Читать интересную книгу Почетный академик Сталин и академик Марр - Борис Илизаров

И все же, несмотря на то, что работа Сталина широко известна, серьезному исследованию она до сих пор не подвергалась. Если отвлечься от партийных проблем, которые решали социал-демократы разных оттенков того времени, и рассмотреть только ее методологию, то статья Сталина поражает своими противоречиями. Создается такое впечатление, что в ней совмещены два плохо сочетаемых принципа: один исходит из набора метафизических признаков, якобы извека присущих нации, второй принцип исходит из истории, то есть из диалектики развития человеческого общества на определенном этапе. Скорее всего, Сталин ставил перед собой задачу рассмотреть понятие нации в том же метафизическом ключе, как его рассматривали Бауэр, Шпрингер, Штрассер, Коссовский, Жордания и др., а именно как некую совокупную сверхличность, которой приписываются те или иные «объективно» присущие качества и свойства. Набор этих свойств у всех авторов разный, но только у Сталина представлена система, казалось бы, исчерпывающих признаков: «Нация — это исторически сложившаяся устойчивая общность людей , объединенных общностью языка , территории , экономической жизни и психического склада , проявляющегося в общности культуры». Не трудно заметить, что такая формулировка может быть применима к любому обществу любой эпохи. В Древнем Риме исторически сложилась устойчивая общность людей (государство существовало около тысячи лет) с общегосударственным языком (латинским), с единой территорией и управлением, с общей экономической жизнью всех провинций, что постепенно приводило к выработке общего психического склада у римских граждан и ко все большей нивелировке культуры. Тех, кто не вписывался в эту «общность», тех уничтожали, или они сами растворялись и латинизировались. Такова судьба карфагенян, иудеев или многих галльских и германских племен и др. Но в статье Сталина отчетливо прослеживается и вторая линия, согласно которой нация является «не просто исторической категорией, а исторической категорией определенной эпохи, эпохи подымающегося капитализма». Как я уже упоминал, в том же журнале «Просвещение» в одном предшествующем и в двух последовавших за сталинской работой номерах публиковалась очень известная статья Ленина «О праве наций на самоопределение». В ней Ленин излагал сходную точку зрения, прямо связывая формирование нации с развитием капитализма. Тексты ленинской статьи Сталин так же прочитал с карандашом в руке. Кроме того, в том же третьем номере журнала «Просвещение», с которого начали печатать статью Сталина, а затем в шестом номере журнала за 1913 год были опубликованы две критические заметки «Н. С-к.», посвященные Бунду и другим еврейским социал-демократическим группировкам, стоявшим на позициях «национально-культурной автономии». Эти заметки очень близки по смыслу и даже по терминологии к соответствующим частям статьи Сталина. В самом начале заметки «Н. С-к.», называвшейся «К национальному вопросу: Еврейская буржуазия и бундовская культурно-национальная автономия», Сталин отчеркнул слова Г.В. Плеханова, высказанные им по отношению к Бунду: «Приспособление социализма к национализму». Ради исторической справедливости отметим, что ни члены Бунда, ни социал-демократы Австро-Венгрии не заслуживали подобных обвинений. Действительное скрещивание национализма с социализмом произошло, но в иные времена.

Ленин выполнил обещание, данное Горькому, организовав серию статей по национальному вопросу. Почти наверняка он, как главный редактор журнала, принял участие в редактировании статьи Сталина, приспосабливая ее к собственным доктринам. Не исключено участие в ней и того, кто скрылся за инициалами «Н. С-к.». Здесь же назовем еще один и, с моей точки зрения, важнейший критерий понятия нации, упущенный Сталиным и другими социал-демократами его времени, — это самосознание. В какую бы эпоху и на какой бы территории человек ни проживал, на каком бы языке он ни говорил и в какой бы культуре он ни воспитывался, только осознание своей принадлежности (или не принадлежности) к истории, языку, культуре той или иной общности людей делает человека русским, американцем, китайцем, эфиопом… Без этого критерия и расовые признаки мало что значат. Еще меньшее значение имеют те признаки нации, которые назвал Сталин. Мое мнение: в этом вопросе нет и не может быть «объективных» критериев.

