четырьмя входами.
— Нам третий подъезд, — сообщил Айк. — Странно, что он здесь решил поселиться, конечно. Чуть ли не самое дешёвое жильё в Граде. Старшина ватаги мог себе что-нибудь и получше найти. Если бы точно не знал, решил бы, что врут про удачу в его последних походах.
Ведущая на лестницу дверь оказалась открыта. В другую с номерком на третьем этаже пришлось постучать.
— Кто? — раздался негромкий, с хрипотцой, голос.
— Охотники. В ватагу проситься, — откликнулся Айк.
— Сейчас выйду.
Шаги по ту сторону двери, щёлкнувший замок. Успеваю заглянуть сквозь щель в тёмную комнату с кроватью, столом и шкафом, но зайти нас не приглашают. Хозяин к нам выбрался сам.
— Доброго дня! Сударь Брон? — на всякий случай уточнил Айк.
Вопрос к месту. Я вот тоже решил, что мы дверью ошиблись. Совсем не похож дядька на лихого охотника. Одет в простую серую хламиду. Босой. Ни ножа на поясе, ни самого пояса, который заменяет подвязка-тесёмка. Длинные тёмно-русые волосы зачёсаны назад и стянуты в хвост. Лицо ничем не примечательное — глаза серые, усы куцые, короткая бородка лениво подрезана. Не высокий, не низкий. Не тощий, не толстый. Обычный, с какой стороны не взгляни.
— Доброго. Я, — кивнул дядька. — Охотники? Опыт есть?
— Есть. Только из похода вернулись.
— Троерост?
Мы по очереди назвали свои числа триады.
— Устраивает, — с полным равнодушием, что на лице, что в голосе, сообщил Брон. — Четверть моя. Остальное поровну делим на всех. У подростков половинная доля. С вами в отряде двадцать семь человек. Выходим послезавтра. Встреча на пристани. Контракты на пароме подпишите. До свидания.
И дядька удалился обратно за дверь, щёлкнувшую тут же замком.
— Это, что было? — повернулся к нам Айк.
Я тоже удивлённо хлопал глазами. У нас даже бумаг не спросили — проверить слова. Пропел заученную песню и смылся. Какой-то он странный, этот Брон. Словно не человек, а… Даже не знаю, с чем сравнить. Дерево? Спокойный, как дуб. Взгляд — само равнодушие. Плевать ему на всех и на всё.
— Пижама? — неуверенно предположил Брав.
— Я про всё вместе.
— Нас приняли, — пожал плечами Хоба.
— Ну… да, — согласился Ай. — Наверное, надо радоваться. Наверное.
* * *
Паром представлял собой очень, очень, очень большую лодку, сколоченную из огромных, обитых снаружи железом досок. Саженей тридцать в длину и десяток в ширину. Высокие борта, палуба, под которой трюм, куда сносят груз и заводят животных. Люди сверху. Человек двести точно. И как эта громада не тонет — неведомо.
Хотя, меня больше интересовало, кто такое чудо построить сумел. Неужто, градские плотники? Или, может-быть, эту великанскую лодку из самой империи по морю-океану пригнали? Пришлось пристать к Айку. Ан нет. И действительно, местные делали. Пусть и под руководством имперских мастеров, но на Муне.
Через полмира гнать такую окованную железом громаду слишком долго получится. Да и рискованно. Морской зверь в любой миг напасть может. Не потопит на раз, так повредит судно сильно. А нормальный ремонт провести лишь в порту. Вот и ходят паромы на короткие расстояния только. От острова к острову и на континент от тех, что к нему поближе.
Дальние плавания — это только для земных кораблей, что за готовыми пересечь барьер прибывают. Ну а всё, что уступает парому бронёй и размером, может лишь по рекам ходить. Выйди в море на маленькой лодочке — и конец тебе сразу. Чудища, что в воде обитают, гораздо крупнее зверей сухопутных. Охотиться на них, вроде, можно, но сложно настолько, что желающих мало. На Муне, так и вообще чудаков таких нет. Говорят, мастера по добыче морского зверя есть на Касе и Локе, но тем на большую землю тяжелей добираться, вот и занимаются ерундой. Айк, вон, тоже сказал, что это уже не охота, а рыбалка скорее.
Брон, одетый уже по-людски — сапоги на толстой подошве, плотные штаны, стёганая куртка с поддёвкой, шапка на меху — собрал вокруг себя всю ватагу. На почти три десятка мужиков один я малолетка. Кто ещё продолжает коситься, а кто раньше спросил, тот знает уже, что по троеросту не многим из них уступаю. Тут богатырей нет. Вряд ли кто за полсотни долей хоть по одному из лучей триады поднялся. Из простых наша ватага, из слабых. Сильные охотники с более матёрыми старшинами ходят.
С даром тоже никого нет, кроме меня, о чём никому не рассказываю, и Брона, да и тот одарённый по слухам лишь. Кто в походе с ним был уже, говорят, будто тот особо могучим ударом владеет и с любым оружием, словно йок управляется, но сам наш предводитель про свои добытые в Бездне способности молчком молчит. От него, и вообще, слова лишнего не услышишь. Всегда коротко, сухо и только по делу.
Объяснил про походный порядок, сигналы, кому в каком случае, чего делать. Про приказы свои, какие, не думая, всегда исполнять следует, особо строго сказал, и пока всё на этом. Плывём к тому берегу потихоньку. Уже большую часть пролива прошли. Вроде как должно повезти — нападения морских зверей раз в седьмицу железно случаются, но сегодня, видать, не тот день.
Отдыхаем пока. Дальше вся наша немалая поклажа у нас на спинах поедет. По земле только ножками — ни повозок, ни лошадей. Конными у нас на охоту не ходят. Лошадь — не тот зверь, чтобы в лесу от него польза была. То есть и не зверь вовсе. Как и всякая домашняя животина, и стареет, и бобов не отращивает. Это лишь дикие кони, что специально не выбиты на равнинах империи и некоторых других крупных островов, несмотря на полную схожесть с обычными лошадьми, зверями рождаются.
Такого жеребёнка отловленного, говорят, даже если в неволе вырастить, тот всё равно останется зверем. Только дорого это и сложно выходит. Табунов диких мало. Не всякий знатный может себе такого позволить. Да и, чем старее становится зверь, тем опаснее на нём ездить. В любой миг может зов предков услышать, взбрыкнуть и хозяина своего затоптать.
Окромя рюкзаков, с притороченными поверху свёртками спальных лежанок, каждому тащить то оружие, что в поход для себя подобрал. Тут по-разному выбрали. Общего: только копья, что тоже у всех различаются, и лук, либо арбалет обязательно у всякого есть. Дальше, кто во что горазд — кистени, топоры, клевцы, палицы, секиры, кинжалы, ножи… Даже