало быть рядом с ней, когда она ходила к врачу. Это моя вина. Если бы не это реалити-шоу, она бы не встретила этого враждебно настроенного прохожего, разгуливая без своего телохранителя.
— Ты ходила к врачу одна? — спрашиваю я Дэйзи.
— Райк пошел со мной.
По крайней мере, она была не одна. Но Ло свирепо смотрит на Райка, сомневаясь, что он хорошая замена. Но лучше с ним, чем вообще одной.
Я снова смотрю на экран.
Райк и Дэйзи перестают бороться друг с другом. Он удерживает ее руки, пока она смотрит в его карие глаза.
— Я в порядке, — говорит она.
— Чем больше ты это говоришь, Кэллоуэй, тем меньше я тебе верю. Что он сделал, бросил девушку весом сто двадцать фунтов (54 кг) на гр*банную землю?
— Нет, мы боролись. В грязи. А еще там были болельщики.
— Заткнись.
Она усмехается.
— Это забавно.
— То, что тебе причинили боль — это самая незабавная вещь во всем гребаном мире.
— И это самое большое преувеличение, которое я когда-либо слышала.
Они просто смотрят друг на друга в течение трех долгих секунд. Райк пытается разрядить обстановку, первым отводя взгляд. Он говорит:
— Я отвезу твой байк в автомастерскую. Можешь взять мой, если тебе нужно поехать на съемку.
Люди снова что-то бормочут, и костлявая грудь моей матери выпирает, когда она делает вдох — у нее слишком тощая фигура. Из-за скандала она стала есть все меньше и меньше. Не проходит много времени, как ее полный ненависти взгляд находит свою цель, останавливаясь на Райке. Прямое попадание.
— Мама Кэллоуэй собирается надрать тебе задницу, — говорит ему Ло. Он хлопает его по спине и крепко сжимает плечо. — Удачи, братишка, — улыбается он.
— Ты чертовски сильно наслаждаешься моим страданием.
— Это делает мою жизнь ярче.
На экране начинается рекламная пауза, и я удивлена, что моя мать еще находит силы, чтобы остаться здесь. Она могла бы сгореть от позора из-за неприличия и бестактности своих дочерей, а также из-за привычки их парней рассказывать все как есть. Но вместо этого моя мама улыбается и машет своим стереотипным, светским друзьям, не показывая ни капли стыда. Либо она потрясающая актриса, либо научилась не обращать внимания на наше неподобающее поведение.
Мне бы хотелось думать о своей матери лучше, но люди не меняются так быстро, особенно если это касается упрямых женщин среднего возраста, которые так долго придерживались своих убеждений.
Но, возможно, это реалити-шоу поможет ей простить и принять нас, а не ненавидеть.
К тому времени, как шоу начинается снова, моя голова кружится от постоянного гула голосов. Я беру еще один бокал шампанского, и Коннор становится позади меня, положив руки мне на талию. Он откидывает мои волосы через плечо, и прохлада касается обнаженной кожи моей шеи.
Мы оба внезапно отвлекаемся на эпизод, который сейчас воспроизводится — те моменты, когда Лили была дома одна.
Она ерзает на кожаном диване и поджимает под себя ноги, страдальчески наморщив лоб. Ее рука начинает опускаться к джинсам. Но она практически мгновенно одергивает ее, при этом ее щеки заливаются румянцем. Лили оглядывает комнату, чтобы посмотреть, не видел ли этого кто-нибудь. И когда ее взгляд падает на камеру, глядя прямо на нас, зрителей, она в унижении прижимает подушку к лицу.
Но на этом все не заканчивается. Из-за того, что она посещает онлайн-занятия, ей восстановили доступ в Интернет. И мы все надеялись, что Лили будет держаться подальше от грязных сайтов.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Лили лежит на диване, положив ноутбук на колени. Она оглядывается через плечо и тут же закрывает ноутбук, борясь с маниакальным желанием. Ее рука опускается к джинсам, но остается поверх ткани, касаясь места между ног.
— Как они могут транслировать это в эфире? — сердито спрашиваю я.
— Родительский Комитет по вопросам Телевидения завтра будет на это жаловаться, — спокойно говорит Коннор. — Просто дай им время.
Родительский Комитет по вопросам Телевидения — я уверена, что они будут махать вилами на телеканал и продюсеров, но это появится во всех развлекательных новостях и блогах, что только усугубит ситуацию и заставит еще больше людей увидеть данный ролик.
Лили закрывает глаза руками, а Ло прижимается губами к ее уху, что-то быстро нашептывая ей, пока по ее щекам текут слезы.
Фрагменты продолжают транслироваться в быстрой последовательности.
Лили бессознательно трется о кухонный стул. Когда она понимает, что делает, то впадает в краску.
Лили трется об угол кухонной столешницы.
Рука Лили опускается к джинсам трижды в разные дни. Но каждый раз она останавливается, прежде чем зайти слишком далеко.
Я не стесняюсь многих вещей, но я ощущаю осуждение и странные взгляды толпы, устремленные на Лили. Я практически чувствую, как моя сестра съеживается, даже не глядя на нее.
Лили поворачивается к груди Ло и хватает его за вырез на свитере. Она опускает голову вниз и пытается буквально спрятаться под свитером.
— Я не хочу, чтобы меня видели, — говорит она. — Не заставляй меня показываться им, Ло.
Лорен прикасается к ее голове.
— Оставайся в таком положении столько, сколько захочешь, любовь моя, — когда он поднимает глаза, то бросает испепеляющий взгляд каждому, кто пялится на них. Его взгляд не похож на мой или Райка. В глазах Ло так и читается, что он сейчас возьмет бензопилу и убьет всю вашу гребаную семью. Это взгляд садиста, говорящий «мне нечего терять». Взгляд, которому его хорошо научил отец.
И этого достаточно, чтобы все в комнате повернулись лицом к экрану.
Эпизод сменился подборкой интервью с Дэйзи, Лили и мной. Я помню, что вопросы были на тему секса. Ничего удивительного. Сексуальная зависимость Лили — это то, что в первую очередь привлекает зрителей к просмотру этого шоу.
Поскольку интервью брали у всех по отдельности, они показывают нарезку наших ответов.
— Кто из знаменитостей тебя больше всего привлекает? — спрашивает Саванна.
Дэйзи широко улыбается.
— Джеймс Дин.
Мой взгляд пронзает камеру.
— Одри Хепберн.
Лили задумчиво смотрит вдаль.
— Эмм... — она краснеет. — Лорен Хэйл.
Ло смеется и смотрит на Лили, которая все еще прячется в его свитере.
— Правильный ответ, любовь моя.
Она шмыгает носом, и обнимает его за талию, пряча руки под его одеждой.
— Ты читала «Пятьдесят оттенков серого»?
— Ага, — говорит Дэйзи, — одной рукой, — она игриво шевелит бровями.
Я говорю:
— Любой патриархальный ху*сос, который заставляет женщину стыдиться прочтения этой книги, должен получить пощечину своим же…
Лили краснеет.
— Эмм...
— Сверху или снизу?
— Моя мама меня убьет, — говорит Дэйзи. — Обе позиции. Прости, мам!
Толпа смеется, и даже моя мама немного улыбается. Думаю, мы все забываем, насколько Дэйзи молода, потому что она выглядит старше Лили... и она невероятно умеет очаровывать.
Но каждый раз, когда на экране появляется мой ответ, я выгляжу как королева сук по сравнению с Дэйзи и проклинаю всех вокруг к чертовой матери.
— Я девственница, — говорю я. — Зачем задавать мне этот глупый вопрос?