– Думал о новых дополнениях? – нарочито нейтральным тоном поинтересовался он.
– Нет.
– Возможно, решил заменить некоторые экраны на другие, те, что из гравикованых метаматериалов?
– Нет.
– Радикальная реконструкция записывающего стержня? Кроушер вздохнул:
– Естественно, нет – он и так лучше некуда.
Тон Сыча, может, и был нейтральным, но сарказм пронизывал каждое его слово. Он тоже знал Кроушера лучше некуда и понимал, что тот становился малость психованным. И был в курсе, что хайман всегда спускался сюда, когда размышлял, что же с этим делать.
Добравшись до раздвижной двери, Кроушер открыл ее мыслеприказом. Метровой толщины створка была многослойной, в ней перемежались бронелисты, сверхпроводящие арматурные сетки и прочие материалы. В цилиндрической комнате за дверью лежала в специальных захватах длинная ракета из блестящего голубого металла. Глядя на нее, Кроушер вызвал в памяти схему. «Прыгун» содержал кристаллохранилище, усиленное изнутри метаматериалами и микрополями. Сила тяги одиночного термоядерного двигателя была такой, что прадорский камикадзе в сравнении с этой ракетой выглядел бы паралитиком. Дополнял его движок Лаумера – дорогой и сложный в производстве. Ракета была солидной во всех отношениях, начиная от твердотельных реакторов и проекторов силового поля и заканчивая слоистой оболочкой из метаматериалов, выкованной на поверхности коричневого карлика. Эта штука практически не поддавалась разрушению, потому-то она и предназначалась для спасения, если ты слишком уж приблизишься к радиусу черной дыры.
«Исток», будучи весьма ценным активом, обладал всеми возможными средствами обеспечения безопасности. Имелся у него и У-пространственный двигатель, перенесший его сюда, в систему, хотя маловероятно, что им придется воспользоваться еще когда-нибудь, поскольку, кроме странных данных, исходивших из черной дыры, исследования и эксперименты, проводимые здесь, уже оправданы на тысячу лет вперед. Тем не менее У-двигатель содержался в исправности как одна из мер предосторожности. У «Истока» были и другие двигатели, способные увести его от черной дыры, была и соответствующая защита, но если тут случится что-то серьезное и все перечисленное окажется непригодным, «Исток» все равно сможет прыгнуть. Впрочем, в конечном счете «Исток» тоже являлся предметом одноразового использования, к каковым ни Кроушер, ни Сыч себя не относили.
Если дела будут настолько плохи, что даже У-пространственный двигатель окажется бесполезен – а такое всегда возможно, когда сидишь так близко к одной из самых разрушительных сил вселенной, – Кроушер и Сыч смогут воспользоваться телепортом. Теоретически. В действительности же, если всё тут станет разваливаться, велика вероятность того, что откажет и телепорт. «Прыгун» начинался как проект, нацеленный на повышение прочности зондов, которые время от времени запускали к самой черной дыре. Оттуда он и вырос. Предполагалось, что он будет собирать информацию вблизи условного радиуса черной дыры, но от этого плана вскоре отказались, поскольку стало очевидно, что, хотя кристаллохранилище и способно уцелеть в таких условиях, сенсорам этого определенно не дано. Так что вскоре после удара электромагнитной волны, явившейся результатом поглощения дырой красного карлика и вырубившей куда больше систем, чем рассчитывалось, Сыч выдвинул идею: если что, «прыгун» выступит их последней надеждой, последним средством спасения.
Предполагалось, что, если ситуация станет хуже некуда и дыра засосет «Исток», оба они, и Сыч, и Кроушер, загрузятся в кристалл на борту ракеты. У Кроушера подобная перспектива восторга не вызывала, поскольку стремительный (а как иначе) перенос потребует пагубной конвертации всего, чем он был, в кванты. И всё же это позволяло выжить – некоторым образом. Под защитой от титанических сил черной дыры, на термояде в сочетании с движком Лаумера – да, у них был шанс уйти невредимыми.
– Нет, больше ничего не могу придумать, – сказал Кроушер.
