Еще раз хочу привлечь внимание читателя к ясности и четкости сталинских формулировок, к логичности и оригинальности теоретической части этой статьи. Ни в одной из своих ранних или поздних работ Сталин не сможет написать ничего подобного. Оригинален и метод: Сталин дает определение нации не через перечисление признаков, а как их совокупный и единый комплекс, из которого нельзя исключить ни один. Здесь же он предлагает систему дополнительных понятий, связанную с понятием «нация»: «Бауэр, очевидно, смешивает нацию, являющуюся исторической категорией, с племенем и народностью, являющимися категориями этногеографическими». Заявляя о евреях как о нации, Бауэр в конце своей книги говорит, что капиталистическое общество не дает им шанса сохраниться как нации, ассимилируя их с другими нациями. Происходит же это потому, что у евреев нет своей колониальной территории, в то время как такая территория есть, например, у чехов и они (по Бауэру) должны сохраниться. И наконец, главное противоречие в книге Бауэра, на котором Сталин заостряет внимание: «В начале своей книги он решительно заявляет, что ″ евреи вовсе не имеют общего языка и составляют тем не менее нацию. Но не успел он добраться до сто тридцатой страницы, как уже переменил фронт, заявляя так же решительно: ″несомненно, что никакая нация невозможна без общего языка″ {13}.
Бауэр тут хотел доказать, что „язык — это важнейшее орудие человеческого общения, но он вместе с тем нечаянно доказал и то, что он не собирался доказывать, а именно: несостоятельность своей собственной теории нации, отрицающей значение общности языка.
Так сама себя опровергает сшитая идеалистическими нитками теория“[206].
Запомним определение языка, данное Бауэром и процитированное Сталиным. Через несколько десятилетий престарелый вождь без каких-либо оговорок припишет это определение себе.
* * *
Во втором разделе статьи „Национальное движение“ Сталин развивает сформулированные положения:
„Нация является не просто исторической категорией, а исторической категорией определенной эпохи, эпохи подымающегося капитализма. Процесс ликвидации феодализма и развития капитализма является в то же время процессом складывания людей в нации“[207]. Эти строчки отчеркнуты на полях справа. Большинство европейских наций, продолжал свою мысль Сталин, сложилось в период перехода от феодализма к капитализму. И именно они, эти нации, за редким исключением, образовали свои национальные государства. Но в Восточной Европе иная ситуация: „На Востоке сложились междунациональные государства, государства, состоящие из нескольких национальностей. Таковы Австро-Венгрия, Россия“. И если в первом случаи роль объединителей взяли на себя немцы (австрийцы) и венгры, то „в России роль объединителя национальностей взяли на себя великороссы, имевшие во главе исторически сложившуюся сильную и организованную дворянскую бюрократию“[208]. Но и там начинает развиваться капитализм, который „взбудораживает“ национальные чувства притесняемых наций. Итак, капитализм — главный источник, питающий и великодержавный шовинизм, и национализм подчиненной нации, а если быть точнее, то таким источником является конкурентная борьба между нациями, находящимися не в равном положении, так как „проснувшиеся к самостоятельной жизни оттесненные нации уже не складываются в независимые национальные государства: они встречают на этом пути сильнейшее сопротивление со стороны руководящих слоев командующих наций, давно уже ставших во главе государства. Опоздали!..“[209]. Это восклицание: „Опоздали!“, как и ряд других встречающихся в тексте оборотов, не характерных для русского литературного стиля, выдает эмоциональный характер кавказца. В эти годы Сталин, как и все другие большевики-интернационалисты, были убеждены: „Рынок — первая школа, где буржуазия учится национализму“[210]. Поэтому борьба экономическая неизбежно переходит в борьбу политическую и бюрократия господствующей нации начинает стеснять свободу передвижения, ограничивать употребление национальных языков, избирательные права, сокращать национальные школы, причинять религиозные стеснения и т. д. И все это, по мнению автора, вытекает из принципа межнациональной экономической конкуренции. В ответ на притеснения начинают раздаваться голоса о необходимости создания своего независимого отечества: „Так начинается национальное движение“.
