Читать интересную книгу Адмирал Сенявин - Иван Фирсов

— Дмитрий Николаевич, — просил он Сенявина, — мне без ордера и приказа Ушакова ехать нельзя, подождем Федора Федоровича и вместе отправимся в Херсон.

— Пожалуй, — согласился Сенявин и, как оказалось, не напрасно.

Вернувшись от князя, Ушаков собрал командиров и изложил план на кампанию:

— Его светлостью повелено нам безотлагательно отрядить корабли для поиска неприятельских судов у берегов анатолийских и кавказских. Где завидим оные, надлежит их брать, как приз, а нет — так истреблять.

Флоту вменялось искать неприятельские эскадры, атаковать их и сколько можно уничтожать.

Прежде Сенявин хорошо знал, что Войнович избегал подробно посвящать командиров в замыслы Потемкина, тем более не высказывал своих намерений, ибо не имел их. Ушаков же, наоборот, старался не только не упустить что-либо из планов на кампанию, но и обсуждал их с подчиненными командирами.

— Главнокомандующий князь Потемкин замысливает образовать особый ударный отряд фор-зейлей из фрегатов и держать оный под рукой, как крепкий кулак. Полагаю, сие надобно для решающего удара по неприятелю, по слабейшему месту в удобный момент. Подобно атаке авангардии при Фидониси…

Прохаживаясь по каюте, Ушаков всматривался в лица капитанов. Раньше он отвечал за свой корабль, своих офицеров, своих матросов… Год назад ему доверили Севастопольскую эскадру. Нынче он назначен командующим Черноморским флотом. Ноша нелегкая, но почетная. На «Святом Павле» он спрашивал строго, но справедливо. В его присутствии подчиненные избегали рукоприкладства, а за глаза старались это делать так, чтобы он не мог обнаружить… Матросы всегда были сыты, ели добротную пищу…

— На кораблях замечены чрезмерные строгости и битье матросов. — Командиры прекратили переговариваться, затихли. Ушаков остановился и посмотрел в упор на сидевшего командира фрегата «Легкий», капитана второго ранга Вильсона: — Кроме прочего, есть жалобы на плохую пищу. Сие называется воровством. Предупреждаю господ капитанов о недопустимости сего. — Ушаков взял со стола ордер Потемкина и продолжал: — Его светлость препоручает наблюдать в подчиненных строгую субординацию и дисциплину военную, отдавать справедливость достоинствам и не потакать нерадивым. Старайтесь о содержании команды, подавая возможные выгоды людям, и удаляйтесь от жестоких побоев. — Ушаков опять кинул взгляд на Вильсона и закончил: — Упомянутое спрашивать буду неукоснительно.

Отпустив командиров, Ушаков задержал Сенявина. Подробно расспросил его о прошлогоднем поиске, попросил начертить, как расположены береговые батареи в Синопе и других местах, имеются ли пристани, склады на берегах. Внимательно выслушал.

— Светлейший князь назначил вас командовать переводом фрегатов «Матвей» и «Лука» для ремонта в Николаев. Поспешайте, с Богом. Старайтесь быстрей ввести «Навархию» в строй. Линейные корабли для эскадры потребны весьма. Турки нас в них превосходят.

Сенявин повел фрегаты в Лиман, а Ушаков без промедления вышел в море — искать и истреблять неприятеля. За месяц эскадра «прожгла» орудийным огнем берег от Синопа до Анапы. В Севастополь эскадра вернулась с призами, и вскоре, пополнив припасы, опять ушла в море искать неприятеля…

Не задержался и Сенявин в Николаеве, торопился в Херсон. Томительно тянулись дни, пока он сдавал фрегаты.

Вернувшись в Херсон, он не сразу пошел к Розаровичам. Квартировали они, как условились раньше, вместе с Львовым. Так выходило экономней и скрашивало житье-бытье.

— О тебе спрашивал как-то австрийский консул, — сообщил Львов. — С чего бы это стал ты с австрияками якшаться?

Сенявин весело хмыкнул:

— Стало быть, дела у меня, Мишель, заплеснулись с венским двором. Приглядываюсь в некотором виде к его апартаментам, интерес там имею.

— Эге-ге, — присвистнул Львов, — никак ты волочиться вздумал за юбками? Не замечалось прежде за тобой особой слабости по дамской линии.

— Да как сказать, — Сенявин почесал смущенно затылок, — есть у консула дочь младшая. Ну, вот мы с ней и любезничаем с некоторых пор.

— Постой, так она, мне кажется, еще с куклами играет, — удивился Львов, — а впрочем, извини, я тут не советчик.

Они помолчали немного, а Львов осторожно продолжал:

— Ты же знаешь, у меня тоже романтические чувства были, еще в Кронштадте. Только нынче нашему брату семью содержать не по карману. Жалованье скудное, а наследства кот наплакал. Вот за моряков и не идут порядочные девицы. А с богатым приданым — где их здесь сыщешь? Разве купчиху какую посватать? Кстати, греческий негоциант приглашает нас на вечер.

