Читать интересную книгу Под знаменами Москвы - Юрий Алексеев

Правдоподобна и картина первого этапа боя, нарисованная новгородским летописцем: пешая новгородская рать была разбита москвичами, не будучи поддержана своей конницей. Более сомнительно известие о татарах, якобы составлявших засадный полк. По данным Московской летописи, татарские отряды входили не в состав войска князя Холмского, а в правую колонну князя Стриги Оболенского, наступавшую по Мсте.

Большой интерес представляет рассказ новгородского летописца о распрях в стане новгородцев, об отсутствии твердой организации, единства командования и согласованности действий. Из рассказа летописца видно, что все это и было непосредственной причиной поражения новгородцев: они вступали в бой поэшелонно и были разбиты по частям. Распри перед лицом противника, в момент начала боя, — свидетельство рыхлости, неспаянности новгородского войска. Это не только и не столько результат плохого, неквалифицированного командования, но и прежде всего следствие глубинных процессов социально-политического разложения, охвативших феодальную республику в канун ее краха. Конница, составленная из феодалов и более состоятельных слоев горожан, отказывается поддержать пехоту, состоящую из городской и сельской мелкоты. Полк архиепископа (вероятно, одна из лучших частей войска) пытается проводить на поле боя самостоятельную «политику», следуя, очевидно, инструкциям, полученным от владыки, который хочет по возможности избежать открытого конфликта с великим князем. Наконец, «меньшие», тяготясь длительным походом, тоже стремятся к самостоятельным действиям, устраивая на поле боя нечто вроде вечевого собрания.

Картина социальной и политической розни в стане новгородцев, рисуемая новгородским летописцем, вполне подтверждается рассказом Московской летописи. В ней подчеркивается насильственный характер мобилизации в Новгороде и отсутствие у массы рядовых горожан умения и желания сражаться: «…спроста рещи, плотницы и гончары и прочии, которые родившея на лошади не бывали, и на мысли которым того и не бывало, что руки подняти противу великого князя, всех тех изменници они силою выгнаша, а которым бо не хотети поити к бою тому, и они сами тех разграбляху и избиваху, а иных в реку в Волхов метаху»20.

Перечисленные факторы определили конечный итог сражения, в оценке которого сходятся все источники: полный разгром новгородской рати значительно меньшим, по всей вероятности, московским войском. По существу это крах всей военной организации феодальной республики. На берегах Шелони столкнулись две военные системы — архаическая удельно-вечевая и новая, созданная Московским государством. Победа москвичей — это решающая победа нового над старым, традиций феодальной централизации над традициями феодальной раздробленности.

Разгром главных сил Новгорода на Шелони определил весь дальнейший ход кампании. Войска великого князя «после бою того воевали много посады новгородские и до немецкого рубежа по реку Нерову». Активно действовали и псковичи, в том числе «добровольные люди», силу которых псковский летописец определяет в полторы тысячи человек. Главные силы псковского войска во главе с князем В. Ф. Шуйским, оставив отряд с 6 пушками для осады Порхова, двинулись по приказу великого князя к самому Новгороду, остановившись в 20 верстах от него.

Кампания была фактически окончена. 18 июля, находясь в Яжелбицах, великий князь получил известие о Шелонской победе. Здесь же он принял новгородского посла Луку Клементьева с просьбой об «опасе» для проезда делегации на мирные переговоры. 24 июля, прибыв в Руссу, великий князь распорядился участью пленных. Он «велел казнити главною казнию новгородских посадников за их измену и за отступление: Дмитрия Исакова Борецьского, да Васильа Губу Селезнева, да Еремея Сухощока, да Киприана Арзубьева». Василий Казимир, Кузьма Григорьев, Яков Федоров, Матвей Селезнев, Кузьма Грузов должны были быть отведены в Коломну и посажены в оковы. По данным Ермолинской летописи, с «людей добрых новгородцев» был взят окуп, а посадники, на которых «разъярився» великий князь, были перед казнью биты кнутом. Но зато великий князь «мелких людей велел отпущати к Новгороду»21.