И опять в качестве иллюстрации исходных причин национального движения Сталин приводит в пример положение в Грузии, в которой, по его мнению, „нет сколько-нибудь серьезного антирусского национализма, то это, прежде всего, потому, что там нет русских помещиков или русской крупной буржуазии, которые бы могли дать пищу для такого национализма в массах. В Грузии есть антиармянский национализм, но это потому, что там есть еще армянская крупная буржуазия, которая, побивая мелкую, еще не окрепшую грузинскую буржуазию, толкает последнюю к антиармянскому национализму“[211].
Удивительно, но создается впечатление, что Сталин не знает о том, что трения между грузинами и армянами начались задолго до конца XIX века, то есть до начала развития там капитализма и складывания единой буржуазной нации (по Сталину). Не замечает он и того, что весь XIX век господствующей нацией в лице колониальной администрации и армии в Грузии были русские и в соответствии с его же теорией именно между русскими и грузинами должна была бы вестись межнациональная борьба.
А что же в условиях межнациональной борьбы делать пролетариату и крестьянству? Нужно ли им идти под национальное знамя своей буржуазии? „Из сказанного ясно, — заявил будущий вождь и государственный идеолог, — что национальная борьба является борьбой буржуазных классов между собой. Иногда буржуазии удается вовлечь в национальное движение пролетариат, и тогда национальная борьба повнешности принимает „общенародный“ характер, но это только по внешности. В существе своем она всегда остается буржуазной, выгодной и угодной главным образом буржуазии“[212]. Весь абзац отчеркнут еще и на левом поле страницы. Это говорит о том, что своей мысли о национальной борьбе, только „по внешности“ принимающей общенародный характер, Сталин придавал особое значение. Впрочем, отмечает Сталин, и рабочие заинтересованы в свободе передвижения, в своем национальном языке и т. д. В этом они могут союзничать с национальной буржуазией, поскольку „нельзя серьезно говорить о полном развитии духовных дарований грузинского или еврейского рабочего, когда ему не дают пользоваться родным языком на собраниях и лекциях, когда им закрывают школы“.
Заключительная часть раздела посвящена тому, ради чего и начиналась вся эта кампания в печати, а именно — основным принципам национальной доктрины большевиков. Она хорошо известна, поскольку в советские годы была растиражирована в самых разнообразных видах. Как и многое из того, что мы находим в большевистских программных документах, эта программа декларативно лукава и двусмысленна. Сталин на полях справа, а затем слева отчеркнул весь текст, приводимый ниже:
„Право на самоопределение, то есть только сама нация имеет право определять свою судьбу, никто не имеет право насильственно вмешаться в жизнь нации, разрушать ее школы и прочие учреждения, ломать ее нравы и обычаи, стеснять ее язык, урезывать права.
Это, конечно, не значит, что социал-демократия будет поддерживать все и всякие обычаи и учреждения нации. Борясь против насилий над нацией, она будет отстаивать лишь право нации самой определять свою судьбу, ведя в то же время агитацию против вредных обычаев и учреждений этой нации с тем, чтобы дать возможность трудящимся слоям освободиться от них.
Право на самоопределение, то есть нация, может устроиться по своему желанию. Она имеет право устроить свою жизнь на началах автономии. Она имеет право вступить с другими нациями в федеративные отношения. Она имеет право совершенно отделиться. Нация суверенна; и все нации равноправны.
Это, конечно, не значит, что социал-демократия будет отстаивать любое требование нации. Нация имеет право вернуться даже к старым порядкам, но это еще не значит, что социал-демократия подпишется под таким постановлением. Обязанности социал-демократии, защищающей интересы пролетариата, и право наций, состоящей из различных классов, — две вещи разные.
Борясь за право наций на самоопределение, социал-демократия ставит себе целью положить конец политике угнетений наций, сделать ее невозможной, и тем подорвать борьбу наций, притупить ее, довести ее до минимума.