Читать интересную книгу Простые слова (СИ) - Гордеева Алиса

В комнате пять на пять метров я с лёгкостью забываю, что между нами огромная про́пасть, и просто наслаждаюсь каждым мгновением. Мы смеёмся, обсуждая школьные новости, и мечтаем о будущем. Я делюсь с Савой самым сокровенным, а он раскрывает свои секреты. Мы спускаемся к ужину, когда мама, изрядно устав нас звать, начинает повышать голос. А после снова сидим до темноты в комнате Ветрова и, закинув учебники в дальний угол, увлечённо болтаем обо всём на свете. Кроме нас…

Наши отношения — хрупкий лёд. Как бы хорошо и уютно нам ни было вместе, мы оба подсознательно боимся, что всё рухнет, стоит только заговорить о нас. Мы не вспоминаем о нашем случайном поцелуе, но уверена, оба мечтаем, чтобы он повторился. Я не слепая — вижу, как Сава смотрит на меня, да и сама медленно схожу с ума от переполняющих сердце совершенно новых и незнакомых доселе эмоций. И в то же время в воздухе витает нечто, способное на раз-два разрушить всё.

У каждого из нас есть свой якорь. Мой — я сама! А ещё Булатов… Прыгать в новые отношения, не поставив точку в старых, — неправильно. Но как завершить то, что началось против моей воли, не имею ни малейшего представления.

Несколько раз я пыталась заговорить с Савой о Тохе, рассказать почему я с ним, признаться, что никакая мы не пара, но в последний момент замолкала на полуслове или трусливо меняла тему. Это в небольшой комнате, вдали от чужих глаз, я могу быть собой и честно говорить о своей симпатии к Ветрову, но что будет там, в школе? Я не готова противостоять одноклассникам, их насмешкам и нападкам. Я до жути боюсь, что отвергнутый мной Булатов раскроет рот и разболтает постыдную тайну Ветрова, да и обо мне пустит грязные слухи, от которых в жизнь не отмоешься. И самое страшное: Сава первым же разочаруется во мне.

— Марьяна! Дочка! — отец убавляет громкость автомагнитолы и оборачивается в мою сторону. — Приехали! Опоздаешь!

— Прости, задумалась! — впопыхах хватаю рюкзак и выпрыгиваю из отцовского седана.

Мой первый учебный день с самого утра идёт наперекосяк. Сначала я не услышала будильник и чуть не проспала. Потом, пока чистила зубы, упустила из виду Ветрова, умчавшегося спозаранку на тренировку. А сейчас не глядя выпрыгнула прямо в лужу, омерзительно забрызгав тонкий капрон колготок.

— А-а-а! Свиридова! Марьяна! — не успеваю отчистить грязь, как со всех сторон меня окружают девчонки во главе со Смирновой. Это она, болтушка, растрезвонила остальным, что меня выписали, и сейчас с улыбкой от уха до уха наблюдает, как Вита сжимает меня в своих массивных объятиях.

— Марьяш, ты точно болела? — скрупулёзно осматривает меня с ног до головы Лиза. — Выглядишь, будто с курорта вернулась, а не антибиотики неделю ела.

— Ага! Посвежела, похорошела, — мурлычет ей в такт Маша Зотова.

— А глазки-то как блестят! — подзуживает Вита, наконец выпустив меня из кольца рук. — Девочки, это любовь!

— Не выдумывайте! — моментально смущаюсь под напором подруг. — Это просто полноценный сон и отсутствие уроков!

— Тоже верно! Может, и мне с каким-нибудь ОРЗ на недельку слинять с учёбы, — вздыхает Маша, а Злата подхватывает меня под локоть и тащит к входу в лицей:

— Пошлите скорее! Звонок через десять минут!

Под несмолкаемые разговоры и смех минуем школьный двор и сдаём одежду в гардероб.

— Я вас догоню, девочки! — кричу возле лестницы, сворачивая к туалету, чтобы очистить заляпанные колготки, но пока вожусь с грязью, раздаётся звонок.

