Читать интересную книгу Спецназ не сдается - Михаил Нестеров

А это выход, подумал Бушуев. Точнее, оттяжка времени. Пока не установят причины, по которой пошел на дно морской паром, делать организационные выводы на каком бы то ни было уровне преждевременно. Голова у сенатора варит.

Что касается расследования, то оно сведется не в пользу Ирана. По разным соображениям, включая политические, экономические и прочие. Ведь среди мертвых были найдены тела террористов, среди них — самый отъявленный: Талал Хаяли, некогда работавший на Ясира Арафата. Считай, самый крутой, круче него на пароме не было. Но все же теплилась надежда, что часть «правды» просочится через прессу, Интернет.

Контр-адмирал стукнул по столу кулаком:

— Сука! На скандал нарвемся. — Поколебавшись, он открыл папку и бросил на стол несколько снимков, пояснив: — Это ВАШИ ракетные катера. Снимки сделаны с нашего спутника. Это тоже ВАШИ катера, снимки нам прислали из Лэнгли. Из ЦРУ уже пришел запрос: какого черта делали российские военные катера в районе гибели иранского парома? Хорошо, что иранского, а не шведского. Мы еще не вступили в НАТО? — спросил он Воеводина.

Генерал хмыкнул:

— Ответ послали?

— Конечно! — контр-адмирал в упор смотрел на Боброва. — Объяснили, что на наших ракетных катерах полетели РЛС, приемники спутниковой навигационной системы, приборы ночного видения, эхолоты, радиостанции, аппаратура распознавания «свой — чужой» и вертлюг 40-миллиметрового гранатомета. Вот и заблудились в море. — Он перевел взгляд с Боброва на Перминова. — Вы оба доулыбаетесь.

Бобров спрятал усмешку. Если бы не взрыв на пароме, контр-адмирал поговорил бы с коллегами из ЦРУ иначе: «Что делали? Сливали трюмные воды. Не на своей же территории гадить».

Бушуев отпустил Перминова:

— Ты свободен, лейтенант. Пока свободен. Посмотрим, что делать с тобой. А команду твою расформирую — в это можешь поверить сразу и безоговорочно. Мокрец твоей банде. Все, ступай. Подыскивай себе работу по плечу — подальше от воды.

Сергей вышел в приемную, хлопнув дверью так, что адъютант адмирала подпрыгнул на своем месте. На его завывания: «Ко мне! Вернитесь, лейтенант!» — Перминов ответил от двери:

— Заткнись, гад! Убью!

Контр-адмирал недолго задержал и оперативников, принимавших участие в совещании, да и сенатор торопился по своим делам; то, как вел себя начальник разведупра, ему пришлось по душе. Напоследок он походатайствовал за каперанга: мол, не наказывайте его, все-таки человек делал свое дело не как умел, а старался изо всех сил. В кабинете остались двое: Бушуев и Бобров.

— У меня есть для тебя новость, капитан. Пристегнись покрепче. Сам не знаю, почему говорю это...

Едва контр-адмирал закончил, Олег, заикаясь, спросил:

— Воеводин з-знает об этом?

— Чего-нибудь поглупее спроси. Нам теперь пасть разевать нельзя. Будем сидеть, как на уроке. Молча. Вот так.

Бушуев демонстративно сложил руки.

— Во всяком случае, пока так.

В силу определенных причин Алексей Семенович не мог рассказать подчиненному всей правды. Это дело стало для него личным, он поднял перчатку, брошенную ему в лицо сенатором, а точнее — генералом КГБ. Жестоким, беспринципным, для которого человеческие жизни не стоят ровным счетом ничего. Перчатка на поверку оказалась двойная.

— У тебя есть вопросы? — спросил он Боброва.

Каперанг колебался: сказать ли ему об откровениях Козырина, прозвучавших на борту ракетного катера, или промолчать? Открыться означало принизить достоинства начальника, который вынужденно плясал под сенаторскую дудку. И он фактически угадал, что кроется за хищным прищуром глаз адмирала: это его дело, он сам разберется с ним. Еще и потому, что не задал множества вопросов — например, о лишнем «пассажире» Боциеве.

И еще одно. Бушуев поздно, но все же догадался, что должно было произойти на пароме. Его искаженный помехами голос еще не выветрился из головы капитана 1 ранга: «Бобров? Срочно начинай эвакуацию группы диверсантов. Как это поздно?..»

— Нет, — ответил Олег. — Вопросов больше нет.

Адмирал кивнул на дверь:

— Своему лейтенанту передай: психам не место на флоте. В дурдоме пусть дверями хлопает.

Дальше. Отчет, отчет... Отчет будешь писать при мне. Я объясню тебе непонятные места.

«Да уж, — разочарованно протянул Бобров. После этих слов адмирала он не сумел скрыть пренебрежительную усмешку. — Да уж...»

