входу в дом. Вокруг было очень тихо. Даже лошади вели себя как опытные лазутчики: ни ржания, ни топота копыт.
— Почему так тихо, — я снова повернулся к Волкову.
— Так, а зачем суету наводить?
— Я надеюсь, вы не убили охрану? — открыв дверь, я прошел в темный холл.
— Ну, княже, мы же не душегубы какие и не тати, — он на мгновение задумался и добавил, после чего мне резко расхотелось его хвалить. — Да и не приказывал ты дом захватывать, но, ежели надобно…
— Нет, пока не надо, — я взбежал по лестнице на второй этаж. И где мне искать Лоренцо? Попробую начать с кабинета, в котором мы с ним вели переговоры.
Попадающихся по дороге слуг идущие рядом витязи, которых в темноте с перепугу нередко принимали за османов, ну похоже чем-то наше облачение, я-то тут при чем, весьма аккуратно вязали, затыкали рот и складывали тут же на полу, стараясь не причинять лишнего ущерба. Я другого не мог понять, где вся охрана?
— Что с охраной случилось? — я посмотрел на вынырнувшего откуда-то из бокового коридора Милославского.
— Заперли в людской, — он пожал плечами. — Дверь там хорошая, крепкая должна выдержать.
Я почувствовал, что у меня начинает дергаться второй глаз.
— Василий, поправь меня, ежели я ошибаюсь, вы что практически захватили дом?
— Да нет, что ты, княже, — Милославский махнул рукой. — Вот когда в Казани дворец Ибрагима-хана брали, тогда там кровь аж по ступеням мраморным текла, но князь Даниил Холмский так приказал, чтобы устрашение произвести. А тут нам никого стращать не надобно, просто дорогу тебе расчистить, чтобы не помешали беседе с хозяином.
— Васька, они наемники, они воины, их учили охранять дома, подобные этому…
— Ты, когда впервые по велению отца своего меч в руки взял, княже? — Васька стал предельно серьезным. — Ежели сам не вспомнишь, то я тебе скажу, в пять лет. И пускай меч был потешным, только обучение твое было всегда настоящим. И мое, и вон, Сереги Волкова, и всех других твоих дружинников. Мы, почитай, и не знали ничего ни из детства, ни из отрочества, акромя занятий этих, чтобы воинскую стать заиметь, как у богатырей былинных. А среди наемников, дворян отродясь не было, ежели только командиры. Научить-то понятное дело можно, как медведя можно плясать научить, вот только это ни наемника лучшим воем не сделает, как из медведя скоморох не выйдет. Гуртом, когда их тысячи на поле брани, там да, там они могут нам бока намять как ни до смерти. А здесь, да когда не ожидаючи, — и Васька с видом оскорбленной невинности покачал головой.
Я долго смотрел на него. А ведь он прав. Из наемников могут выйти прекрасные отряды пехоты, что доказывали из раза в раз те же швейцарцы, при большом везении можно выковать из них умелых диверсантов, но только как исполнителей, для командования необходимы совершенно другие условия и совершенно другая подготовка, которые у того же Милославского, у Волкова, у князя Холмского, да и у Ивана Молодого — была, а вот у теперешних наемников, промышлявших в разрозненной Италии — нет, и от этого мои преимущества только возрастали. Ведь история прекрасно иллюстрировала слабость Италии на примере сейчас только что вышедшего из-под стола Чезаре Борджиа. Он только с помощью все тех же швейцарцев сумел поставить на колени всех, до кого не добрались союзнички-французы, которые тоже воевали с помощью швейцарцев. Вот только командиры у них были доморощенные, выпестованные и которых берегли как зеницу ока.
Мотнув головой, я чуть ли не пинком открыл дверь в кабинет, к которому мы в это время подошли, и вошел внутрь. Мои ожидания оправдались, Лоренцо был на месте. Видимо, он все-таки что-то услышал, потому что стоял рядом со столом, сжимая в руке меч.
Я, не сбавляя шага, прошел до середины комнаты и, словно бы с неохотой, обнажил свой клинок. В это время Волков с Милославским закрыли двери и встали возле нее, а снаружи на стражу встали еще четверо.
— Бросьте, Лоренцо, вы не воин, а я пока не хочу вас убивать, но мне придется это сделать, просто потому, что я не смогу вовремя задержать удар.
— Вы ворвались в мой дом как захватчики? И хотите, чтобы я не делал попыток защищаться? — похоже не только у меня сегодня был плохой день.
— Я бы никогда не сделал этого, если бы вы ранее не совершили предательства в отношении меня. Поверьте, Лоренцо, если бы сейчас были в Твери, то вы бы уже варились в кипящем масле, но я уважаю чужие традиции, поэтому мы всего лишь поговорим, а вот что случится потом, будет зависеть от ваших ответов. Уберите меч, если не хотите его лишиться, возможно, вместе с рукой. — Медичи смотрел на меня не мигая, но, когда я поднял руку, направляя в его сторону клинок, резким движением убрал меч в ножны и сел, тем самым показывая свое ко мне отношение. Ну-ну, посмотрим, насколько тебя хватит.
— Что вам нужно, цесаре? — Буркнул он, сверля меня неприязненным взглядом.
— Мне? — я удивленно приподнял брови. — Видите ли, Лоренцо, я тут по случаю стал королем, а точнее, королем Иерусалима, Кипра и Киликийской Армении, вот только мои владения немного захвачены, а я сильно хочу их привести под свою руку не только на словах, записанных в специальную грамоту. Так что, мне нужны мои деньги, — я сел напротив него и улыбнулся, а точнее оскалился, глядя, как он побледнел, а его лоб покрылся испариной. — Немедленно.
— Но, деньги вложены в оборот, и, чтобы собрать такую сумму, необходимо время, — проговорил Лоренцо, сразу же теряя всю свою браваду, как только речь зашла о деньгах.
— Лоренцо, меня не волнует, где вы будете брать золото, — любезно сообщил я ему, подаваясь вперед. — Где она? — от настолько резкой перемены темы разговора Лоренцо отпрянул, смотря прямо мне в глаза. Вообще-то, глаза, это было единственное, что он мог видеть, и оставалось лишь удивляться как вообще узнал, особенно, учитывая скудность освещения.
— Я полагаю, последний вопрос относился к Катерине Сфорца?
— Вы все правильно полагаете, — я продолжил изгаляться, потому что в противном случае, не удержусь и отдам приказ о закошмаривании жителей этого особняка. — Перед отъездом,