против моих визитов, как поздних, так и ранних.
Но где-то на середине пути к конюшням я замерла. Мне почудился вой: не такой, какой ночами разносится от Мертвого леса, а более жалобный, тонкий.
Я огляделась, задрала нос к ближайшей сторожевой башне. Там, рядом с пылающей огнем чашей, стоял Леонтин и цепко всматривался в просторы за стеной.
— Хотите подняться? — уточнили у моего уха.
— Ваша светл…
— Вы хотите туда подняться? — угрюмо повторил сир Нетфорд.
— Я что-то слышала. Я… да, хочу. А нам туда можно?
— Разумеется, нет, — герцог сдвинул брови и покрутил на поясе ремешок с пустой рукоятью. — Кто же пустит владыку Предела на смотровую башню, верно?
К крепостным воротам дорожки были не такими утоптанными. Скользя на поворотах, я едва поспевала за широко шагающим герцогом. Он, выходит, тоже сбежал с семейного завтрака? Оставил обсуждение свадебных торжеств Хари и леди Кет?
— Иди проветрись, Леонтин, — строго скомандовал Нетфорд молодому воину.
— Да я уж тут проветрился по самый кончик косы… ва-а-аша светлость, — фыркнул Леонтин и подмигнул мне самым бесстыдным образом.
— Иди, иди… — зыркнул герцог на своего бойца и прислонился спиной к основанию ритуальной чаши.
Я с интересом оглядела устройство башни. Места на огражденной площадке хватало для трех-четырех человек, и еще у чаши имелся помост для пары лучников. Не так и много, но таких постов было несколько на каждой из стен.
С высоты хорошо просматривалось открытое пространство между Мертвым лесом и крепостью. Вдалеке чернела озерная гладь, за изогнутыми стволами деревьев сверкали купола «хрустального» храма.
— Там кто-то ползет, — я взволнованно дернула сира Нетфорда за рукав и указала на Погибший сад. — Кто-то розовый!
Проследив взглядом за моей рукой, герцог тряхнул головой.
— Там ничего нет.
— Но я видела. Вот этими глазами, — прошептала я с укором. — Просто та т-тварь мгновение назад зап-ползла в кусты…
Дварфова пропасть, мне же не десять лет! И я не тренирую свое пылкое воображение на раздражительной леди Беатрис! К чему эта недоверчивая хмурость?
— Ладно, идемте.
Сухой кивок, военный разворот… и вот уже сир Нетфорд размашисто топает вниз к воротам. А я едва за ним поспеваю, путаясь в тяжелых зимних юбках и объемном плаще.
— Мне же нельзя выходить? — робко напомнила, когда он вытащил засов, запирающий небольшую дверцу в воротах.
— Днем и в моем сопровождении можно.
Герцог незаметным движением отстегнул рукоять от ремня и отставил руку в сторону. Словно собирался через секунду замахнуться и порубить воздух перед собой невидимым лезвием.
Тут дорожки никто чистить не додумался, так что сапоги мигом увязли в пушистом снеге и набились им изнутри. Нетфорд моих страданий не заметил — он упрямо прокладывал путь к Погибшему саду, внимательно осматриваясь по сторонам. Напряженный силуэт двигался медленно, грациозно, как крадущийся к жертве хищник.
Из-за деревьев раздался стон, и герцог тряхнул рукоятью. Она тут же разгорелась, выплюнула из себя острый голубой луч. Полупрозрачное лезвие, сотканное то ли из льда, то ли из изменчивого светло-синего пламени, было длинным и широким.
— Ваше оружие, оно…
На знакомой рукояти болтался новый оберег: три розовые шерстяные косички и несколько засохших цветков нимфейры. Догадываюсь, что не сам владыка Предела балуется вязанием долгими зимними вечерами… Хотя Гракс его разберет!
— Не трогайте, — осек герцог и завел руку за спину. — Меч острый.
— И его не было секунду назад, — напомнила мужчине, пытаясь разглядеть пылающее голубое лезвие за его плащом.
— Это оружие работает только здесь. На Эквенорской земле, — пробурчал Нетфорд, двигаясь дальше. — Его питает сердце рода. Тише… Там действительно кто-то есть.
За кустами слышалась возня и жалобное поскуливание. Несколько осторожных шагов спустя мы вышли к черному алтарю. Камень был еще теплым, словно мы только утром с него слезли.
В обожженных канавках не лежал снег. Черные проталины напоминали лужицы мрака, но это была всего лишь земля Погибшего сада.
Я невольно опустила лицо, скрывая наплывшее на щеки смущение. Воспоминания были свежи, как вот эти пушистые хлопья. Взгляд упал на пальцы герцога, с силой сжимавшего рукоять. Кожа на его руке совсем побелела, но вряд ли от холода. Хоть и стоило бы надеть перчатки.
Я уже видела черную вязь на тыльной стороне его ладони — чем-то похожую на мою серебряную. С чуть иными загогулинами и с совсем другим смыслом.
Пилар говорила, это темный цвет — знак вдовства. И пока татуировка не рассеется, ни боги, ни магия рода не примут новый союз. Обычно на то, чтобы стерлись следы, уходит год. Но, как обычно в Ташере, сроки плавают и не имеют четкого «расписания».
— Фр-фрру-у… — из-за угла алтаря высунулась продолговатая голова, покрытая слипшейся бледно-розовой шерстью.
— Бедная малышка!
Она пыталась ползти, но что-то лишило молодую гхарру сил. На ней не было явных ран, однако темные пятна намекали на отравление мраком. Существо совсем окоченело, на копыта наросли кристаллы льда, в больших грустных глазах застыл холод.
— Надо прекратить ее страдания.
— Что? Нет! — я закрыла собой замороженную жертву Мертвого леса.
Сир Эверхар ошибся. Не всякой самке гхарра дано убежать от судьбы.
— Что слышали, ланта Эллайна, — герцог сдвинул меня в сторону и аккуратно приложил голубое лезвие к пульсирующей розовой шее.
— Вы истинный сын Севера! У вас действительно ледяное сердце.
— Надеюсь, вы не будете столь наивны, чтобы попробовать его растопить? — Нетфорд передернул плечами, ненадолго отстранив меч от гхарры.
— Упаси Гракс. Нам с вами совершенно необязательно быть друзьями, — я порывисто закатала рукава плаща и опустилась к бедной самочке. — Даже несмотря на… и именно потому что… В общем, необязательно! Да почему она такая розовая?
— Это создание дивного леса. Ныне мертвого… когда-то чудесного.
Неудовлетворенная скупым ответом, я сдвинула брови у переносицы и поглядела на герцога строже.
— Что-то вроде магических мутаций, Эллайна. Знакомые всем существа тут обретали удивительные формы, — выдал он с тяжелым вздохом. — Поначалу эти «мутации» были невероятными. Несущими красоту и вдохновение. Но после древнего разрыва материи, который северянам не удалось залатать даже при помощи приезжих магов, лес отравило мраком. И мутации стали случаться иными… Вы видели их на картинах в замковой галерее.
Я пыталась на днях читать о ташерском лете и зиме. О том, почему мрак пробуждается с наступлением холодов. О том, что после третьей Великой ночи материя становится особо тонкой, и щиты, выставленные древними магами вокруг разлома, начинают пропускать тьму с изнанки…
— Летом они еще появляются, эти чудесные виды. Очень редко, но бывает. Они почти сразу угасают, магия в них нежизнеспособна, — Нетфорд присел рядом со мной и погладил гхарру по холке. — Ребенком я видел