Читать интересную книгу Наш Современник, 2005 № 06 - Журнал «Наш современник»

А. К.: Тюменский регион, куда входит Югра, наверное, самый своеобразный в России. Здесь расположены три субъекта Федерации — Тюменская область, Ямало-Ненецкий и Ханты-Мансийский автономные округа. До 93-го года округа административно подчинялись Тюмени. Затем каждый взял независимости «сколько мог». Как сегодня строятся ваши взаимоотношения с соседями?

А. Ф.: В прошлом году нам удалось найти оптимальный вариант во взаимоотношениях. Были подписаны соглашения, в результате которых мы договорились о совместной работе по многим направлениям, представляющим интерес для жителей трех субъектов Российской Федерации. Их можно и нужно анализировать, вносить изменения и дополнения, но это действительно вариант, который устроил всех.

А. К.: Александр Васильевич, в декабре минувшего года Вы стали лауреатом престижной премии с обязывающим названием «Элита». Её присуждают «за поддержку СМИ, демократизм в общении с журналистами, твёрдость гражданской позиции». Во-первых, примите поздравления. Во-вторых, положение обязывает — подтвердите свой демократизм и расскажите о себе. Читателям, я думаю, будет интересно из первых рук узнать, кто же возглавляет самый богатый регион России.

А. Ф.: Мы далеко не самые богатые. Хотя по объёму промышленного производства мы действительно первый регион в России.

А. К.: На душу населения?

А. Ф.: Нет, в абсолютных значениях. В 2004-м мы произвели продукции почти на 880 миллиардов рублей. Это существенно больше, чем производят Москва и Питер вместе взятые. При этом по доходам — на душу населения — мы пятые-седьмые. Хотелось бы обидеться, да нецелесообразно. Мы живём в едином государстве, и, конечно же, необходимо перераспределять доходы, чтобы оказывать поддержку в решении общегосударственных задач. В прошлом году вклад налогоплательщиков Ханты-Мансийского округа в федеральный бюджет составлял немногим более 300 миллиардов рублей, а в нынешнем — около 534 миллиардов.

А. К.: Цифры впечатляют! И всё-таки, хотя бы несколько слов о себе. Вы родились здесь?

А. Ф.: Нет, я родом из Казахстана. Там прошли детство и юность. Учился в Омске. Потом приехал в Сургут. Окунулся в ритм гигантской стройки, где важнейшие вопросы решались мгновенно. Он засасывает — с руками, ногами, головой. Уже четвёртый десяток лет я житель Ханты-Мансийского округа. Считаю, что мне очень повезло. Хотя бы потому, что я участвовал во многом из того, о чём мы говорили. О чём можно сказать: «Это было сделано впервые».

Александр Ефремов

БОРЬБА ЗА ИСТОРИЮ

Вл. Соловьев как критик Н. Данилевского

Принято считать, что в XIX веке — Золотом веке русской культуры — наша Отчизна дала миру великую литературу, великую музыку, достигла впечатляющих успехов в естествознании, прославила себя великими географическими открытиями. Однако в области философии высшие достижения национального разума приходятся уже на эпоху Серебряного века. В действительности дело обстоит несколько иначе. По точному наблюдению Н. А. Бердяева, «русская самобытная мысль пробудилась на проблеме историософической». И в этой области Россия имеет очевидные приоритеты, ибо создателем новой философии истории стал наш соотечественник Николай Яковлевич Данилевский (1822–1885 гг.). Автор работ по биологии, истории, экономике, Данилевский завоевал всемирную известность, в первую очередь, как создатель капитального труда по философии истории «Россия и Европа». В этой книге Данилевский сформулировал теорию замкнутых дискретных цивилизаций, названных им «культурно-историческими типами», развивающихся вполне автономно «при большем или меньшем влиянии» иных цивилизаций. Рассматривая историю как специфическую форму существования живой материи, Данилевский в своем труде использовал методологию естественных наук, что само по себе уже являлось революционным новшеством. В «России и Европе» Данилевский сформулировал принципы исторического развития, дал новую структуру единства человечества и предсказал закат Европы. Как систематик он сделал для истории примерно то же, что Д. И. Менделеев для химии (свой Периодический закон Менделеев открыл в год первой публикации «России и Европы», на что обратил внимание в 1993 году социолог В. В. Афанасьев).

В своей книге Данилевский предложил набор методов и средств для реализации внешнеполитических задач России, главной из которых, по его мнению, была задача освобождения славянства от турецкого и германского ига. Данилевский думал, что славяне в случае их объединения с Россией способны создать отдельный «культурно-исторический тип», то есть свою самобытную цивилизацию.

При жизни Данилевский не обрел популярности, но среди его горячих поклонников были люди, составившие цвет национальной культуры: Ф. М. Достоевский, Ф. И. Тютчев, Н. Н. Страхов, К. Н. Бестужев-Рюмин, В. И. Ламанский, В. В. Стасов, А. Ф. Писемский, А. Н. Майков. К концу жизни Данилевский близко сдружился с Л. Н. Толстым.

