** Пристально рассматривая состав и роль жюри присяжных заседателей в английском гражданском суде, вы с легкостью обнаруживаете, что присяжные там постоянно находятся под контролем судьи.
Решение присяжных заседателей по гражданским и уголовным процессам обычно содержит в одном простом высказывании как констатацию фактического состояния дела, так и юридическую его оценку. Например, некий Питер заявляет, что он купил дом. Это — констатация факта. Истец возражает ему, заявляя, что продавец не имел права продать этот дом. Жюри ограничивается вынесением приговора, согласно которому дом признается собственностью Питера, оценив таким образом и фактическую, и юридическую стороны вопроса. Введя институт присяжных заседателей в процесс судебного разбирательства по гражданским искам, англичане отнюдь не склонны признавать их решения непогрешимыми. Таковыми считаются только их решения по уголовным делам, причем лишь тогда, когда приговор был оправдательным.
Если судья считает, что присяжные, вынося решение по гражданскому делу, неверно применили закон, он может отвергнуть данное решение и потребовать, чтобы они вновь обдумали свой вердикт.
Если судья подтверждает их приговор, никак его не комментируя, дело еще не считается окончательно решенным: существует несколько способов обжаловать это решение. Основной путь — подача прошения о том, чтобы судья аннулировал приговор и созвал новый состав жюри присяжных заседателей. Следует сказать, что подобные просьбы выполняются редко и не более одного раза.
Cyberspace
Пол ди Филиппо
Плюмаж из перьев пегаса[45]
Жду письменных откликов. Сначала информация о том, что было пятнадцать лет назад. Строго говоря, дело обстояло так: в то время, если вам нужен был персональный компьютер, вы собирали его сами. На столе, вместо компьютера, стояла коробка для входящих бумаг, на коленях, вместо компьютера лежала кошка, а в кармане, вместо компьютера, еще водились деньги. Билл Гибсон писал первый набросок «Джонни Мнемоника» гусиным пером, и журнал «Подключись» назывался «Телиграф-Мансли» — ежемесячник «Телеграф».
Участок Сети, в который я ежедневно входил, был обособленным «болотом». Пользуясь терминами возрастной психологии, можно сказать, что он напоминал зародыша с еще несформировавшимся мозгом. Если у киберпространства есть задворки, этот участок был, как государственное жилье, выстроенное на отшибе, рядом со свалкой радиоактивных отходов.
Два Ай-Би-Эм 370 обычных размеров располагались в полуподвале, который снимал мой наниматель, «Синий крест Синего щита Род-Айленда». Компьютеры обслуживали сотню глухих терминалов, разбросанных по трем зданиям наряду с перфовводами и накопителями информации на магнитной ленте.
Правда, у нас была примитивная электронная почта. Можно было посылать сообщения. Совместно пользоваться файлами. Вычерчивать и восхищаться потрясающими графиками, построенными из буквенных символов; эти графики походили на визуальную поэзию, которой мы баловались в средней школе. Другими словами, в нашем распоряжении были все прелести современной Сети, только в зачаточном состоянии, разве что кроме вирусов, огромных счетов за телефон и просмотра вклеек из «Пентхауса».
Но как мы пользовались этим чудесным источником? Электронная почта в основном состояла из посланий отдела материально-технического снабжения, вопрошающих нас, переутомленных программистов, почему мы не уничтожаем файлы, к которым мы не имели доступа в течение года, и таким образом не освобождаем драгоценное дисковое пространство? Или порой к нам поступал призыв начальства взяться за дело и соответствовать целям двоичного кодирования или воспеть хвалебную песнь последнему повышению жалованья.
При такой рабочей обстановке не удивительно, что большинство сообщений касались не особенно вдохновляющих предметов. Но и личные послания едва ли способствовали воспитанию нравственности. По большей части это были сплетни о том, кто с кем спит, замечания о внешнем виде, тряпках и жратве, которую подают ко второму завтраку в служебной столовой.
Иначе говоря, это заменяло обычный треп, ради которого моим сослуживцам надо было сдвинуться с места и пройти несколько шагов по ковру от своих располагающих к ожирению загончиков до моего. Все один к одному, кроме дурного запаха изо рта, перхоти да крошек от печенья. Впрочем, недостаток возмещался во время обеденного перерыва.
Боюсь, что этот жизненный опыт навсегда подпортил мое мнение о Сети и о том, что она может предложить. И сколько я ни перевидел с тех пор новых, расчудесных версий, мне мое так и не изменилось.