– Ничего стоящего, – добавил Сыч. – По моим подсчетам, при нынешних темпах технологического прогресса следующей модернизации можно ждать через год.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Чертежи и данные статистических анализов поблекли в сознании Кроушера, и скука вернулась. Как обычно, спускаясь сюда, он легче находил перспективы. Исследования здесь, у Лейденской воронки, были расписаны на века, протяженность же его собственной жизни получится измерить только тогда, когда она завершится, а завершиться она могла только по несчастной случайности – во избежание коей они с Сычом и построили «прыгуна». Вереница возможностей открылась перед ним, и скука бежала прочь, когда Кроушер инициировал другие уровни сознания, призвав иные интересы.
– История.
– О, – хмыкнул Сыч. – Когда отправишься?
– Думаю, очень скоро.
– Земля?
Да, пришла пора посетить Землю и внести ясность в некоторые его исследования историй планет, утонувших в Лейденской воронке, разорванных в клочья и навсегда стертых с лица Вселенной.
Глава 7
Лэлик
Воздух был полон дыма, воняло горелым мясом, вокруг кричали, что-то с грохотом падало. Лежа среди путаницы обломков, Лэлик смотрел на острый железный лист, только что отсекший его хвостовой плавник под самым позвоночником. Объятый всепоглощающим ужасом, он даже не чувствовал боли. Лэлик зашелся сухим кашлем, зажал рот рукой – а потом увидел кровь на ладони. Дергаясь, стараясь освободиться, он пытался убедить себя, что всему виной падение, но сильно подозревал, что кровотечение больше связано с черной пылью, которую он вдохнул.
Обрушение трибуны расшевелило прадора, и сейчас он, сожрав какого-то пойманного зрителя целиком, кроме одной ноги, решил, что при таком изобилии мяса можно и поиграть. Пока Сфолк проводил выборочные ампутации, не давая жертвам убежать, пока занимался потрошением Доррел, Лэлик выполз из-под обломков платформы и мостков и на одних только вспомогательных щупальцах потащился к бронированной двери, которой воспользовался несомненно пустой скафандр. Прадор его не заметил, а заметил бы, так смерть Лэлика наверняка стала бы гораздо более продолжительной, чем кончина вопившей Доррел. Сфолк был разумным существом и прекрасно знал, кто тут правил бал.
Добравшись до двери, Лэлик связался через форс со станционными системами и обнаружил там полный хаос. Компьютер сражался с каким-то вторжением, одновременно пытаясь направить энергию системам жизнеобеспечения, поскольку что-то засело в реакторах и жадно вытягивало из них энергию с постоянно увеличивавшейся скоростью. Однако доступ к управлению ареной блокирован не был: наверное, то, что напало на них, отключило всё оружие и на том успокоилось. Поэтому открыть дверь и выползти наружу Лэлику удалось, но, едва он попытался закрыть двери, система рухнула. Лэлик выпустил одно щупальце, уперся в створку, другое щупальце потянулось к пульту ручного управления. В этот момент Сфолк резко развернулся, отбросил охапку извлеченных из Доррел багровых внутренностей и метнулся к дверям.
Едва раздался щелчок закрывшейся створки, Лэлик поспешно отскочил в сторону. Из раны на хвосте хлестала кровь. Подняв глаза, Лэлик увидел над собой частично высунувшегося спрута, но, к счастью, тот почему-то все-таки отступил. Он сосредоточился только на том, чтобы передвигаться как можно быстрее, ведь если прадор доберется до него, всё будет кончено. Позади раздался треск, и Лэлик невольно оглянулся. Дверь не открылась, но керамика пошла трещинами. Да, несомненно, развернулась какая-то наноатака, сделавшая хрупкими все местные материалы. Выбить дверь Сфолку не составит труда, и много времени это не займет. Лэлика скрутил еще один приступ сухого кашля, и он снова сплюнул кровь. Дышалось тяжело, тугой ком в груди причинял боль. Возможно, он все-таки сломал ребро, а то пробило легкое. Лэлик дополз до следующей двери, мазнул ладонью по сканеру и с облегчением вздохнул, когда створка открылась.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})