Но надеюсь, что читатель уже имел возможность убедиться, что А.И. умел постоять за себя и за свое Дело. Он не согласился ни с выводами комиссии, ни с предложением прославленного маршала и, не теряя времени, предпринял быстрые, энергичные ответные ходы с выездом на места. Результаты собственного расследования непосредственно в войсках случаев, приведенных в докладе комиссии, показали в общем-то обратную картину. Так, в одной части радиолокационная станция, числившаяся вышедшей из строя вследствие дефектов, оказалась загнанной неумелыми водителями в болото, где и стояла. Никаких попыток вытащить ее оттуда со стороны командиров (не исключено, что еще с кавалерийской школой) не предпринималось.
В этих столкновениях только авторитет А.И. и его связи в военных кругах зачастую могли спасти ситуацию. Его позиции всегда были сильными прежде всего потому, что в повседневной своей деятельности, а уж тем более в конфликтных положениях он принципиально исходил только из своего понимания государственных интересов, никогда не врал и не изворачивался, а знания техники ему тоже не надо было занимать.
В конечном итоге стороны согласились на ничью, недостатки признали обоюдными и выработали очередные совместные действия по повышению уровня эксплуатации аппаратуры, обучения войсковых офицеров и т. д., включая и меры по повышению качества техники. Отношение же А. М. Василевского к А.И. только улучшилось и оставалось самым искренним и уважительным до самого конца долгой жизни маршала. Он неизменно присылал поздравления А.И. с каждым праздником, написанные всегда собственноручно характерным, почти каллиграфическим почерком профессионального штабиста. Например, такое:
"Дорогой Александр Иванович!
Более чем тронут Вашим вниманием ко мне. Вас сердечно поздравляю с общенародным праздником 52 годовщины славных Вооруженных Сил и вместе со всем советским народом хочется от всей души поблагодарить Вас, дорогой Александр Иванович, за все созданное для них Вами лично. С сердечным приветом и глубоким уважением к Вам
А. Василевский"
Так же неизменно и с собственноручными надписями присылал он в подарок книги из каждого издания своих мемуаров.
Комитет по радиолокации все же понес потери, но не вследствие основной своей деятельности. В январе 1948 года был арестован Георгий Александрович Угер, генерал-лейтенант авиации, возглавлявший военный отдел Комитета. На свое несчастье он проживал в "доме на набережной" в квартире вдовы Павла Аллилуева — брата покойной супруги Сталина — Евгении Александровны Молочниковой (по второму мужу), куда был подселен в 1943 году в порядке уплотнения, и попал в сопутствующую волну дела Еврейского антифашистского комитета. А.И. рассказывал, что Угер иногда любил вполголоса похвастаться своими знаниями о событиях в среде родственников Сталина. И вот в конце 1947 года была арестована соседка с мужем, а затем последовал арест Угера и его жены. Выпустили его только после смерти Сталина. Это событие оставило тяжелый осадок в душах товарищей Угера по Комитету.
Случались у А.И. и житейские неприятности. Так, в 1943 году были сделаны попытки уплотнить его квартиру на Патриарших прудах, а то и совсем выселить его с семьей оттуда. Пришлось обращаться к народному комиссару боеприпасов Б. Л. Ванникову, в ведении которого находился в это время дом. Решила дело резолюция последнего на письме зампреда Совета по Радиолокации А.И. Берга:
т. Кутикову
т. Шокина оставить Ванников
Адская работа и невзгоды не прошли даром для здоровья А.И. В 1946 году у него начались приступы бронхиальной астмы, с которой он не расставался уже до конца жизни. Много сил было отдано борьбе с этой болезнью, вновь пришлось напрягать все свои лучшие качества: волю, организованность и аналитическое мышление. По принципу "Исцелися сам!" в конечном итоге А.И. стал едва ли не крупнейшим специалистом по астме. Своими познаниями, а часто и лекарствами он делился с встречавшимися на жизненном пути коллегами по несчастью и многим принес облегчение. Не упускал случая слегка подтрунить над не слишком сведущими врачами, а иногда и им давал советы по особенностям применения тех или иных препаратов.
Но это было потом, а бурное начало непонятной болезни со страшными приступами удушья ввергло его в глубокий пессимизм по своему будущему.
Лечили его в Кремлевке. Среди врачей были такие светила, как Виноградов и Ефуни. Для лечения применяли самые передовые методики того времени, которые хотя не излечили, но несколько улучшили состояние больного. После курса инъекций аутовакцины в 1952 — гг. выраженных приступов бронхиальной астмы не было, но почти постоянное ощущение недостатка воздуха, одышка, переходящая при физической нагрузке или сырой погоде в приступ удушья остались на всю жизнь. Помимо одышки мучило постоянно затрудненное отхождение мокроты. Позже А.И. лечил частным образом врач И. А. Андреев, приходивший вечерами на квартиру (Вовси и Ефуни к тому времени были арестованы по "делу врачей"). Ходил он в военной форме, носил бороду, что было тогда довольно редким явлением, в общем, "интересный мужчина", но врач был хороший. Для отхождения мокроты он предложил принимать йодистые препараты, что также принесло определенное облегчение. По специальной методике А.И. упорно занимался дыхательной гимнастикой и в результате при эмфиземе легких сумел развить их рабочий объем больше, чем у среднего здорового человека.
Глава семейства
А.И. заканчивал четвертый десяток лет жизни. Несмотря на болезнь, он продолжал плодотворную работу. Но А.И. был цельной натурой, и только работой его жизнь конечно же не ограничивалась, каким бы занятым он не был, и как бы не мучила его болезнь. Говорят, что мужчина должен сделать в жизни три дела: воспитать детей, посадить дерево и построить дом.
К подраставшей дочке, которую он нежно любил и называл не иначе как Зайкой, в 1947 году добавился сын. Глядя на то, как он ползает по полу А.И. мечтал, не очень веря в это, дожить хотя бы до того времени, когда сын пойдет в школу.
К воспитанию детей мы еще вернемся, а пока перейдем к постройке дома.
После войны жизнь на даче Ивана Акинфиевича восстановилась, но непринужденной довоенной атмосферы уже не было. Слишком мал стал этот дом для разросшихся четырех (включая незамужнюю Клавдию с сыном Юрой) семей. Летом сорок седьмого у Ивана Акинфиевича и Прасковьи Петровны было уже две внучки и двое внуков. А.И. стал подумывать о собственной даче.
В 1947 году он получил участок тоже недалеко от Болшева в районе Тарасовки, в дачном поселке Мурашки. На самом деле от Мурашек нужно было еще довольно далеко идти, так как участок располагался на самом отшибе, практически примыкая к водоохранной зоне водопроводного канала от Акуловского гидроузла до Сталинской (теперь Восточной) насосной станции. Вдоль канала проходит шоссе, проезд по которому был разрешен только по специальным пропускам. Участок находился почти напротив одного из шлюзов, охранявшихся милицией. Чтобы доехать туда на машине, нужно было свернуть влево с Ярославского шоссе, остановиться у шлагбаума и предъявить пропуск милиционеру, который открывал дорогу только после его тщательного изучения. Далее шел переезд через Северную ж. д. у станции Челюскинец и мост через Клязьму. За мостом еще один пост и шлагбаум и еще одна проверка документов.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});