В 2013 году исполнится сто лет со дня первой публикации статьи Сталина «Марксизм и национальный вопрос». За это время в России старая феодально-капиталистическая формация сменилась на сталинскую социалистическую, а недавно — вновь на капиталистическую. А как же нации царской России, СССР, СНГ и России новой? В соответствии с идеями статьи «Марксизм и национальный вопрос» при социализме нация как буржуазное явление существовать уже не должна, но поскольку нации продолжали существовать и в СССР, вопреки теоретическим рассуждениям, то Сталин придумал им новый ярлык — «социалистические нации». Надо думать, что после событий начала 90-х годов ХХ века вдруг и опять на территории СНГ появились «буржуазные» нации? Все эти рассуждения, навеянные работой Сталина, доказывают только одно: и сталинская метафизическая, и ленинская диалектическая точки зрения на нацию не выдержали элементарной проверки временем. Пока остаются люди, сознающие свою принадлежность к той или иной нации, до тех пор она (нация) существует, вне зависимости от того, в какой исторической формации они (люди) живут, и даже независимо от того, на каком языке они изъясняются и на какой территории существуют. Все большая проницаемость государственных границ и открытость современного мира, общемировой культурный синкретизм создают ощущение наступления эры космополитизма. Похоже, Сталин подметил первые его симптомы в послевоенном мире и в СССР и в страхе объявил ему войну. Но даже самый могущественный правитель не в состоянии отменить долгосрочные исторические процессы.

Благодаря работе «Марксизм и национальный вопрос» Сталин вошел в круг политических теоретиков, а трактовка понятий «язык», «нация», «историческая общность», «жаргон» и др. вошли в политический лексикон и в политическую практику советского государства. Никакой прямой связи с теоретическими построениями Марра мы здесь не находим, кроме случайно брошенной фразы о языках бюрократическом и народном. Нет никаких данных и о том, что член Императорской академии Н.Я. Марр был до революции знаком с писаниями Сталина, этого мало кому известного большевистского деятеля. После революции выяснилось, что они оба не равнодушны к проблемам языка.

Общемировой язык и универсальный алфавит

Во второй половине XIX века в России почти наравных боролось несколько тенденций понимания будущего не только национального языка и алфавита, но и в области проектирования их регионального или общемирового вариантов. До конца XVII века, помимо собственного словотворчества, русский словарный состав в основном пополнялся за счет угро-финских и тюркско-татарских языков и наречий, а затем за счет полонизмов. В ранние и Средние века с кем носители языка соседствовали, торговали и воевали, с теми и обменивались новыми понятиями-словами и символами. Неощутимо для обыденного слуха, слова (понятия, символы), подобно товару и наряду с ним, участвуют в процессе обмена между людьми и народами. Символический обмен происходил и происходит везде и всегда со времен обретения языка в нарастающем масштабе. Контактные и ассимилируемые племена стихийно вносили свою лепту не только в генетику победителей, но и в общую лексическую и ментальную копилку. Очень часто победители так выстраивали свою политику в отношении побежденных, что вынуждали пользоваться языком и алфавитом победителей в большей мере, чем родными. Язык служил орудием борьбы с другими способами мышления. Алфавит же для этих целей малопригоден.

В дореволюционной России только Петр I решился провести заметную реформу русского алфавита — кириллицы, изобретенного, как известно, с использованием элементов греческого письма. А его политика сближения с Западной Европой и заимствований культурных и технических достижений привела к тому, что в русский язык хлынул поток голландских, немецких, французских, английских и других иностранных слов. Согласно подсчетам современных исследователей, к концу XVIII века в русском языке содержалась до 40 % иноязычных слов. Обладая неограниченной деспотической властью, Петр I мог бы без больших осложнений в рамках своей европеизации ввести в гражданское употребление латинский алфавит взамен кириллической письменности. Для верхушки российского общества он изменил на европейский лад почти все, но письменность, то есть алфавит, которым умела пользоваться лишь малая часть даже господствующего слоя, только чуть упростил и сократил. Я не думаю, что Петра остановила многовековая письменная и печатная традиции или традиции архаичного церковного письма и языка богослужений. Он беспощадно подминал под себя и ломал православную церковь, Боярскую думу, стрелецкое войско, староверов, сменил летоисчисление, изменил повседневный быт дворянства и другие ненавистные ему «пережитки» прошлого. Поэтому странно, что реформа алфавита была наименее радикальна, тем более что многие славянские народы: чехи, хорваты, союзные тогда ему поляки много веков пользовались латинским шрифтом. И тем не менее, казалось бы, такого логичного и завершающего по направлению к европейской культуре шага Петр не сделал.