Среди критиков Данилевского до конца 80-х годов XIX века не было сколько-нибудь заметных фигур. Однако с ростом популярности его книги такие критики должны были бы появиться обязательно. Для «передовой русской интеллигенции» было достаточно безразлично, что Данилевский относил арабов, китайцев и иных азиатов к другим культурно-историческим типам, но согласиться с тем, что любимая, даже обожествляемая Европа тоже относится к другому типу, да при этом еще не любит и даже боится России, для них, конечно, было невозможно.

Кто-то должен был взять на себя миссию полной дискредитации идейного наследия Данилевского. Попытки же критики с либерально-западнических позиций оказались вполне заурядны и потому малоинтересны. То же относится и к критическим статьям левых радикалов. Нужен был иной человек, не замеченный ранее в отрицании христианства и русской государственности. И такой человек нашелся. Им оказалась бывшая «надежда славянофильства» — Владимир Сергеевич Соловьев, который в тот период развивал свои идеи «Всемирной теократии». В 1888 году, то есть через три года после кончины Данилевского, Соловьев подверг его концепцию жесткой, большей частью несправедливой, а иногда и откровенно лживой критике.

Однако впервые имена обоих мыслителей оказались рядом несколько раньше, когда Соловьев напечатал небольшую работу «Ответ Н. Я. Данилевскому».

Эту статью философ опубликовал в № 3 «Известий Санкт-Петербургского Славянского благотворительного общества» за 1885 год. Статья печаталась сразу за второй частью большой работы Данилевского, посвященной критическому разбору религиозно-исторических взглядов Соловьева — «Владимир Соловьев о православии и католицизме». Философ признал, что «серьезные и обстоятельные возражения столь заслуженного писателя, как Н. Я. Данилевский», позволяют «справедливо указать на то, что я заступаюсь за католичество, защищаю его от различных обвинений». Однако, оправдывая своё латинофильство, философ упрекнул славянофилов в небратском отношении к католикам. «Славянофилов, — писал он, — столь высоко державших знамя православия и полагающих сущность его в братской любви, можно спросить: довольно ли братской любви показали они по отношению к католикам? Могут ли католики поверить на слово, что сущность православия в любви, когда от нас, представителей православия, они видят только отчуждение или преувеличенные обвинения?». Далее Соловьев отметил, что «как бы он (Данилевский. — А. Е.) или кто-либо другой ни был уверен в еретичестве католиков, это остается только личной уверенностью и частным мнением». Этот тезис фактически объявлял «частным мнением» не только антилатинство Данилевского или всех славянофилов, но и все православное догматическое богословие, важнейшим пунктом которого является опровержение латинских ересей.

Конечный вывод В. С. Соловьева оказался, естественно, предельно экуменическим: «Я убежден (как и прежде, о чем заявлял), что по истине право-славие и католичество не исключают, а восполняют друг друга». В. С. Соловьев отметил, что Данилевский делает выводы «исходя из своей, во всяком случае, замечательной теории культурно-исторических типов (подробно изложенной в его сочинении „Россия и Европа“)». «Я вполне признаю существование культурно-исторических типов, указанных г. Данилевским… но их типические различия не закрывают для меня еще более важной противоположности между историческим Востоком и Западом».

Не прошло и четырех лет, как В. С. Соловьев в ряде статей, составивших затем книгу «Национальный вопрос в России», подверг жесткой критике русское почвенничество 1870–1880-х, годов, причем главным объектом этой критики стал Данилевский. В защиту Данилевского выступил Н. Н. Страхов. В споре приняли участие К. Н. Леонтьев, В. В. Розанов, С. Ф. Шарапов, К. Н. Ярош, Н. И. Кареев и несколько других, менее известных мыслителей. Возникшая полемика имела значительный резонанс в русском обществе. В то же время критические выступления В. С. Соловьева невольно способст-вовали популяризации идей Данилевского, поставив их в центр духовно-интеллектуальной жизни России конца 80-х — начала 90-х годов XIX века. Соловьев критиковал и историософские, и натурфилософские взгляды Данилевского. В опровержение «теории культурно-исторических типов» философ выдвинул два пункта. Первый заключался в утверждении, что человечество составляет единый организм, развитие которого есть процесс усвоения отсталыми народами более высоких культур. С античных времен появляется универсальная передовая культура, создателем и носителем которой является романо-германский Запад. Это в свою очередь структурно меняет организм — человечество, которое в будущем должно состоять не из народов, и тем более не из крупных суперэтнических общностей наподобие культурно-исторических типов, а из свободных индивидов. «Народность, — утверждал философ, — являлась доселе, по преимуществу, как сила дифференцирующая и разделяющая. Между тем, разделяющее и обособля-ющее действие народности противоречит всеединяющим началам христи-анства».