Киберпространство заполняют люди. И, как любой носитель информации, оно содержит только то, что в него вложили. А что интересует большинство людей — сами знаете.
Кто из системных операторов с кем спит, замечания о внешнем виде, тряпках и жратве, которую подают ко второму завтраку в компьютерной игре для многих пользователей. И если компьютерная графика не то же самое, что старая чертова конкретная поэзия, то я метафизик и мистик Джордж Герберт[46].
Расхожую фразу ранней компьютерной эпохи «Мусор введешь, мусор выведешь» в последнее время, как будто, подзабыли, хотя «МВ-МВ» легко могло бы стать путеводным знаком на столбовой дороге информации.
Тем не менее, я все время относился к достоинствам рекламируемой на каждом шагу Сети, как преступник-луддит. Пока недавно не прочитал, что теперь существует некая группа поддержки (еще бы, 90-е годы!) для пострадавших от цифровых ЭВМ.
Называется клуб Карандашного Грифеля, основатель Билл Гендерсон, глава издательства «Тележка-Пресс». Члены Клуба твердо выступают против электронной почты, факсов и автоответчиков и характеризуют себя как «рытвину на столбовой дороге информации». Они приветствуют любую форму «прямого человеческого общения», и с ними можно связаться по почте а/я 380, Уэйнскотт, Нью-Йорк, 119757.
Только поймите меня правильно. Я не мыслю себе жизни без компьютера и его возможностей обработки живого слова. Перефразируя старый военный лозунг, единственный способ лишить меня моего верного «Коммодора», это вырвать его из моих мертвых пальцев. Но я и впрямь склоняюсь к тому, что старомодное прямое человеческое общение гораздо ценнее своего оптико-волоконного опосредствованного эквивалента.
Исходя из этого, позвольте вам предложить вместо того, чтобы десять раз на дню связываться по компьютерной межрегиональной сети с «Приключениями Спока», воспользоваться десятью главными альтернативами:
10. Нанесите визит зубному врачу.
Классический опыт человеческого общения один на один.
9. Съездите на кон.
Классический опыт человеческого (?) общения один больше, чем на один.
8. Выпейте в баре.
Если бы «Будем здоровы!» кричали в киберпространстве, разве было бы столько энтузиазма? И только представьте себе, сколько понадобилось бы мегабайт, чтобы удержаться в пределах нормы.
7. Покатайтесь на велосипеде.
Эй, настоящие деревья выглядят точно, как фрактали!
6. Сотворите образчик почтового искусства.
Доводилось ли вам получать по Сети конверт, который набит перьями, хлопушками и обрезками ногтей, а также украшен написанными цветными карандашами непристойностями?
5. Поплавайте в океане.
Никаких начальных расходов!
4. Сыграйте/Послушайте живую музыку.
Инженеры, специалисты по виртуальной реальности только лет через двадцать смогут воспроизвести атмосферу, характерную для вашего клуба. Требуются миллионы лишь на то, чтобы повторить в точности аромат разлитого пива и текущих уборных.
3. Подойдите в кино с кем-нибудь подходящего пола.
Объяснения излишни.
2. Пригласите свою спутницу (спутника) домой на послекиношную чашечку кофе.
То же самое.
1. Остальное на ваше усмотрение.
Таким же образом.
Объявления
Любовь Лурье
Гомеопатический метод лечения
Что же такое гомеопатический метод лечения? Это удивительный метод открыл в XVIII веке немецкий врач С. Ганеман. Гомеопатический метод лечения основан на назначении лекарств по методу подобия. Врач-гомеопат должен подобрать лекарство, описание токсикологической картины которого полностью соответствует болезни пациента с ее психическими, ментальными и физическими симптомами.
Как же подбирает врач гомеопатическое лекарство? Представьте, что врач вызван в семью, где два человека больны гриппом. У каждого из членов семьи грипп протекает по разному, картина гриппа у одного из пациентов будет похожа на отравление аписом (т. е. в его болезни будет преобладать отек кожи, слизистых оболочек), клиническая картина гриппа у другого пациента похожа на отравление аконитом (высокая температура, краснота кожных покровов, страх смерти). В обычной практике эти пациенты получат одинаковые назначения — сульфаниламидные препараты, десенсибилизирующие средства, рекомендации по режиму и диете.