Скажите Софье Александровне, что я очень жалею, что ей не пришлось помолиться в театре; жаль, что она не могла убедиться, что мистерия, исполненная мало-мальски талантливыми людьми, имеет гораздо более прав на сочувствие и существование, чем бессмысленное ломание и хриплые орания пьяных и лохматых дьяконов и выживших из ума от старости попов. Скажите ей, что она предпочла бы чудные декорации, написанные вдохновенной кистью лучших французских художников, уродливым образам, намазанным малярами, а это "Отче наш", изложенное в чудных ростановских стихах и шопотом произносимое Сарой среди всхлипываний публики, – это художественно в высшей степени, это до слез трогает. Моя мечта теперь – поставить эту пьесу… хоть в частном доме. Пусть те люди, которые потеряли способность молиться в церквах, придут вдохновляться к нам в театр. Одним словом, идя в театр, я боялся, что пьеса и особенно Христос на сцене покажутся оскорбительными в изображении француза, а к удивлению оказалось, что даже несколько аффектированный и лишенный простоты Христос заставил меня молиться так, как я давно не молился в церквах, несмотря на их стройное пение, несмотря на орание дьяконов, блеск иконостасов, лампады, фимиамы, коленопреклонение, земные поклоны и проч. фарисейства. В противовес этому чудному настроению, не мешает рассказать вечер в Montmartre. Нас повел туда Шейкевич… там есть три кабачка: "Le ciel", "Le cabaret du neant" и "Cabaret du diable" {"Небо ", "Кабаре небытия", "Кабаре дьявола" (франц.).}.
Представьте себе, что Вы входите во второе учреждение: черное траурное сукно, скелеты, гробы вместо столов, траурные свечи вместо электричества, прислуживают гробовщики. Полутемнота. Вас встречают возгласами: "Recevez les cadavres… O! que ea pue!" {"Принимайте трупы… О, как смердят!"
(франц.).} Подают пиво со следующей репликой: "Empoisonnez-vous, c'est le crachat des phtisiques" {"Отравляйтесь, это плевки чахоточных"
(франц.). и т. д. Вы переходите в "Ciel": балаганно расписанные стены синей краской с белыми кругами; подобраны страшные рожи – мужчины и одеты ангелами с крыльями; карикатурный пастор в ермолке и с кисточкой на шее (кисточка из клозета). Когда Вы его спрашиваете, что у него на шее, то он отвечает, что на земле cette machine se trouvait un peu plus bas, mais ici, vous comprenez… {эта штука висела несколько ниже, но здесь, сами понимаете…
(франц.).}… Апостол Петр, в балаганном костюме, говорит проповедь и исповедует желающих, ангельская музыка и райские звуки, набранные из наиболее веселых опереток, два бога поставлены в двух углах комнаты – le dieu Porcus (dieu de la cochonnerie) и dieu Pognion {бог Поркюс (бог свинства) и бог Поньон
(франц.).} (золотой телец) и проч. и проч. Наконец, "Cabaret du diable" (мы там не были), где, говорят, еще в новом роде глумятся над церковью, духовенством и обрядами. Вот продукт того уважения к вере, которого достигли иезуиты вместе с духовенством во главе. Вот зрелища, которые больше всего оставили впечатлений во мне.
Поцелуйте покрепче мою милую дочку Кирюльку, пусть она за меня обнимет Игоречка. Скажите, пожалуйста, ей, что я потому редко пишу ей, что хочу хорошенько отдохнуть, так как в Москве мне приходится уж очень много писать на фабрике. Зато когда я приеду, то на словах расскажу ей все, что видел.
Нижайший поклон Софье Александровне, попросите, чтобы она не сердилась на меня за то, что я пристаю к ней все с религией, – это от любви и уважения к ее чистому чувству.
Елизавете Георгиевне, Елене Ивановне, няне, Дуняше, Егору, Маланье, Варе и пр. всем поклоны.
Если увидите Володю, скажите, что я его крепко целую, так же как и Панечку с детишками. Ищу ноты одноактных опер, но пока – безуспешно.
Крепко целую Вас и благодарю за Ваши хлопоты о внучатах.
Любящий и благодарный
Костя
Перед тем как запечатывать письмо, вспомнил, что Вы будете в волнении: была ли Маруся в "Cabaret du neant". Успокойтесь: конечно, не была. Я ходил туда один.
49*. В. В. Лужскому
Июнь 1897 Москва
Добрейший Василий Васильевич!
Вернулся и очень желаю с Вами повидаться. Напишите, как бы это устроить. Надо переговорить о многом. Не соберетесь ли Вы с Переттой Александровной к нам? Жду письма.
Низкий поклон Вашей супруге и всем Вашим от жены и уважающего Вас
К. Алексеева
Увлечен двумя пьесами и между прочим "Сорванным колоколом". Вам придется играть там лягушку – чудная роль? Поу,' читесь летом кричать по-лягушечьи. Необходимо!
50*. И. П. Киселевскому
23 июня 1897
Москва
Из уважения к большому таланту И. П. Киселевского не могу отказать ему в просьбе: дать ему пьесу "Фома" для исполнения ее на провинциальных сценах при условии его участия в ней. Последнее я добавляю от себя, вверяя, таким образом, судьбу пьесы "Фома" в провинции г. И. П. Киселевскому. Право же постановка пьесы исключительно при его участии, в моих глазах, достаточно гарантирует ее от плохого исполнения как главных, так и второстепенных ролей. Мне, как переделывателю, принадлежит скромный и кропотливый труд по сохранению как духа, так и языка бессмертного произведения Достоевского при переделке его повести для сцены. Если означенный мой труд имеет какие-нибудь достоинства, то они заключаются в том, что за исключением некоторых сцен, очень немногих, удалось сохранить целиком язык ее автора и оставить почти нетронутыми отношения действующих лиц между собой и события в последовательном порядке самой повести. Ввиду этого эта пьеса могла бы быть по справедливости названа пьесой Достоевского. Между тем цензура разрешила ее под условием, чтобы имени ее настоящего автора не было на афише. В цензурованном экземпляре значится: пьеса К. С. Станиславского. Конечно, при исполнении ее на афишах был вычеркнут мой псевдоним, и я не сомневаюсь, что и Вы, уважаемый Иван Платоныч, позаботитесь о том, чтобы на афишах провинциальных театров моей фамилии и псевдонима не выставляли, так как в противном случае я был бы справедливо осужден в ужасном преступлении: присвоении себе творений великого писателя, а это обвинение было бы незаслуженным мною наказанием за мои посильные и скромные труды переделывателя. Пока я не буду достаточно убежден в том, что повесть не искажена мной при переделке, я бы не хотел, чтобы пьеса получила широкое распространение в провинции, а потому ограничиваю его предоставлением Вам права исключительной ее постановки и при Вашем участии. Другими словами: оставляя за собой право постановки пьесы на столичных сценах, предоставляю Вам судьбу ее в провинции. Могущий получаться авторский гонорар пожертвован мною для престарелых артистов, куда и прошу Вас направлять от моего имени выручаемые деньги с пересылкой квитанций, получаемых при взносе означенных денег, – мне.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});