К радости Сенявина, Розаровичи тоже приехали к негоцианту. Как всегда, начались танцы. Вальсируя с Терезой, Сенявин подумал: «Кажется, она быстро схватывает суть и верно понимает сигналы флагмана. А это весьма важно в совместном плавании…»

* * *

Отовсюду — из Очакова, Тарханова Кута, Балаклавы и Еникале казачьи пикеты сообщали о появлении в море турецкой эскадры. Не иначе, турки затевали нападение на Крым.

…Утром 8 июля эскадра Ушакова стояла на якоре у мыса Такиль в Еникальском проливе. Восточный ветер гнал мрачные тучи от устья Кубани, горизонт затянуло свинцовой пеленой.

Дозорный корабль поднял сигнал:

— Вижу неприятеля!

Кораблей турок было в полтора раза больше, шли они под всеми парусами, полным ветром. По общепринятой морской тактике француза Поля Госта, надлежало принять бой на якоре. Ушаков не мог ждать, когда по нему ударят, он верил своим экипажам.

— Всем сниматься с якоря! — скомандовал флагман.

Эскадра быстро построилась в боевой порядок, а турки уже атаковали ее авангард. Но они не знали, что приготовил им русский адмирал. Резерв кораблей — решающий козырь в этом сражении. Сигнал понятен всем капитанам:

— Фрегатам выйти из линии, идти на помощь авангарду, эскадре сомкнуть строй, атаковать неприятеля на близком расстоянии!

Ушаков смело перестраивал корабли не по шаблону.

Бой был скоротечен и жесток. Мощный прицельный огонь крушил надстройки, пробивал борта, зажигал палубы. Залпы картечи сметали все живое на всех деках. Сокрушенные неприятельские суда с побитыми мачтами сваливались сквозь линию нашей эскадры. Здесь их добивали окончательно… Горели турецкие флагманы, там сбили вице-адмиральский флаг. Матросы лихо спустили шлюпку и подобрали ценный трофей. Спасая корабли, турки спешно отходили…

Спустя четыре дня де Рибас по летучей почте отправил Потемкину донесение Ушакова о разгроме турок в Еникальском проливе. Узнав подробности боя, Сенявин подумал об Ушакове: «Молодец, право, никто еще не держал наготове резерва и не сбил так быстро атаку неприятеля. Он же отступил от правил линейной тактики Госта, сего еще не бывало в истории. Но на его стороне — победа. А все потому, что он выиграл бесценное время».

Де Рибас поторапливал Сенявина с выходом «Навархии». Без ее поддержки гребной флотилии не выйти из Лимана. Но Сенявин и сам подгонял себя. Последние недели он жил на корабле. Во второй половине июля «Навархия» вытянулась на рейд против Кинбурна. Экипажи ставили рангоут и обтягивали такелаж, крепили готовые паруса. Недоставало орудий, которые застряли где-то по дороге в Херсон. На корабль грузили боеприпасы, продовольствие, шкипера сбились с ног.

Днем и ночью на верхней палубе, на марсах и салингах сновал новый боцман «Навархии» Тимофей Чиликин. Уезжая в Херсон, Сенявин забрал его с фрегата у Вильсона и не пожалел — тот отменно знал свое дело, а главное, ладил по-доброму с матросами. Не обходилось порой без подзатыльников, но «учеба» шла с шутками и прибаутками, и матросы старались на совесть.

Во второй половине августа 1790 года флотилия во главе с «Навархией» вышла в Лиман. Казачьи пикеты доносили: «Турецкая эскадра в сорок — пятьдесят вымпелов дефилирует от Гаджибея до Очакова».

Де Рибас подозвал Сенявина к карте:

— Умысел их ясен — запереть нас в Лимане. Нам надлежит быть в готовности. Эскадра вышла из Севастополя, Ушаков намерен выбить турок из Лимана. — Он досадливо поморщился. — Некстати задул ветер и гонит воду в Лиман от Гаджибея.

…На рассвете 26 августа флаг-офицер разбудил Ушакова:

— Ваше превосходительство, на горизонте неприятель, видимо на якорях. Всего вымпелов более сорока.

Эскадра с ночи шла в строю трех кильватерных колонн. Адмирал поднялся на шканцы. Вдали из-за горизонта постепенно вырисовывались мачты турецких кораблей. «Гуссейн, кажется, не ждет нас, — Ушаков взглянул на вымпела, — и ветер нам в помочь». Он спокойно отдал команды. Не перестраивая колонны, эскадра с ходу решила сблизиться с противником.

…На турецких кораблях приближение эскадры Ушакова заметили, когда солнце поднялось над горизонтом. В полдень капудан-паше Гуссейну удалось построить корабли, он понял, что на этот раз ему не уклониться от боя, рассчитывал на преимущество в пушках.