Как оголтелая несусь на второй этаж и с пеной у рта врываюсь в кабинет физики: я обещала отцу взяться за ум и больше не опаздывать. Каково же моё удивление, когда замечаю, что учитель и сам немного задерживается. Выдыхаю, поправляя рюкзак на плече, и с улыбкой машу одноклассникам, которые заметно оживляются при виде меня. Взглядом скольжу по ребятам, про себя отмечая, что соскучилась, а потом замираю, наткнувшись на хитрющую улыбку Ветрова. Он, как обычно, сидит на галёрке, но сегодня не выглядит потерянным. Напротив, немного взъерошенный и невыспавшийся, он кажется счастливым и уверенным в себе. На столе замечаю раскрытый учебник и тетради, а в глазах парня — азартный огонёк. Сава запускает пятерню в волосы и кивает мне, наивно полагая, что я сяду рядом. И видит Бог, моё сердце рвётся к Ветрову, на заднюю парту, но разум вопит, что подобная вольность слишком дорого обойдётся нам обоим. Улыбка моментально слетает с моего лица, а губы беззвучно шепчут «Прости». Каждый шаг в сторону от Ветрова жгучей болью отдаётся в груди, но поступить иначе не могу: выпрямив спину и горделиво задрав нос, я сажусь рядом с Булатовым.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Ну наконец-то, детка, — небрежно бросает тот, придвинувшись максимально близко, и сухо чмокает меня в щеку. — Я скучал.

В нос бьёт резкий, совершенно чужой аромат туалетной воды и жевательной резинки. Тоха бесцеремонно закидывает тяжеленную ручищу мне на плечо, а кончиком носа скользит по щеке, всем и каждому давая понять, что мы вместе. Мне бы скинуть его руку, честно послать лесом и, собрав вещи, пересесть к Ветрову, но я боюсь.

— Чего выражение лица такое кислое, а? — с насмешкой шепчет на ухо Булатов. — Неужели не соскучилась?

Стиснув зубы, мотаю головой, но ответить как следует, не успеваю: с испариной на лбу в кабинет влетает учитель физики и сразу начинает урок.

Пытаюсь вникнуть в слова Дмитрия Венедиктовича о проводниках, но все мои мысли занимает парень с задней парты. Я больше не стыжусь его — только себя! Боюсь оглянуться: чувствую, что Ветрову, как и мне, в эту минуту не до законов физики — в нашем случае они просто не работают. Вон как горит спина от его разочарованного взгляда!

Время, как назло, тянется мучительно медленно, с каждой новой секундой все больше убеждая меня в совершенной ошибке. Понимаю, что подвела Саву, обманула, предала, а ещё, что хочу всё исправить. Мне противно сидеть рядом с Булатовым, тошно дышать с ним одним воздухом, но больше всего меня воротит от самой себя, своей слабости и трусости. Безжалостно грызу простой карандаш, мысленно представляя, как отважно на перемене пошлю угрозы Тохи к чёрту. Гори они всё синим пламенем: на следующем уроке я сяду к Ветрову и будь что будет! Но в который раз судьба безразлично смеётся мне в лицо.

Со звонком вскакиваю, как ошпаренная, и наспех скидываю вещи в рюкзак. Заправляю волосы за ухо, одёргиваю короткую юбку и, затаив дыхание, оборачиваюсь к Саве: понимаю, что должна ему всё объяснить здесь и сейчас.

— Не расходимся, пацаны! — горланит Владик Осин, форвард нашей сборной по баскетболу и по совместительству правая рука Булатова. — Все помнят, что сегодня игра с сорок шестой гимназией?

Влад, как специально, встаёт в проходе между рядами, мешая мне приблизиться к Ветрову.

— Тот факт, что победа будет за нами, сомнений ни у кого, надеюсь, не вызывает? — хохочет он и бесцеремонно наваливается пятой точкой на соседнюю парту, ногами, как шлагбаумами, перекрывая мне дорогу. — Ну а после игры по традиции собираемся у меня.

— Замётано, — бурчит Симонов и с важным видом садится напротив Влада.

— Тоха, ты в теме?

Осин кивает в нашу сторону, привлекая внимание всех ребят к нам.

— Ясное дело! — басит Булатов и по-свойски обвивает меня руками за талию. Пытаюсь воспротивиться, но придурок лишь сильнее прижимает меня к себе, колючей щекой царапая тонкую кожу на шее. — Мы с Марьяной будем. За одним отметим ее выздоровление.

— Отлично! — кивает Владик, не обращая внимания на мои невнятные попытки возразить, а затем разворачивается к Саве. — А ты, Ветер, с нами?

— Я пас! — равнодушно хрипит он и, растолкав парней плечами, уходит, даже не взглянув на меня.

— Нашим легче, — гогочет Булатов.

— А то! — поддакивает Митя. — Хата у Владика нерезиновая, чтоб всякий сброд собирать.

— Да ладно вам, — тушуется Осин. — Ветер, вроде нормальный.

— Ага! Придурок он самоуверенный, которому давно крылышки пора пообломать, — ржёт Булатов и, сам того не замечая, ослабляет хватку на моей талии.