И нисколько не удивился столь быстрой смене настроения.

31

На время командировки в Москву, где решалась участь моряков, Перминов делил свою комнату с Бобровым. Каперанг уходил утром и возвращался поздно вечером. Был молчалив, а по наблюдению Сергея — скрытен. Когда их вздрючили в Главке, Олег заметил: "Теперь мы молочные братья. И сожители. Самое время перейти на «ты».

Разговорился каперанг лишь на четвертый или пятый день.

— Угадай, чем я занимался все эти дни?

— Сдаюсь, — Сергей, не вставая с кровати, поднял руки.

— Оперативно-следственной работой. Меня заинтересовала весенняя служебная командировка Якова в Москву. Он, Крекер, Джек и два Саши доставили в «Росбоеприпасы» снаряд с самонацеливающимся боевым элементом. Я стал выяснять, у кого они могли остановиться такой толпой.

— Для чего?

— Для того, чтобы выяснить, когда и где пересеклись пути Якова и Виталия Козырина. Уверен, что они встречались до первого появления Козырина на плавбазе. Короче, я начал не с гостиниц, а с родственников. Цвет лица свояка Якова, Андрея Биткина, который круто развернулся — имеет сеть мебельных магазинов «Мебель-Интерьер», — мне, откровенно говоря, не понравился. Я надавил на него, показал «красную карточку»...

— Чего показал? — Сергей как наяву представил поединок «с тремя неизвестными», Биткина, сидевшего на полу склада. Андрей так и не сказал, кто эти парни. А Яков, явившийся в магазин часа через два, объяснился коротко: «Имел разговор с местной братвой. Все нормально».

— Удостоверение показал, — пояснил Бобров. — Разъяснил ему, что на покойного родственника он может давать любые показания. Он рассказал мне занимательную историю. На него наехала бригада из бывших бойцов спецназа, собранных под «крышей» Союза ветеранов спецназа, которым руководит известный нам Виталий Козырин. И Биткин по простоте душевной привлек к разборкам флотский спецназ. Дело это закончилось сломанным носом предпринимателя. Так что Яков встречался с Козыриным — факт установленный.

— И стал работать на него? Это ты хочешь сказать?

— Бери выше, — Бобров задрал подбородок. — Козырин — правая рука сенатора Воеводина. А его еще в 1993 году обвиняли в связях с Бадраном Ильясовым. А теперь главное: Ильясова взорвали с его яхтой в Баку. В то время, когда Яков вместе с Крекером, Сашей Маленьким и Сашей Большим были там в командировке. Улавливаешь связь? Короче, наш Яков сработал по контракту. Не исключаю, что и на пароме он выполнял заказ. Думаю, что его подгруппа, в которую вошли те же Саши и Крекер, была подобрана им не случайно.

— Большие деньги, — сказал Сергей, словно отвечая на свои мысли. — Но меня больше всего интересует другой вопрос: что произошло на «Мавритании»? Почему она вдруг нахлебалась воды?

— Боюсь, гибель парома и команды диверсантов входила в планы Козырина. Он метался по катеру со спутниковым телефоном, ждал связи. Но звонка, по-видимому, так и не дождался. И еще один момент. За несколько дней до операции погиб агент, работающий под псевдонимом Турок. Считай, на нем оборвались все связи, ведущие к этому делу. Остались мелкие сошки, но ничего толкового от них не добьешься.

Бобров искоса глянул на друга.

— Ты чего-то недоговариваешь, Олег.

Каперанг долго молчал.

— Мне отрежут голову...

— И даже быстрее, чем ты думаешь, — поторопил его лейтенант.

— Гамма — агент ГРУ в Энзеле — сообщил, что через него Яков вышел на «сапожника» и заказал паспорт на имя Романа Войцеховича.

— Предусмотрительный, гад! — Сергей сжал кулаки. — Все заранее спланировал.

И сбавил обороты: «Про покойников или хорошо, или ничего. Яков сейчас, наверное, кульбиты на дне морском выделывает. Икает, блин!..»

— Ну и за что тебе отрезать голову, не пойму?

— Это случилось... — Бобров выдержал паузу, — четыре дня назад, Сергей.

32

Сидя в белой рубашке без галстука, сенатор держал в руках тонкую кипу бумаг. Просматривая одну, бросал ее на пол, брался за другую. И все в убыстренном темпе. Предпоследнюю — пятую по счету — он скомкал и зашвырнул в угол кабинета, где по стойке смирно стоял Виталий Козырин.

— Как теперь мне верить в гибель Моравеца? — сквозь зубы процедил Воеводин. — Я бы поверил, если бы на наши счета не пришло ни копейки. Ты нашел этого урода, но как с тебя спрашивать за него? Чем ты можешь возместить понесенные мною убытки? Я твоей милостью подсел... даже страшно сказать на сколько.