Читать интересную книгу Библия: Биография книги - Карен Армстронг

Из-за склонности современного мира к рационализму всё большему количеству западных христиан становилось сложнее — а то и вовсе невозможно — оценить роль и значение мифологии. Росло ощущение того, что религиозные истины должны основываться на действительных фактах, а также глубокий страх того, что библейская критика оставит за собой опасную пустоту. Разоблачите одно чудо, и, чтобы быть последовательным, вам придётся отвергнуть и все остальные. Если Иона не провёл три дня в чреве у кита, — спрашивал лютеранский священник, — можно ли утверждать, что Иисус восстал из гроба[516]? Священники обвиняли библейскую текстологию в распространении пьянства, безбожия, в росте числа преступлений и разводов[517]. В 1886 г. американский проповедник-«возрожденец» Дуайт Муди (1837–1899) основал в Чикаго Библейский институт Муди, чтобы противостоять библейской критике. Его целью было создать костяк из истинно верующих, чтобы бороться со сложными идеями, которые, как он был убеждён, привели нацию на край гибели. Библейский институт станет важнейшим учреждением для фундаменталистов, олицетворяющим мирную и святую гавань в безбожном мире.

Консервативные христиане различных конфессий, чувствуя численное превосходство либералов, начали объединяться друг с другом. В последние годы девятнадцатого века в Соединённых Штатах всё большую популярность обретала Библейская конференция, где консерваторы могли читать Писание в буквальном понимании, относясь к нему серьёзно, без новомодных глупостей, очистив свой ум от библейской критики. Потребность в чём-то несомненном и достоверном всё увеличивалась. Теперь люди ожидали от Библии чего-то нового, — того, что она никогда не обещала до сих пор. В своей книге, красноречиво озаглавленной «Множество неопровержимых доказательств» (1895), американский протестант Артур Пирсон высказывал желание, чтобы Библию обсуждали в «истинно беспристрастном и научном духе»:

Мне нравится библейская теология, не та, что… начинается с гипотезы, а затем подаёт факты и философию таким образом, чтобы они соответствовали всем поворотам нашей догмы, а Бэконовская система, которая сначала собирает учения слова Божьего, а затем пытается вывести некий общий закон, который может привести все факты в систему[518].

Это понятное желание для того времени, когда столь многие привычные верования были обесценены, но библейские мифы едва ли могли обеспечить ту научную достоверность, которой ожидал Пирсон.

Пресвитерианская семинария в городе Принстон, штат Нью-Джерси, стала бастионом «научного» протестантизма. Слово «бастион» здесь уместно, потому что это стремление к полностью рациональной интерпретации Библии всегда кажется скорее оборонительным, чем наступательным. «Религия должна сражаться, чтобы защитить себя от огромного класса учёных», — писал Чарльз Ходж (1797– 1878), профессор богословия из Принстонского университета[519]. В 1871 г. Ходж опубликовал первый том своего труда «Систематическое богословие». Лишь заглавие выдавало его бэконианские тенденции. Богослов, утверждал Ходж, должен не искать скрытого значения за словами писания, а просто свести учения Библии в систему общих истин — проект, который требовал значительного количества ненужных усилий, поскольку такой тип системы был абсолютно чужд Библии.

В 1881 г. Арчибальд А. Ходж, сын Чарльза, вместе со своим младшим коллегой Бенджамином Уорфилдом опубликовал книгу, защищавшую буквальную истину Библии. Эта работа стала классикой: «Священное Писание не только содержит Слово Божье, оно и есть Слово Божье, и, следовательно, все его элементы и все их подтверждения абсолютно непогрешимы и люди обязаны верить и следовать им». Любое библейское утверждение — по любому вопросу — является «правдой фактов»[520]. Сущность веры изменилась. Теперь это было уже не «упование», а сознательное признание набора верований. Ходж и Уорфилд не считали, что для этого необходимо преодолеть своё неверие, так как христианство в их представлении было целиком и полностью рациональным. «Только благодаря разуму оно смогло пройти столь долгий путь, — писал Уорфилд в более поздней статье, — и только благодаря разуму оно посрамит своих врагов»[521].

Это стало абсолютным новым течением. Ранее некоторые интерпретаторы одобряли изучение буквального смысла Библии, но они никогда не считали, что каждое, без исключения, слово Писания правдиво с фактической точки зрения. Многие признавали, что, если мы ограничим наше прочтение лишь буквальным смыслом, Библия станет неправдоподобным текстом. Тем не менее, вера в непогрешимость Библии, основоположниками которой стали Уорфилд и Ходж, впоследствии станет принципиальной для христианского фундаментализма и повлечёт за собой множество опровержений. Ходж и Уорфилд отвечали на вызов нового времени, но в своём отчаянии они разрушали библейскую традицию, которую пытались защищать.

