Не попробуешь — не узнаешь. На языке стоял отчего-то сладковатый привкус меда.
Мои собеседники исчезли так быстро, что, если бы не цветочный аромат, витающий в воздухе, можно было бы сказать, что все примерещилось.
Шаги и голоса стали ближе. Охраны не было и следа — или я просто о ней забыла?
Важно было не это. А то, что все чутье забилось в панике. До ледяных пальцев, до сжатых зубов, до крика. Я узнала этот голос. И меньше всего хотела бы встречаться сейчас с посланцем Дарании. С отцом Альдиссы дэс Найра. С тем, кто подписал приговор собственной дочери, подселив вместо неё в то тело… кого?!
Наверное, это была частичка рефлекса из прошлого. Безотчетный, безоглядной ужас, овладевший телом. Именно он заставил беззвучно развернуться, стянуть наверняка гремящие по камням пола сапоги и броситься назад. Туда, где будет возможность заблудиться в коридорах дворца или встретить хоть кого-то другого.
Я не думала о том, что уж дворец-то Императора и Повелителя охраняется особо. Что у меня всё же есть собственная охрана. Что Лорд наверняка не может знать меня в лицо, а, значит, и узнать не в состоянии. Я просто бежала прочь, чувствуя, как всё существо раз за разом переживает кошмар прошлого.
Как травля лис…
И я почти не удивилась, когда со всего маху врезалась в жесткое твердое тело, стоявшее в дверях какого-то зала.
Тело ловко удержало меня и прижало ближе к себе, вдыхая запах волос — почти носом уткнулось.
Мне бы хотелось, чтобы он не отпускал. Кто бы он ни был. Сердце все ещё сумасшедше стучало в груди, во рту был привкус крови — кажется, я прокусила себе губу.
Жёсткая ладонь легла на лоб. Убрала растрепавшиеся волосы.
Наверное, я узнала его прежде, чем раздался негромкий прохладный голос.
— Куда же вы так спешите, миледи Марра? Неужели смотреть под ноги в моем дворце — такая уж непосильная задача?
Сильные пальцы сжали плечи, чуть отстранили меня, позволяя взглянуть на холодное сосредоточенное лицо Асторшиэра.
Черный мундир с темно-синими вставками ему необыкновенно шёл.
Молодец, Кара. Теперь ты выглядишь в его глазах ещё и полной дурой — да и в своих собственных тоже. Что такое со мной произошло?
— Что с вами случилось? — вопрос — эхо моих мыслей.
Было невыразимо стыдно.
— Простите меня, мой Повелитель… я и сама не знаю, что на меня нашло. Я искала ано Дарграйна, хотела попросить его об уроке… мои способности нуждаются в контроле, — невеселой вышла улыбка, — после я услышала в коридоре голоса даранийцев. Вероятно, как раз представители их делегации. И меня буквально обуял ужас…
Я до сих пор дрожала мелкой дрожью. И меньше всего на свете ожидала, что мужчина рядом чуть прищелкнет пальцами — и рядом с нами буквально из пустоты соткутся мои потерянные охранники.
— Жду подробный доклад к вечеру. Если меня не удовлетворят ваши объяснения — будете наказаны, — серебряный глаз чуть сощурился.
Голос сухой, равнодушный. Но охранники как-то слитно переглянулись и поклонились, коротко кивнув.
Неожиданно горячая ладонь легонько сжала плечо, разворачивая меня в сторону того зала, откуда вышел мужчина.
— Идите за мной, Кара.
Сердце сжалось. Привкус беды стал неотвратимым. Как много он узнал за это время ещё? Как много о том, чего я боялась?
Однако, следуя за прямой спиной Повелителя, обтянутой мундиром, я оказалась в холле огромной анфилады покоев.
— Мои личные комнаты. Слуг, допущенных сюда, всего двое. В их молчании вы можете быть уверены. А теперь вам стоит принять ванну и успокоиться. Вам принесут одежду. После вас осмотрят… — он помолчал и неожиданно добавил. — В вашем состоянии сейчас нет вашей вины. Разве что той, что вы так и не выучили до сих пор заклятье, выявляющее посторонние примеси в еде.
Мужчина жестом показал на тяжелую дубовую дверь.
— Сюда, пожалуйста. Одежду вам принесут.