Исход кампании 1471 г. в военном отношении решился на Шелони, а десять дней спустя в Руссе произошло не менее важное событие, предопределившее на десятки лет вперед основную линию политики Москвы в отношении Новгорода. Казнь посадников, главных военных и политических руководителей Господина Великого Новгорода, — беспрецедентное событие в многовековой истории отношений Новгорода с великими князьями. Впервые с представителями верхушки новгородского боярства поступили не как с привилегированными пленными, подлежащими размену или выкупу, а как с государственными преступниками, изменниками Руси. Это не могло не произвести сильнейшего впечатления на современников. Враждебный Новгороду псковский летописец с содроганием описывает эту казнь: «Немилостиво казнивше их, и секирою отсекоша им главы, к колоде прикладая»22.

На поле Шелонской битвы в руки москвичей попали «списки новугородцкие, что кончали с королем, да и того же человека обретша у себе же, что их писал». Все это было отправлено к великому князю, который получил, таким образом, вещественные доказательства измены новгородцев. Казнь четырех высших представителей новгородской феодальной иерархии и заточение многих других продемонстрировали впервые, что главное направление и конечная цель московской политики — ликвидация феодальной республики как таковой и включение Новгородской земли в состав нового Русского государства. С точки зрения великокняжеской власти Новгород не самостоятельная политическая единица, способная проводить ту или иную внешнюю политику по своему усмотрению, а «отчина и дедина», т.е. неотъемлемая часть Русской земли. Договор с Казимиром и приглашение его на новгородский стол — это не только дипломатический акт в нарушение прежних докончаний, но прежде всего и по существу своему акт государственной измены. Посадники и житьи люди, стоящие во главе феодальной республики и ее войск, — не «равноправные договаривающиеся стороны», а прежде всего подданные великого князя, главы Русского государства. Неслыханная расправа над ними — не нарушение обычаев, выработанных средневековой практикой по отношению к привилегированным военнопленным, а акт государственной власти, карающей своих изменников. Этот принципиально новый взгляд на существо отношений Москвы и Новгорода впервые проявился в отношении великого князя к новгородским пленникам, приведенным к нему в Руссу.

Не менее существенно и другое распоряжение, отданное в Руссе. Если казнь бояр и житьих, ответственных и полномочных руководителей Господина Великого Новгорода, означала фактически принципиальное непризнание политического суверенитета феодальной республики, то отпуск на волю «меньших людей» (составлявших, очевидно, основную массу новгородского ополчения) свидетельствовал о столь же принципиальном отрицании новгородской феодальной иерархии — основы политической структуры республики. Как и в рассказе Московской летописи о событиях на вече осенью и зимой 1470/71 г., вина за политическое преступление новгородцев, за их измену Русской земле возлагается всецело на их руководителей, на отдельных представителей боярства и житьих. Рядовые горожане, хотя и выступившие с оружием в руках против великого князя, не рассматриваются в качестве изменников. Они — подданные великого князя, ставшие жертвами обмана со стороны своих преступных руководителей. Они — те самые насильно мобилизованные, «на мысли которым того и не бывало, что руки подняти противу великого князя»23. Великий князь не против них, не против основной массы новгородцев, он только против изменников, перешедших на сторону короля.

Итак, «меньшие» противопоставлены «большим». С такой дифференциацией новгородцев в великокняжеской практике мы встречаемся также впервые. Это не просто конъюнктурное решение великого князя, продиктованное интересами момента. В основе своей это целая политическая программа ликвидации феодальной республики изнутри путем разложения ее политической структуры. Более того, это зерно будущей социальной политики в отношении Новгорода и других городов Русской земли, политики, определившей их роль и место в структуре нового централизованного государства.

Великий князь всея Руси, чьи войска огнем и мечом прошли через всю Новгородскую землю, не знавший пощады своим изменникам, впервые выступил по отношению к рядовым новгородцам в роли «доброго государя» — сильного и справедливого главы Русской земли. Морально-политический авторитет феодальной олигархии вечевой республики был подорван изменой и страшным поражением. На его месте начинает создаваться новый авторитет — авторитет великого князя, олицетворяющего новое, единое Русское государство, новый феодальный порядок в противовес старой феодальной анархии.