Ахмед поговорил с врачом, а потом, пока тот продолжал свой осмотр, отвел Мемтаз в сторону.
– Ты сама принесла ей ужин? – спросил Ахмед у Мемтаз.
Служанка кивнула.
– Она ела одна?
Мемтаз снова кивнула.
– Ты взяла поднос с мраморных полок у дверей гарема?
Мемтаз ответила:
– Да, конечно!
– Кто положил еду на поднос и принес его тебе?
– Незиме, прислужница на кухне. Она всегда приносит еду для икбал.
– И что было на подносе?
– Сыр, компот из оливок. На сладкое – рахат лукум. – Мемтаз придвинулась ближе и спросила: – Почему вы задаете мне эти вопросы? Думаете, мою госпожу отравили?
Глава 9
Молчание Ахмеда было красноречивее всяких слов.
– Но еду Сары проверяют в Птичьем доме, как и еду паши! – сказала Мемтаз.
– А что, как не яд, может вызвать такой внезапный припадок? – возразил Ахмед. – Днем она чувствовала себя нормально, так ведь?
– Кажется, да, – ответила Мемтаз, глядя на кровать, где лежала стонущая Сара.
– Мне нужен список всего, что она съела вчера и сегодня, – мрачно проговорил Ахмед, направляясь к двери.
– Куда вы уходите? – испуганно спросила Мемтаз.
– Доложить паше о случившемся, – ответил Ахмед. – Если Саре грозит опасность, он должен сразу же об этом узнать.
Мемтаз встревоженно проводила его взглядом, а потом вернулась в спальню Сары, где доктор Шакоз оттягивал ей веки и заглядывал в рот, проверяя десны и язык, а также горло.
Доктор был единственным мужчиной, не считая паши и евнухов, которому было позволено видеть обитательниц гарема с открытыми лицами.
– Что я могу сделать? – спросила его Мемтаз по-гречески: она немного говорила на этом языке.
– Дайте мне побольше свету, – проворчал доктор.
Мемтаз послушалась. Свет масляной лампы, которую служанка подала врачу, заставил Сару поморщиться. Вскоре в комнату ворвался Халид.
Служанка поклонилась, но доктор Шакоз продолжил осмотр.
– Что с ней? – спросил Халид, падая на колени у постели Сары. – У нее лихорадка?
Он приложил ладонь к ее лбу. Почувствовав прикосновение Халида, Сара закрыла глаза, облегченно вздохнув.
– Думаю, нет, – ответил врач.
– Тогда что же? Говорите!
– Возможно, нам следует обсудить это без посторонних, – осторожно заметил врач, отходя в другой конец комнаты, чтобы Сара не могла его услышать.
– Вы можете говорить! – нетерпеливо поторопил его Халид. – В чем дело?
– По-моему, эту женщину отравили.
Казалось, Халиду дали пощечину. Он чуть слышно пробормотал слова проклятия.
– Чем? – наконец спросил он, растерянно ероша волосы.
Врач пожал плечами.
– Сильным ядом. Ртутью, каким-нибудь соединением мышьяка, трудно сказать. Но судя по цвету десен и сильным коликам, я бы сказал, что это – мышьяк.
– Мышьяк! – повторила шепотом Мемтаз, ужасаясь.
– Арсенопирит, – педантично добавил врач. – На вид это серые хрупкие хлопья. При съедании во рту ощущается горечь.
– Мне не нужен урок химии! Какие существуют противоядия? – спросил Халид, хватая врача за плечи.
– Яичный белок и молоко, которые обволакивают стенки желудочно-кишечного тракта и мешают всасыванию, яда, – ответил врач, изумленно глядя на Халида. – Но, судя по ее реакции, она уже усвоила немалую часть яда.
– Беги на кухню и возьми белки яиц и молока! – приказал Халид Мемтаз, которая стремительно вылетела из комнаты. Он повернулся к Ахмеду: – Что она ела в последний раз?
Ахмед повторил то, что сказала ему Мемтаз.
– Да, с оливками горечь можно не почувствовать, – предположил доктор Шакоз.
– Ее можно забрать отсюда? – спросил Халид.
– Ничего плохого от этого не будет. Ей даже был бы полезен свежий воздух, как можно больше кислорода.
– Пусть Сару на носилках перенесут ко мне в покои, – приказал Халйд хислару, который сразу же двинулся в коридор отдать соответствующие распоряжения евнухам. – И пошли слугу к Мемтаз – пусть она принесет противоядие ко мне в покои в мабейн, сразу же как оно будет готово! – крикнул Халид ему вслед.
– Почему вы ее туда переносите? – спросил врач.
– Я занимаю северо-восточный угол дворца. Там почти все время есть ветерок, – ответил Халид.
Доктор кивнул, объяснение вовсе не ввело его в заблуждение. Он уже был наслышан о том, какую страсть питает паша к своей икбал.
– Кто-то прекрасно все задумал, – мрачно проговорил Халид, бросая быстрый взгляд на Сару, которая немного затихла, почти потеряв сознание. – Надо было достать яд, передать в руки сообщника, чтобы тот отравил пищу, а потом дождаться, чтобы приготовили такую еду, которая замаскировала бы вкус яда. – Сузившиеся глаза смотрели жестко. – Кому-то очень сильно хотелось причинить Саре вред.
Халид не отрывал от нее взгляда, пока ее проносили мимо него, а потом пошел следом за носилками в свои покои.
– Она не умрет? – спросил он у врача, почти бежавшего рядом с ним, чтобы не отстать от своего молодого господина.
Врач пожал плечами:
– Невозможно предсказать. Все зависит от того, какое количество яда она получила.
– Она всегда ест мало, – сказал Халид.
– Это хорошо, – проговорил доктор Шакоз, кивая. – Если она всего лишь попробовала блюдо из оливок, то, наверное, получила мало яда – только такое количество, которое могло вызвать недомогание и колики, которые вы наблюдали. Она ведь молодая и здоровая, будем надеяться, что она поправится.
– Но если бы она съела все, то умерла бы, – задумчиво проговорил Халид.
– Скорее всего.
Отравитель Сары не знал, что она обычно мало ест.
Как только Сару уложили в первой комнате покоев Халида и врач дал ей первую дозу противоядия, паша повернулся к Ахмеду со словами:
– Пусть всех работников кухни немедленно соберут в моем зале для аудиенций.
Ахмед изумленно воззрился на него:
– Они спят, господин.
Халид грозно посмотрел на своего хислара.
– Знаю, что они спят, Ахмед. Разбуди их! Передай, чтобы сюда явились Турхан-ага и капитан моих янычар, они должны тщательным образом обыскать все помещения, где спит кухонная прислуга. Обо всем подозрительном пусть немедленно сообщат мне. Понятно?
– Может, это сделал и не работник кухни, господин. К пище имеет доступ и множество других слуг – те, кто ее привозит, хранит и подает.
– Знаю, – откликнулся Халид. – Просто начать надо с работников кухни. Я намерен проверить всех во дворце, пока не найду, кто виноват в болезни Сары. Каждые полчаса передавай мне сообщения от врача о ее состоянии. И пусть сварят много крепкого кофе и подадут мне сюда. – Он мрачно осмотрелся. – Надо полагать, ночь будет длинной.