— Зачем? — только и сумела выдавить из себя. Слишком ошеломляло происходящее.
Но он понял. Наверное, он единственный в этом сходящем с ума мире понимал меня лучше, чем я сама понимала себя.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Палец неожиданно коснулся контура губ. Заправил прядку волос за ухо.
Как хорошо, что хоть краснею я исключительно мысленно! И как же странно, что от старой Карины Рец почти ничего не оставалось. И к лучшему!
— Может, я достаточно жесток и не способен понять чужие эмоции и чувства. Но… я не идиот, — синий глаз сверкнул в свете магических ламп, — вам нужен отдых. Идите.
…и снова коварное чудовище
Я открыла дверь и вошла в ванную комнату. Настоящий номер люкс…
Сердце наполняли трепет и странная, щемящая нежность. Может, это зародившееся чувство было неправильным. Но ксайши в небеса полетят, если я от него откажусь!
Я не очень хорошо пела раньше, но сейчас мелодия — без слов, тягучая, звонкая, какая-то до боли небесная, рвалась с губ и заставляла расслабиться, полностью отпустить себя. И забыться. В тихом шелесте капель, стекающих по коже. В тех солоноватых каплях, смешанных со слезами, которые я ловила губами.
Ванная, впрочем, была почти маленьким бассейном, и позволяла такие вольности.
Тихая вода ласкала грудь, вилась вокруг ног, подставлялась под руки.
В далёком прошлом частичка моей души очень любила мультики производства японской индустрии. Был там один… антиутопия, как их называли. Беловолосый мальчик, примерный ученик, пугающие нападения неизвестных личинок, Крыс-изгой и девочка, ставшая богиней умирающего мира.
Хорошее было анимэ… но до дрожи, до слёз, до жажды чего-то вечного поразила песня той маленькой богини. Дождь, сверкающие витражи, вознесшаяся душа. И чистая мелодия.
Кажется, только сейчас я поняла, почувствовала этот невесомый свет очищения и надежды на лучшее.
И, когда вышла из ванной, кутаясь в огромное полотенце, и увидела на постели в небольшой (по меркам дворца) гостевой один из своих костюмов…
Оделась молча и быстро, все ещё чувствуя отголоски предательской слабости.
Асторшиэр вошёл ровно тогда, когда я была полностью готова. На холодном, словно вылепленном одержимым скульптором лице не было и тени чувств. Мужчина был совершенно спокоен — и держал в руках красивый стеклянный флакон. Жидкость внутри него светилась мягким зеленоватым светом.
— Выведет отраву, — короткий кивок.
Он отмерил жидкость в ложку. Ложку мне тоже не доверили — видимо, думали, что сейчас злостно все пролью.
За маму, за братца, чтоб ему земля пухом стала, за женишка несостоявшегося, да за Императора нашего великого Асторшиэра!
Насмешливая тирада промелькнула в голове — и исчезла. Слишком близко было чужое лицо. Жидкость была неожиданно холодной, почти обжигающе… но под внимательным пристальным взглядом пришлось все проглотить.
Мужчина был серьёзен, а мне… не хотелось нарушать хоть одним лишним движением этот момент. Я ощущала лёгкое дыхание анорра, видела, как чуть сгибаются пальцы с заострёнными когтями. От него пахло сейчас полынью. Медово-горьковатый аромат, от которого трудно оторваться.
Наверное, я смотрела непозволительно долго. Выпала из потока времени, и даже не сообразила, что происходит, когда чужие прохладные губы коснулись… лба. Третий наш поцелуй оказался… удручающим.
Он отстранился так быстро, что я даже не успела почувствовать разочарование.
— Вот теперь все последствия должны пройти без следа. Хотелось бы мне знать, чем вы думали, когда бросились бежать по дворцу, проскакивая даже сквозь стены! Хотя… эти вещества вызывают сильный галлюциногенный эффект, — анорр смерил меня нечитаемым взглядом.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Кажется, я его скорее раздражала, чем вызывала какие-либо положительные эмоции. И в то же время… в какой-то момент Повелитель показался не привычной глыбой льда, а настоящим, живым! Вот как бы и закрепить такой эффект?
Мысли скакнули одна за другой — и вернулись к сказанному, заставляя едва ли не подпрыгнуть.