То же самое относится и к волне новых апокалипсических представлений, овладевших американскими консервативными протестантами в конце девятнадцатого века. Это было делом англичанина Джона Нельсона Дарби (1800–1882), который нашёл нескольких последователей в Великобритании, но затем отправился в Соединённые Штаты, где добился большого успеха между 1859 и 1877 г.[522] Основываясь на буквальном прочтении книги Откровения, он утверждал, что Бог скоро положит конец этой эре в истории человечества. Она завершится ужасной, небывалой доселе катастрофой. Антихрист, ложный искупитель, чьё пришествие было предсказано святым Павлом[523], встретит радостный приём и обманет неосторожных. Затем он ввергнет человечество в скорбь, войну и побоища, которые будут продолжаться семь лет, но, в конце концов, Иисус сойдёт на землю и поразит его на равнине Армагеддон близ Иерусалима. Затем Христос будет править на земле тысячу лет, пока не придёт время Страшного Суда, которым завершится история человечества. Привлекательность этой теории заключалась в том, что истинно верующим было обещано спасение. Исходя из случайного замечания Святого Павла, которое позволяло предположить, что во время второго пришествия христиане будут «взяты на небо», где встретятся с Иисусом[524], Дарби утверждал, что незадолго до «великой скорби», произойдёт «восхищение», «вознесение» возрождённых христиан, которые будут взяты на небо и таким образом избегнут страданий в конце времён.

Как ни странно это звучит, «теория вознесения» вполне согласуется с некоторыми аспектами научной мысли девятнадцатого века. Дарби говорил об исторических «эрах», каждая из которых завершалась разрушением; это напоминало о последовательных эпохах, открытых геологами, исследовавшими пласты окаменелостей в горных и скальных породах — каждая из этих эпох, как считали некоторые, тоже окончилась катастрофой. В соответствии с духом современности, теория Дарби основывалась на буквальном прочтении и была демократичной. В ней не было сокровенных истин, доступных лишь образованной элите. В Библии имеется в виду именно то, что в ней сказано. Тысячелетие означает десять веков; если пророки говорят «Израиль», речь идёт о евреях, а не о Церкви; если в книге Откровения предсказывается битва вблизи Иерусалима, то именно там она и произойдёт[525]. Такое прочтение Библии стало ещё более лёгким, после публикации «Толковой Библии Скоуфилда» (1909), которая сразу же приобрела бешеную популярность. Сайрес И. Скоуфилд объяснил «теорию вознесения» в пространных примечаниях — комментарий, который для многих христиан стал почти столь же авторитетным, как и сама Библия.

Еврейский мир также разделился на тех, кто хотел принять современность, и тех, кто намерен был противостоять ей. В Германии маскилим, принявшие идеи Просвещения, считали, что они могут стать посредниками между гетто и современным миром. В начале девятнадцатого века некоторые решили перестроить и саму религию. Реформированный иудаизм, в котором богослужения совершались на немецком языке, с хоровым пением и отсутствием отдельных помещений для мужчин и женщин, казался в большей степени протестантским, нежели еврейским. К вящему негодованию ортодоксальных раввинов, такие синагоги — теперь они назывались «храмами» — появились в Гамбурге и в Берлине. В Америке драматург Айзек Харби основал реформаторский храм в Чарльстоне, а к 1870-м годам значительная часть синагог в Соединённых Штатах приняли по крайней мере часть нововведений реформированного иудаизма[526].

Реформаторы принадлежали новому времени. У них не было времени ни на что иррациональное, мистическое и таинственное. К 1840-м годам несколько учёных-реформаторов, взявшихся за критическое исследование еврейской истории, основали школу, удачно названную «Наука иудаизма». На них оказала влияние философия Канта и Георга Вильгельма Фридриха Гегеля (1770–1831), который в своей «Феноменологии духа» (1807) утверждал, что Бог, которого он называл Абсолютным Духом, может достичь полноты Своих возможностей, лишь сойдя на землю и будучи полностью осознан человеческим разумом. И Гегель, и Кант считали иудаизм совершенным образцом плохой религии: еврейский Бог, утверждал Гегель, был тираном, требовавшим беспрекословного подчинения его невыносимым законам. Иисус попытался освободить людей от этого гнусного рабства, но христиане вернулись к прежней тирании.